У каждого есть своя мечта. Каждый в детстве мечтал быть или капитаном космического корабля, или моряком. Кто-то, кто помладше, и чей замечательно-романтический период детства пришёлся уже на двухтысячные, возможно не мечтал уже быть лётчиком или комбайнёром. Они, вероятно, хотели стать очередной бригадой, ну, или кооператорами. Для каждого времени свои мечты.
Мечты молодого поколения о свободе и о том, что обществу будет лучше с уничтожением социализма, оказались несбыточными. Общество России пережило уже, по меньшей мере, пять войн и сотни бандитских конфликтов, в которых гибли как раз те, кто в детстве мечтал быть водителем грузовика. Многие под влиянием социума, выпустившись инженером из института, поменяли свою мечту строить самолеты на работу в магазине мебели. Те, кто всё же мечту эту не променял, работают за копейки в НИИ. Лишь единицы, встроившиеся в общество потребления в качестве одетого в костюм-тройку бизнесмена или его обслуги в белой рубашке и чёрной жилеточке в чисто натертых кремом сапожках, могут почивать на лаврах и поучать работников мебельных магазинов видеть цель и не видеть препятствий на пути к ней.
Мне повезло, я работаю по специальности. Специальность, конечно, не совсем та, о которой мечтал я, будучи мальчиком. Тогда я хотел водить гражданские самолеты из любой точки Союза в Крым. Так сказать, возить гостей-туристов к себе домой. А стал я юристом: смотрю договоры и делаю заключения по вопросам, возникающим в процессе ведения бизнеса нашей конторы. Всё в интересах фабриканта…
К тридцати годам у людей меняются приоритеты, говорят. Вот и у меня поменялись. Мечты. Точнее, мечта. Её описывает моя конкурсная документация. Теперь в ней всё просчитано до мелочей, она немного необычная: это не обладание чем-то, и не получение новой профессии. Это ощущения. И они должны быть такими (в зависимости от условий исполнения описываемое ниже может быть гораздо лучше, но точно не хуже).
Итак, в жаркий летний день, ближе к шести часам после полудня, я еду по объездной дороге города Симферополя от района Маршала Жукова в сторону трассы на Николаевку, на Запад. Я обязательно поворачиваю на эту трассу, а впереди меня остаётся уже, наконец, достроенный мост, уводящий людей по объездной дальше – в сторону Чистенького. В этот момент я буду на красивом итальянском родстере (или его аналоге – в конкурсной документации по законодательству нельзя писать наименования конкретных производителей, это – ограничение жизненной конкуренции). Одежду на мне мы описывать не будем. Пожалуй, это тоже будет ограничением конкуренции.
Свернув на трассу, я должен увидеть стоящую на обочине девушку. Не проститутку, просто девушку, путешествующую автостопом, налегке. Пусть это будет рыженькая, хотя нет, это снова будет ограничение конкуренции… Что же, тогда пусть девушка будет симпатичной, доброй, немного скромной, но при этом – смелой (иначе, как бы она голосовала на трассе в попытке доехать до моря?).
Я обязательно должен проехать и остановиться немного поодаль. Как бы показывая всем, что это жест моей доброй воли – я ведь мог проехать мимо. Ставлю на паркинг, включаю «аварийку» – это по правилам дорожного движения. Отстёгиваюсь (И никто не уличит меня в том, что я нарушаю эти правила). Я приподнимаюсь на сидении (Да, кстати, крыши у моей машины нет – она убрана на лето) и обращаюсь к девушке:
- Вас подвезти?
Она должна ответить очень загадочно, примерно так: «Возможно…» - И улыбнуться.
- Куда? – следующий мой вопрос.
- К морю, а там поглядим. Вы ведь не против? – Должна она спросить.
- Бросай свой купальный костюм на задний ряд и устраивайся поудобнее на пассажирском, - с радостью предложу я, - Нам предстоит дальняя дорога!
После того, как она усядется, мы пристегиваемся и уезжаем в закат, догоняя красный полукруг самой известной звезды! Идеальное исполнение!
***
Но как я могу мечтать о пошлом личном мирке, когда миллионы наших граждан выживают в абсолютной нищете, а единицы пируют на своих яхтах, стоящих, пожалуй, дороже, чем весь военно-морской флот нашей Родины вместе взятый?
Я не могу умчаться в закат и отстраниться от мысли о том, что обслуга этих единиц, употребив дорогие наркотики, привезённые в деревню Барвиха из банановых республик спецрейсом к очередному празднику жизни, пишет законы, обязывающие платить налог на проданные огурцы со своего огородика жителя деревни Камышинка.
И я не смирюсь с тем, что эти самые паразиты сделают всё, чтобы наши дети никогда не смогли сравняться с их детьми, ни в социальном плане, ни в образовательном уровне, - мне это не позволит сделать совесть. В мире, воспитанном на образах наркоманов-Элджеев и проституток-содержанок с одноимённого сайта, совесть умирает первой как пережиток прошлого. Но я убеждён, как бы не старались бизнесухи, делающие мерзкой массовую культуру контрреволюционной России, у них никогда не получится убить её в человеке окончательно. А, значит, именно совесть и станет движущей силой, разрушающей мир товарного производства и потребительского отношения.
О! Знали бы вы, как Господа и их прислуга дрожат, услышав слова «честь», «достоинство», «совесть»! Их воспалённое воображение уже начинает рисовать картины, в которых к ним на яхту поднимается сутулый паренёк с маузером в компании солдата и матроса и отнимает то, что они успели наворовать за свою жалкую жизнь: заводы, дворцы, острова, счета в банках – всё. Да, именно это – тот сон, от которого они просыпаются в холодном поту. И именно поэтому они пытаются всеми правдами и неправдами вытравить из нас человеческое начало.
Но пока есть те, кто видит эти несправедливости, быть может, последние из Могикан, борьба продолжается!
Посему, реализацию моей мечты согласно конкурсной документации я отложу до поры-до времени. Ведь, не может человек заботиться только о себе – жить надо для людей!
Фёдор Порохин, 10.12.2018 г.