Вы не поверите, но он заставил меня их всех похоронить: две треснувшие скрипки, дырявый барабан, погнутую флейту и гобой с отломанным язычком. И для каждого инструмента я должен был вырыть отдельную могилу на заросшем чертополохом пятачке за магазином! Я копал часа два, не меньше, а Джек в это время сидел на земле, привалившись спиной к шершавой стене, дул виски прямо из горла огромной бутыли и ревел, как младенец. Изредка до меня долетали обрывки его бреда:
- Розита… а я ведь помню тебя еще совсем малышкой… Густав… Только ты понимал меня… О, Адель, любовь моя, как ты пела в моих руках!
Псих.
Когда могилы, наконец, были выкопаны, а инструменты бережно в них опущены, он произнес речь:
- Мы собрались здесь сегодня, чтобы отправить в последний, черт побери, путь достойных лучшей участи Розиту, Густава, Марка, Анастасию и Аделину. Вместе мы прожили полную опасностей жизнь. И вот теперь они уходят… А все потому, что какому-то тощему юнцу вздумалось притащить свой зад в мой магазин. Да простит меня господь после того, как я вырву ему ноги и руки, вытащу ложкой его глазные яблоки и отрежу яйца. Аминь.
Ошалевший и шокированный смотрел я на гороподобного человека, провожавшего в последний путь своих «деточек»: седые клочья бороды развеваются на ветру, красные заплывшие глаза слезятся, мокрая нижняя губа взволнованно трясется, могучие плечи содрогаются в рыданиях…
- Помяни, - Джек протянул мне бутыль, на дне которой плескалась пара глотков янтарной жидкости. Я выпил их залпом, не почувствовав ни вкуса, ни градуса. Ожидание скорой расправы заставляло меня нервничать и потеть, но Джек не спешил облегчить мои страдания. Печальный и понурый смотрел он на то, как я раскладываю вялые цветочки на свежие холмики земли. Готово.
Я отряхнул руки, сбросил крошки земли с колен, помолился о спасении своей души и повернулся, наконец, к Джеку лицом. По его морщинистой щеке, огибая мясистый красный нос, ползла крупная слеза.
- Зови меня Джеком Доусоном, сынок, - сказал он. - А я буду звать тебя «тощий юнга». Теперь ты мне будешь готовить, стирать, бегать за выпивкой и чего там еще надо по хозяйству. А иначе на этом пустыре появится еще одна свежая могилка. Твоя.
Я онемел, а Джек, насвистывая, вернулся в магазин.