- Знаешь, Леднев, - сказала Машка, семенящая справа от меня, - моя маман, бывает, тоже занимается шопингом ради шопинга. Когда припрут инстинкты предков-собирателей, она хватает сумку и отправляется в торговые центры типа "Авиапарка" на Ходынке. И там бродит по галереям, обнюхивая парфюмерные лавки, примеряя кружевные трусы или разглядывая, как аквалангисты чистят тридцатиметровую колонну аквариума. Для такого шопинга она даже деньги нарочно дома забывает. Разве что мелочишка для чашки кофия на дне ее косметички будет позвякивать. Паспорт дома она тоже оставляет, чтобы ненароком не купить в кредит норковую шубу. Главное - все без серьезных пробоин в семейном бюджете после такого шопинга. Так вот, маман его делает часами. С чувством, с толком. С перекурами и разговорами по телефону, сидя на скамье или катаясь на эскалаторах. Наслаждается самим процессом. Искусство шопинга ради искусства в храмах шопинга. А ты, Леднев, со своим шопингом протащил меня за тридцать минут по всем лавкам Соловецкого поселка. Почти без прелюдии. А когда я только начала входить во вкус перепихона у прилавков с макарошками и колбасой, тут бац и все кончилось. Все свободны, расходимся по домам. Я даже подумала, что ты к чему-то принюхиваешься. - Машка заступила мне дорогу и попыталась заглянуть мне в глаза. - Кстати, Леднев, может, ты и впрямь искал что-то в магазинах? Из-за чего мы теперь опаздываем на свидание? Причем я чувствую себя Пятачком, которого бегущий Винни-Пух за лапку тащит по кочкам.
- Конфеты, Пятачок, - ответил я девчонке искренним, насколько это вообще возможно, взглядом, отодвинул ее в сторону и двинулся дальше. - Я искал нужные конфеты. Для того, чтобы отблагодарить человека, который даст тебе свой велосипед.
- Сало в шоколаде ты искал, - буркнула Машка и вновь зашагала рядом со мной. Перестав играть в гляделки, она теперь косилась на пакет в моей правой руке. - Особенно в двух сувенирных лавках, где ничего не продают кроме открыток и баек о Соловках на глянцевой бумаге.
- Раньше в одной из этих сувенирных лавок продавали конфеты, - заметил я.
- В те времена, когда ты кормил Соловецких комаров на своих школьных каникулах?
- Тогда здесь ничего подобного не было, - отмахнулся я. - Полная аскеза. Только макароны, перловка и хлеб, разбавленные привозной селедкой и собранными в лесу грибами. Самое оно для духовного просветления. Ни тебе шоколада, ни кальмаров, ни чилийских мидий, ни гребешков в Великий пост...
- Ты мне зубы не заговаривай, Леднев. Теперь кажется, ты точно что-то искал. И никак не конфеты.
— Это тебе, Маш, просто показалось, - небрежно отмахнулся я, переложив пакет с коробкой злополучных конфет из правой руки в левую. Подальше от моей спутницы. - Перекрестись. Все дело в конфетах.
Девчонка и впрямь перекрестилась, оглянувшись на купола Соловецкого монастыря. Но продолжила занудствовать:
- Ага. Дело в тех конфетах, которые по счастливой случайности обнаружились на самом видном месте магазина, который стоит ровно через пару домов от твоей квартирки! И в котором наверняка ты постоянно покупаешь себе еду.
- Маш, у тебя просто разыгралась фантазия. Боюсь представить, как ты зафонтанируешь в критические дни.
Машка сердито зыркнула на меня из-под нахмуренных бровей и тут же надула губы.
Обиделась, понимаешь.
Стены подъезда Лизаветы Климовой, а через них и воздух внутри, были пропитаны ее любимыми духами.
Аmouage. «Богиня».
Пропитаны именно духами, а не туалетной водой.
Больше никто на Соловках не мог похвастаться таким долгоиграющим ароматом. Впрочем, едва ли кто из аборигенов мог даже догадываться во сколько обошелся флакончик духов ее хозяйке. Шанели номер пять на их фоне вообще отдыхают. Продвинутые туристы, конечно, способны узнать аромат. Но им обычно за беготней по монастырю некогда, да и нет особой нужды обращать внимание на шлейф, который всегда следует за дамой из местного МЧС.
На мой стук дверь открыла сама Лизавета. Изящная блондинка с тяжеловатой нижней челюстью уже была одета для улицы в теплый форменный бушлат с капитанскими погонами. В прихожей за спиной Лизаветы на полочке под зеркалом виднелись женские безделушки на каждый день. Будто царственная особа среди плебейских расчесок и помад стоял фигуристый амуажевский флакон с духами.
- Привет, Леднев, - поприветствовала с порога Лизавета.
- И тебе не хворать, товарищ капитан Елизавета, - отозвался я и, сделав шаг в сторону, показал на свою спутницу. — Это Маша. Просто Маша. Велосипед нужен для нее.
Лизавета формально сверкнула улыбкой из ослепительно фарфоровых зубов, а затем сказала:
- Здравствуй, Маша.
- Здравствуйте, Елизавета... - споткнулась на отчестве Машка.
- Андреевна, - подсказал я.
- Елизавета Андреевна, - продублировала девчонка.
- Пошли уж, - предложила Лизавета, изобразив своим пышным бюстом намерение шагнуть мне на встречу.
- А как же рюмка чая? -спросил я, притормаживая хозяйку. - Тем более новые звездочки со мной ты не обмывала! Или дальше порога не пустишь? А мы ведь твои любимые конфеты принесли!
Я вытащил из пакета коробку шоколадных конфет и преподнес их Лизавете. Она едва заметно напряглась от моего жеста.
- Так тебе, Леднев, что надо? Велосипед или чай попить? - сухо спросила Лизавета. - Ты ведь сам мне давеча по телефону говорил, что хочешь еще сегодня посмотреть, как Маша с ним управляется. У тебя ведь планов, как всегда, громадье. Чаи распивать некогда.
- Ну, раз доктор сказал, в морг, значит в морг, - скорбно вздохнул я в ответ, продолжая перекрывать выход из квартиры. - И раз ты уже собралась, грешно было бы заставлять тебя разоблачаться. Конфеты дома оставишь или в гараж понесем?
- Оставлю здесь, - отрезала Лизавета, наконец забирав у меня подношение. Скользнув взглядом по коробке, она тут же отправила ее на тумбочку при двери. - Спасибо, Леднев. Ты и впрямь помнишь, какие я люблю.
- Товарищ капитан, ты даже не представляешь, сколько сил мне пришлось приложить, чтобы их найти, а потом доставить сюда, - сказал я и посторонился, чтобы Лизавета наконец-то могла присоединиться к нам на лестничной площадке. Где-то рядом со мной, будучи втиснутой в стенку, едва слышно хмыкнула Машка, переполненная сарказмом. - А уж что я выслушал по этому поводу, вообще тушите свет.
- Ты это о чем, Леднев? - спросила Лизавета, закрывая на ключ дверь квартиры.
- Не обращай внимание. Это так, рефлексирую былое и думы.
- Что-то раньше я не замечала за тобой особой рефлексии, - сказала Лизавета.
- Старею, товарищ капитан, - произнес я, пропуская дам вперед. - Вон и Маша не даст соврать. Временами одышка появляется и песок сыпется.
- Сыпется, как же, - сказала Лизавета, притормозив и обернувшись. Между ней и Машкой, возглавившей нашу процессию и уже оказавшейся на улице, сразу образовалась дистанция в три метра. - Ты девочку, наверно, своими походами умотал за эти дни до полусмерти. Все медвежьи углы на Соловках обошли или еще что-то осталось?
- Такую умотаешь. Держи карман шире. Вон как резво скачет по ступеням. Мы, считай, пока нигде и не были. Анзер и Камчатка всего лишь. Вот, если она на самом деле умеет сносно кататься на велосипеде, прям завтра и махнем в кругосветку.
В сопровождении аромата «Богини» от Аmouage мы вышли на улицу из подъезда и я жестом дедушки Ленина показал Машке нужное направление. Девчонка, сообразив, что взрослые особо не рвутся посвящать ее в свои разговоры, сохранила образовавшуюся дистанцию и зашагала впереди нас.
- Повезешь ее на велосипедах вокруг всего острова? - спросила Лизавета
- Да.
- Планируешь уложиться в один день?
- Нет, конечно, - ответил я. - Она в таком темпе многое пропустит. Хотя, в отличие от тебя, Маше не надо останавливаться для того, чтобы любоваться пейзажами.
- Ты явно нашел родственную душу, - сухо заметила Лизавета.
Я пожал плечами:
- Пути Господни неисповедимы.
- Говорят, ты женишься, - полуутвердительно произнесла Лизавета.
- Стоит только что-то кому-нибудь рассказать, так вскоре это уже будет обсуждать вся деревня, - усмехнулся я.
- А ты как думал? – отозвалась Лизавета. – Я даже знаю теперь, что у твоей будущей супруги имеется вместо приданого ребенок.
- И это ребенок - моя родная дочь, - заметил я.
- Никого не было, и вот уже полная коробочка, - задумчиво выдохнула Лизавета.
Я никак не прокомментировал ее слова. Лизавета же, как совсем недавно сделала Машка, заступила мне дорогу и спросила:
- Так зачем я тебе понадобилась, Леднев? Велосипед из сарая ты мог взять без меня. Позвонил бы потом, как обычно, и поставил бы перед свершившимся фактом...