Большой Афанасьевский переулок, почти соединяющий Старый Арбат и Пречистенку, один из так называемых «арбатских переулков».
Понятие это чрезвычайно емкое. Оно включает местность между Поварской и Новым Арбатом, промежуток между Арбатами Новым и Старым, а также – территорию от Старого Арбата до Пречистенки. Только на последней из них располагается 23 переулка. Они невелики. Самый большой — Сивцев Вражек (800 м), самый короткий — Малый Могильцевский (всего 100 м). Тут можно плутать и петлять, идти вперед и возвращаться, выходить в вечно праздничный гул арбатских толп и сбегать, сбегать от него в очередной тихий дворик. И времени это займет всего ничего – плюс минус бесконечность.
В XVIII веке в этих краях начало селиться московская знать. Фешенебельный район звали по имени располагавшейся здесь когда-то дворцовой конюшенной слободы.
Вот как описывал эти места живший здесь князь, ученый и анархист Петр Кропоткин: «В этих тихих улицах, лежащих в стороне от шума и суеты торговой Москвы, все дома были очень похожи друг на друга. Большею частью они были деревянные, с ярко-зелеными железными крышами; у всех фасад с колоннами, все выкрашены по штукатурке в веселые цвета… Лавки в эти улицы не допускались, за исключением разве мелочной или овощной лавочки, которая ютилась в деревянном домике, принадлежавшем приходской церкви. Зато на углу... стояла полицейская будка, у дверей которой днем показывался сам будочник, с алебардой в руках, чтобы этим безвредным оружием отдавать честь проходящим офицерам».
Отдадим и мы мысленно честь будочнику и пойдем дальше по прямой – и такие переулки в старой Москве бывают.
Название Большой Афанасьевский получил по Храму Святителей Афанасия и Кирилла, что стоит на углу с Сивцевым Вражком. В 1960 году его переименовали в улицу Мясковского (композитора), жившего неподалеку, а в 1994 вернули старое название.
Чтоб не быть слишком уж правильным, Большой Афанасьевский чуть-чуть не дотягивает до Пречистенки. Соединяющее звено – переулок Чертольский, названный в честь протекавшего здесь ручья Черторый. Чертольской до 1658 года называлась и Пречистенка, но царю Алексею Михайловичу, нередко ездившему этой дорогой в Новодевичий монастырь, название это напоминало о сатане, и велел он, со свойственным русскому человеку максимализмом, назвать улицу Пречистенкой. (Так же, как благодаря Александру Меншикову Поганый пруд в одночасье превратился в Чистые Пруды).
Свернем для начала в Чертольский переулок. На фоне темно-серого здания гимназии (№ 1521) белеют каменные палаты XVII века, современному взгляду напоминающие бомбоубежище. Они, возможно, принадлежали снесенной церкви Спаса, на месте которой в 1935 году построили школу. Если подняться по наружной крутой лестнице вверх, обнаружится тяжелая с металлическим кольцом дверь. А вот, собственно, и Большой Афанасьевский. Осталось от его былого великолепия не сказать, чтобы много: на старой ткани городского гобелена заплатами безликие дома из светлого кирпича – жилье советской элиты. Даже свежие новоделы смотрятся веселее, разнообразней.
Что ж, на сохранение атмосферы могут работать, если не градостроители, то хотя бы легенды. Еще в XIX веке старожилы рассказывали: в полнолуние прямо из стены дома № 4 выходит аномально крупный черный кот, пересекает переулок и входит в стену дома напротив. Так что Булгакову было откуда черпать вдохновение для создания Бегемота. Дома того давно уж нет, но старые жители Афанасьевского нет-нет да и выглянут в полнолуние в окошко, не мелькнет ли там кошачья тень.
Не менее странным, чем прогулки бестелесного кота под луной, кажется и место вполне современное: музей «Дом Бурганова», основанный в 2001 году. Войдя во вполне прозаическую дверь дома № 15, неожиданно вновь оказываешься под небом, но уже в другом мире. Вонзается в постамент гигантская муха. Живет своей жизнью лошадиная голова. Стопа подмигивает гипсовым глазом. Летит ощерившийся бульдог. Громадная ладонь. Ноги без голов. Головы без ног. Неторопливый служитель с манерами старого дворецкого вдруг выхватывает рацию: «Первый, прием! На объекте без происшествий!»
Посередине двора стеклянное сооружение, за покатыми прозрачными стенами которого виднеется нижний зал. Блуждание по музею в модернизированном остове старого здания напоминает компьютерный квест: что сулит новый уровень, непонятно. Лабиринты, лесенки, ажурные арки красного кирпича. Проем окна, из которого вдруг открывается вид на двусветное пространство со сводчатым стеклянным потолком, а где вход? Скульптуры на крыше, открытые галереи, мостки. И ноги. Губы. Ладони.
– Странное место, – качает головой моя спутница.
В чуть дрожащем воздухе словно бы утоплен дальний звон колоколов.
Фото автора
