На острове крестоносцев прошел VI Мальтийский международный музыкальный фестиваль.
Разнообразие концертных программ и форматов форума делает его поистине уникальным и универсальным событием. Значительная часть концертов — это полноформатные большие симфонические вечера, где солисты-инструменталисты выступают в сопровождении резидента фестиваля Государственного симфонического оркестра Армении под управлением маэстро Сергея Смбатяна.
Фаворитами афиши стали два инструмента — фортепиано и скрипка. Среди звезд пианизма Николай Луганский, Денис Кожухин и Юлия Зильберквит, среди скрипичных магов — Максим Венгеров, Айман Мусаходжаева, Дмитрий Ситковецкий, Рэй Чен, Сальваторе Аккардо. Кроме того, публика услышала таких выдающихся солистов-инструменталистов, как Дэвид Аарон Карпентер (альт), Нарек Ахназарян (виолончель), Андреас Оттензамер (кларнет). Единственный вокальный вечер — концерт-моноспектакль Любови Казарновской «Любовь меняет всё».
Важнейшим событием стало выступление пианиста Григория Соколова. Он дебютировал в островной республике на прошлом форуме. Соколов не склонен к компромиссам: если бы тот дебют его чем-то не удовлетворил, он бы больше не вернулся (например, он никогда не бывает в Москве, выступая в России ежегодно лишь в родном Ленинграде). Соколова на Мальте ждали особо — пожалуй, он самая яркая и таинственная звезда VI фестиваля, чей концерт стал своеобразным апофеозом. Хотя ничего звеняще-торжественного, пафосного в нем не было, только погружение в музыку — и совсем ничего внешнего.
Кромешная темень переполненного зала. Выключен проектор, чей луч обычно дает на задник сцены афишу выступающей звезды. Задержка минут на двадцать — наэлектризованная ожиданием публика постепенно успокаивается и замирает. Слегка приоткрывающаяся портьера резким желтым лучом вырывает кусочек закулисья — появляется он: твердым неспешным шагом идет к инструменту, короткий сухой поклон, несмотря на бурю оваций, взметнувшиеся фалды фрака… считанные мгновения концентрации — и полилась музыка, нескончаемая, без остановок и перерывов.
Части сонат исполняются подряд, нанизываются как бусы на нитку вечности, непосвященный вполне может сбиться, где кончается один и начинается другой опус. Но случайной публики на концертах Соколова не бывает.
Три сонаты Гайдна (соль-минор, си-минор, до-диез-минор) и Четыре экспромта Шуберта (ор. 142) — соколовская программа этого года. Если не смотреть в программку и не знать драматургии вечера — на слух не всегда ощутишь переход от одного композитора к другому, — создается ощущение единой, мерно льющейся беседы. Мягкий и точный, легкий и аскетичный звук. Музыка льется плавно, повествование идет своим мерным шагом, за которым чувствуется дыхание подлинности и вечности. Стилистически безупречно и благородно — словно прикосновение к какой-то первозданной красоте и совершенству. Ничего внешнего, никаких эффектов — все лапидарно и строго, с максимальной внутренней концентрацией. Очень просто, но оттого — невероятно весомо. Рафинированность артикуляции не кажется вычурностью, все звучит предельно естественно.
Три минорные сонаты Гайдна подряд. Но нет ощущения скорби, плакатного трагизма, воплей и стенаний — есть предельная сосредоточенность, полное погружение в исполняемую музыку, а еще желание показать венского классика с иной, непривычной для большинства стороны. Все рассуждают о его музыке как о торжестве светлого, мажорного в искусстве, что неудивительно, так как Гайдн не теряет своего света даже в минорных опусах. Четыре экспромта Шуберта вновь подряд: но нет ни однообразия, ни скуки, ни одномерности. Кажется, Соколов играет просто, без всякой особой выразительности и собственного отношения — но это ощущение обманчиво, ибо у повествования, безусловно, есть свои логика и драматургия. Кульминация второй части концерта — Экспромт си-бемоль-мажор, самый длинный из четырех, но и наиболее рафинированный и волшебный: в звуках его растворена целая вселенная смыслов и ощущений.
Коронные бисы Соколова — настоящее третье отделение, которого поклонники ждут, как правило, больше основной программы. Для Мальты их было пять. Вновь Шуберт (ля-бемоль-мажорный экспромт ор. 90), неожиданный Рамо (но вклинившееся барокко на удивление не разрушает стройного здания венской классики, воздвигнутого основной программой), икона всех пианистов Шопен (ля-минорная мазурка ор. 68), и напоследок — немного Скрябина.
20 мая 2018 г., "Культура"