К тому времени, как мы дошли до Кузнецкого моста, я уже готов его убить. Чуть он увидит хоть что-то достойное внимания, а такое случается чуть ли не на каждом проклятом шагу, тут же дергает меня за рукав.
- Ого! – кричит мне в ухо, - Смотри какая телка в окне! – и дергает за рукав.
- Блин, если бы только я знал - одел бы безрукавку. Но, как на зло, ясегодня в любимой своей бордовой рубашке с рукавами, которые собираются гармошкой до локтя и пристегиваются специальным хлястиком с пуговкой. Эта пуговка такая толстенькая с буковками, выдавленными по кругу. На груди у рубахи вышивка в виде герба нитками потемнее, и все в купе это выглядит нереально круто. На сто баксов рубашка. Единственный минус – жмет немного в локтях и слегка тянет в стороны. Как наденешь, поначалу напрягает, а потом привыкаешь потихоньку и вроде бы ничего. Но кто же знал, что этот дебил будет все время за рукав дергать?
Я в очередной раз отдергиваю руку и отодвигаюсь, чтобы этот кретин не дотянулся в следующий раз, но он тут как тут: - Охренеть! – говорит и снова дергает за рукав, - Ты видел, она крутится!?
Это он про вывеску на модной мужской парикмахерской.
Я уже не выдерживаю: - Не дергай за рукав, сука!
-А? – он смотрит на мня непонимающим взглядом из-под белесых пушистых ресниц, и мне хочется ткнуть кулаком ему в рыло. Так чтобы он своей толстой жопой плюхнулся на булыжную мостовую.
- Я тебя за рукав дернул? – спрашивает он, - Когда? И голову наклоняет, совсем как собака. Это меня просто убивает.
Да вот же, бля, только что! – ору я на него, - Раз в десятый уже, наверное, пока мы по Кузнецкому мосту идем!
- Правда? – он делает удивленное лицо и мне хочется подкинуть его как блин на сковородке, такое оно тупое и жирное.
- Ты прости, брат, - он разводит руками, - Тут такое… И бежит мелкой рысью к двойнику Сталина, мирно попивающему сок на скамейке.
Пипец…
Этот мудак – родной брат моей жены. Зовут Вова. Все кличут его Вован. Приехал погостить откуда-то из под Ростова, где вся их семейка поганая обосновалась. Почему поганая? Да потому, что А - сбагрили мне свою дочку ненаглядную, Б – даже на свадьбу ни приехали, В - ни копейкой не помогли. Да мне, если честно, срать на них с останкинской телевышки. Только вот брательник ее что-то к нам зачастил. В этот раз он меня уже на второй день достал. Наша московская двушка превратилась с его приездом в какой-то каспийский, бля, рыбачий домик!Все завалено снастями, которыми он тут затарился. Тысяч на двадцать, не меньше, ей богу! Откуда у такого баклана только деньги берутся? Короче, вся квартира теперь в его сраных удилищах и грязных носках синтетических. Теперь вот еще ходи ему Москву показывай.
Я тащусь за ним и думаю, как-бы так его половчее в метро затащить.
Подходим к вегетарианскому кафе недалеко от пересечения с Рождественкой, и тут этот урод снова дергает меня за рукав: - Смотри, - и тычет толстым пальцем в витрину. Поворачивает ко мне свое счастливое лицо, открывает рот, чтобы выдать очередную тупость, но я затыкаю его оплеухой. Сочно так шлепаю по толстой щеке, у него аж кепочка его тупая на землю падает.
- Просил же не дергать! – ору я ему в лицо. А он выпучил свои рачьи глазенки и медленно так пунцом наливается.И рот как у карася - то откроет, то закроет. Мне его даже жалко стало. Зря я его все-таки ударил. Вот такой я человек, блин - сперва делаю, не думая о последствиях, потом сожалею.
Так вот, только я его жалеть начал, как откуда-то сбоку раздается голос: Ты чего творишь, земеля?
Оборачиваюсь на голос, а там целая гоп компания. Уже окружили, гады. В таких случаях сразу бывает понятно, будут бить или нет. Здесь все было серьезно. Тот, кто наехал на меня, подходит уверенной походкой гопника-ветерана, поборника справедливости, защитника пацанских понятий и ценностей. И ни смущает его ни то, что мы в самом центре Москвы, ни толпы народа вокруг, ни то, что полуденное солнце заливает всю сцену прекрасным ярким светом. Как на театральных подмостках.
Левой рукой гопник перебирает крупные малахитового цвета четки, а правой чешет себя за ухом.
Сердце мое скоростным лифтом ухает вниз.
В дорогого вида спортивном костюме Bosco и в белоснежных кроссовках New Balance, он нависает надо мной как демон справедливости, как посланник рока, да как сама смерть. Его товарищи ведут себя, как вышколенная стая шакалов, следующих за вожаком. Они, лениво раскачивая плечами, окружают нас с Вованом тесным кольцом, отрезая от внешнего мира, заслоняя солнце, лишая кислорода мои легкие.
Честно скажу, я растерялся. Я может и неврастеник, и псих бытового масштаба, но я не боец, и никогда не лез в уличную драку, предпочитая оставаться на расстоянии.
Я отшатываюсь и спотыкаюсь о бордюр, вызывая смешки у гопников.
Главный гопник резко отводит руку назад словно для удара, но не бьет, а снова чешет себя за ухом. Зевает еще, козел, для усиления комического эффекта. Я, естественно, зажмуриваю глаза и дергаюсь назад как от удара током. Со всех сторон раздается дружный гогот. Не смеемся только мы с Вованом. Он зачем-то подвигается ко мне поближе и хватает за рукав.
Приехали.
Главный гопник сплевывает эффектно сквозь зубы, чуть не попав мне на ботинок и спрашивает, растягивая слова: - Я говорю – ты чё быкуешь?
И тут Вован со всей дури лупит его пакетом по голове и дергает меня за рукав: - Бежим! – кричит он, и изо всех сил толкает, схватившегося за голову гопника. В пакете между прочим – какой-то прибор, что он должен привезти для работы, тяжеленный, что твоя гиря и две банки английского пива. Нехило так прилетело! Гопник заваливается назад, нелепо перебирая полусогнутыми ногами и плюхается задом на мостовую. Вован бросается вперед мимо него. Он все еще держит меня за рукав. А я замешкался чуток; слышу - рукав трещит и тут я, чтобы не портить рубаху, устремляюсь вслед за Вованом. Понимаете – не потому, что меня сейчас гасить будут, но исключительно ради того, чтобы рукав не оторвался. Пипец, я дебил!
Летим вперед и направо по Рождественке, сзади топот или это мое воображение? а Вован все еще держит меня за рукав и ржет, как полоумный. Так мы с ним в сцепке добежали до Трубной площади, а это между прочим, метров пятьсот – я столько никогда в своей жизни не бегал. Плюхнулись на остановке, смотрим друг на друга и ржем.
- За нами вообще кто-нибудь бежал? – спрашивает Вован, немного отдышавшись.
- Рукав отпусти, - сквозь слезы говорю я. Я реально плачу. Смеюсь и плачу. В животе уже от смеха больно.
Он смотрит на мой рукав и отпускает руку. Потом оглядывается по сторонам.
- А где здесь пожрать можно? – спрашивает.
Я машу рукой: - Да тут на Цветном куча всякой жратвы. Ты чего бы хотел?
Он закатывает глаза в предвкушении: - Я бы бургер сожрал. Слышал у вас в Москве есть с черными булками. Правда что-ли?
Бургер так бургер. Мы посидели еще немного, отдышались и пошли на Цветной бульвар искать бургеры в черной булке.
Понравилась история? Подпишись!
Если тема интересная - поставь лайк!
Спасибо!