Композитором-резидентом VI Мальтийского международного музыкального фестиваля, который проходил в столице островной республики Валлетте с 15 апреля по 1 мая 2018, был Алексей Шор – уроженец Киева, учившийся математике в Москве и пришедший к композиции уже в зрелом возрасте.
Сегодня он – главный представитель мальтийской композиторской школы, чья музыка звучала на фестивале практически каждый вечер.
— Как произошла ваша встреча с Мальтой и мальтийской культурой? Когда это произошло и почему?
— Моя миграционная история – это страшная путаница, включающая Израиль, Канаду, Америку, Мальту. История сложная, и у каждого человека, кто уехал тогда из СССР, есть такая своя запутанная история.
Как-то так получилось, что я – мальтиец, живущий в Америке. Американское гражданство у меня, конечно, тоже есть. На Мальте я бываю наездами уже на протяжении достаточно долгого времени.
Я не могу сказать, что моя музыка очень отражает местную культуру. Мои произведения часто – плод вдохновения, возникающего под воздействием посещения каких-то мест. Это относится как к Мальте, так, скажем, например, к Италии. Музыка – какая есть, такая есть, а впечатления – мои.
— Вы покинули СССР в 1991 г. Каковы были причины? Не жалеете ли вы о разрыве с корнями? Тянет ли вас когда-то на родину?
— Я уехал из разваливающегося Советского Союза, так что причины довольно очевидные и стандартные. У меня была возможность уехать, точнее, она тогда только-только появилась, и моя семья ею воспользовалась. Я не могу сказать, что испытываю ностальгию, но если появится возможность чаще бывать на Украине или в России, то я буду этому очень рад.
— Вы изначально не музыкант. Как вы пришли к композиции? Что вас подвигло к сочинению музыки?
— Это абсолютная случайность. Я писал музыку просто для развлечения, для своих друзей. Как-то мои сочинения попались на глаза альтисту Дэвиду Аарону Карпентеру, с которым мы дружили социально, он даже не знал, что я пишу музыку. Он заинтересовался – и это стало началом более серьезного отношения к этому делу. Хобби стало профессией.
— Композиторами-дилетантами были все самые великие имена русской музыки – Мусоргский, Римский-Корсаков, Даргомыжский, Балакирев и пр. Чувствуете ли вы недостаток профессиональных знаний и если да, то как вы его восполняете?
— Я думаю, что недостаток знаний испытывает кто угодно в любом деле. Я вот, например, учился математике в разных местах и могу сравнивать – такого места как мехмат МГУ для математического образования никогда не было и никогда больше не будет, с такой концентрацией прекрасных математиков. Но, тем не менее, люди учатся всю жизнь – пока я занимался математикой, я тоже все время учился. Сейчас, занимаясь музыкой, я постоянно учусь, изучаю что-то новое для себя.
— Развитие музыкальной формы и гармонизация – камень преткновения для многих авторов, которые не решаются браться за крупную форму, за академические жанры. Как вы преодолеваете этот барьер?
— Я не уверен, что мои произведения можно отнести к крупной форме. Например, сюита об осаде Мальты – это тринадцать достаточно коротких пьес. Я как-то не задумывался о наличие такого барьера – все получается само собой.
— Оркестровка – великое искусство. Далеко не все даже весьма талантливые композиторы владеют этим искусством. Как вы решаете эту проблему?
— Оркестровка мне доставляет большое удовольствие, и особых проблем у меня с ней нет. С одной стороны, это сложно, потому что инструментов в оркестре много и они разные. С другой, даже где-то и легко – не надо задумываться о том, сыграют ли они то или иное в принципе, поскольку оркестровые партии не всегда, но чаще всего гораздо проще сольных. Оркестровка как-то достаточно естественно мне приходит в голову. Я всегда знаю, какому инструменту я что поручу. Это не означит, что я потом не изменю своего решения, но какая-то исходная интуиция у меня всегда срабатывает.
— Вы сочиняете за роялем или за столом?
— За компьютером, без инструмента. Вся музыка – у меня в голове.
— Что вы чувствуете, когда слушаете свою музыку в исполнении разных музыкантов? Что это за эмоции? Хочется что-то изменить, исправить? Или это чувство удовлетворения, гармонии?
— Это потрясающие ощущения. Эмоции разные – музыканты играют это все очень по-разному. И их интерпретация часто подвигает меня что-то менять. Они часто играют не так, как я ожидал, и часто мне это нравится.
— Мальта питает вас новыми впечатлениями?
— Место очень красивое, с историей голливудского размаха – та же Осада Мальты. Тут много любопытных сюжетов кроме Великой Осады. Например, было еще успешное противостояние Мальты фашистам во Вторую мировую войну – это тоже потрясающая история.
— Ваша музыка изобилует мелодиями, что абсолютно нехарактерно для современной композиции. Вы не опасаетесь быть не модным, прослыть ретроградом?
— Нет, меня это совершенно не волнует. Как будет – так и будет. Аудитория реагирует благожелательно, для меня это самое главное. Музыку я пишу для людей, для публики.
— У вас есть балет «Хрустальный дворец». Вы будете дальше работать в балетном жанре?
— Такие вещи, как балет и опера не зависят от моего желания. Это гигантские проекты с гигантским бюджетом. Если что-то подобное еще случится, я с удовольствием поучаствую. Балет мне заказали, это не было изначально моей идеей.
— Если вам закажут оперу, то вы готовы взяться за это?
— Буду думать – сейчас не готов ответить однозначно. Опера – это огромный труд.
— А Вы любите оперу?
— Да, очень. Я живу в Нью-Йорке около «Метрополитен», и часто посещаю оперу. Мои фавориты – Россини и Верди. Неслучайно я написал «Вердиану» – парафраз на оперные темы великого итальянца для квартета.
7 мая 2018 г., "Новости классической музыки"