Граф Н.П. Румянцев — бесспорно, незаурядная личность. Известный государственный деятель, выдающийся просветитель России, коллекционер и собиратель древностей, издатель книг по русской истории, основатель научных обществ и меценат многих начинаний в области науки и искусства. За 170 лет, что прошли со дня его смерти, трудом многих исследователей изучены все сферы его деятельности и сейчас даже кажется, что очень трудно добавить к его портрету новые штрихи, а тем более такие, которые бы в значительной степени изменили представление об этом человеке.
Однако, на мой взгляд, такие возможности у нас имеются. Еще требуются дополнительные усилия по осознанию его личности и его вклада в историю Отечества. И очень может быть, что в значительной степени его портрет «кабинетного» деятеля превратится в портрет человека действия, человека, который реально стремился улучшить благосостояние многих людей. На мой взгляд, основное дело его жизни, ее своеобразный итог находится не в столицах и крупных культурных центрах, а в тихом провинциальном Гомеле, вдали от взоров столичных исследователей. Создание графом Н.П. Румянцевым «нового» Гомеля — главное дело его жизни. Ведь и сейчас дух того Гомеля, которому он отдал свои последние годы, энергию и состояние, можно ощутить в абрисе современных улиц города, в некоторых, чудом сохранившихся постройках, и, наконец, в той особой ауре, присущей замыслам, исполненным с большим размахом и искусством.
Конечно же, жизнеустроительные идеи, подтолкнувшие Румянцева к этим грандиозным свершениям, во многом были обусловлены его эпохой. Ведь именно в ней так причудливо переплелись идеи просвещения, которым в Российской империи была уготована долгая жизнь, и романтические устремления. Но для такого масштабного замысла, как строительство нового города, присущего, пожалуй, лишь эпохе Возрождения и никак не характерного для «практичного” XIX века, необходимо было очень многое. Необходимо было счастливое сочетание огромных финансовых возможностей, высочайшей внутренней культуры личности владельца и, самое главное, его стремление вложить все свои средства в обустройство жизни окружающих его людей, создании для них «идеальных» условий бытия.
Жизнеустроительные идеи владельца, во многом обусловившие создание нового Гомеля, — этого идеального и вместе с тем очень реального города русского просвещения, точно выражены в строках поэмы И.В. Гете «Фауст», бесспорно, известных Н.П. Румянцеву:
Болото тянется вдоль гор,
Губя работы наши вчуже.
Но, чтоб очистить весь простор,
Я воду отведу из лужи.
Мильоны я стяну сюда
На девственную землю нашу.
Я жизнь их не обезопашу,
Но благодатностью труда
И вольной волею украшу.
Стада и люди, нивы, села
Раскинутся на целине,
К которой дедов труд тяжелый
Подвел высокий вал извне.
Внутри по-райски заживется.
Пусть точит вал морской прилив,
Народ, умеющий бороться,
Всегда заделает прорыв.
Вот мысль, которой весь я предан,
Итог всего, что ум скопил.
Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
Жизнь и свободу заслужил.
Так, именно, вседневно, ежегодно,
Трудясь, борясь, опасностью шутя,
Пускай живут муж, старец и дитя.
Народ свободный на земле свободной
Увидеть я б хотел в такие дни.
Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье!
О, как прекрасно ты, повремени!
Воплощены следы моих борений,
И не сотрутся никогда они.»
И, это торжество предвосхищая,
Я высший миг сейчас переживаю.
(Перевод Б. Пастернака)
Мне кажется, именно такие чувства переживал граф Н.П. Румянцев, когда после многолетних трудов он смог, наконец, оглянуться на все содеянное.
Что же представлял собой этот Гомель — уникальное явление в мировой градостроительной практике? К сожалению, сейчас в городе не так уж много сохранилось из того, что было ранее. А если бы судьба и люди были бы более благосклонными, то существовал бы и поныне на белорусской земле второй Несвиж — классицистический Гомель, город нового времени, в котором соединились черты градостроительной культуры Западной и Восточной Европы.
Чтобы не пропустить новые статьи и исследования, подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене!
Прежде всего несколько слов о времени создания города. Начало его строительства было положено в 1777 г., когда был снят план старого Гомеля и начаты первые постройки (1). Затем в начале XIX века работы были продолжены с некоторым перерывом, вызванным войной 1812 г., а затем с 1814 г., после ухода графа в отставку, начинается период наиболее активного строительства вплоть до 1825 г.
Рассматривая план Гомеля 1830 г. (2), зафиксировавший его сложившуюся застройку, бросается в глаза его смоделированность, пространственность, следовавшая сложившемуся в русском градостроительстве военно-аристократическому стереотипу города с регулярным членением городских пространств и представляющая разительный контраст с прежним деревянным средневековым Гомелем. В местах же, приближенных к пойме реки Сож, регулярность улиц отступала, переходя в иной, пейзажный характер организации пространств. И это не было случайным. Ведь Гомель состоял из двух главных частей — собственно города, запроектированного в традициях классицизма, и усадьбы, созданной под влиянием идей сентиментализма и романтизма. И там, и здесь был разный масштаб, различные способы пространственной организации.
Центром города является не дворец его владельца, как это нам сейчас представляется, а площадь — своеобразный народный форум, на которой сходились направления главных улиц. Она была окружена общественными зданиями — гостиным двором, ратушей, доходным училищем. Несколько в стороне находились Петропавловский собор и костел. Пространство площади не было замкнуто, а раскрывалось в сторону поймы реки, что значительно обогащало ее облик. Тому же способствовало и то, что с площади были видны закрывавшие перспективы улиц синагога и охотничий домик.
Создание центральных пространств Гомеля было глубоко оригинальным и в то же время напоминало Многое из мировой градостроительной практики. В частности, в этой связи вспоминается один из главных ансамблей Парижа — Лувр с садом Тюильри. Уходящая от дворца в бесконечность улица Румянцевская, пронизывающая базарную площадь, — это гомельский вариант трансформации идей прокладки Елисейских полей с площадью Людовика XV (ныне Согласия). И там, и здесь идентичное сочетание закрытых и раскрытых в сторону реки участков площадей, идентичное оформление окружающих зданий, примерно такие же размеры и, наконец, и тут и там устройство в центре главного акцента — обелиска. И здесь нет ничего странного, в особенности, если учесть давние симпатии Н.П. Румянцева к Франции и одновременность возведения этих двух ансамблей.
Но не только образцами парижской архитектуры вдохновлялся граф. План Гомеля напоминал план Санкт- Петербурга своими лучевыми построениями, асимметричным направлением основных магистралей и, наконец, своей незавершенностью.
Для застройки Гомеля граф стремился взять все лучшее, что было в мировой практике: Петропавловский собор напоминал собой церковь св. Женевьевы в Париже, костел — Пантеон в Риме, дом Н.П. Румянцева — постройку в Бедфордшире (Англия). Это кажется не столь уж странным, ежели вспомнить о той дидактической функции, которую несла архитектура в эпоху Просвещения, ибо, по словам Вольтера, она должна была воспитывать и учить.
На уходящей вдаль Румянцевской улице формировались основные ансамбли города. На месте современной гостиницы «Сож» размещалась Троицкая церковь. Далее располагалась вторая площадь Гомеля, на которой находились мастерские, аптека, дом доктора Майера. Затем — больница и ланкастерская школа (первое в Российской империи подобное заведение, открытое в 1817 году). Кроме того, нельзя не вспомнить о строительстве дворянского училища, или лицея, наподобие Царскосельского, которое, к сожалению, открыто не было.
Улица Экономическая вела к маленькой уютной площади — своеобразному преддверию усадьбы. Н.П. Румянцевым здесь были построены дом для зимнего проживания, названный экономическим, и дом для проживания в летнее время, впоследствии именованный охотничьим. Граф при их возведении как бы следовал совету Ф. Бэкона: «Если у кого- либо есть несколько домов, то он должен распределить их таким образом, чтобы то, чего нет в одном доме, он мог найти в другом». Фасад дома для летнего проживания повторял фасад жилого дома из альбома образцовых проектов, составленного архитекторами В.П. Стасовым и Л. Руска и изданного в Санкт-Петербурге в 1809 году. За домиком располагался парк, где любил гулять граф. Это был пейзажный парк с элементами романтизма, с глубоким оврагом, с дикими зарослями, с беседками-миловидами и романтической хижиной.
Если говорить об архитектуре нового Гомеля в целом, то она была, как говаривал граф, «простой, без больших наружных украшений». Таков же был стиль первой половины александровского царствования. Лишь в последние годы здесь появились элементы романтизма (ампира) — в архитектуре охотничьего домика и костела, где ощущается своеобразный нажим в трактовке античных форм.
