«У вас другие дети есть? Ну, повезло», – сказал врач Катиной маме семь лет назад. В автокатастрофе Катя сломала позвоночник и потеряла чувствительность практически всего тела. Сейчас ей двадцать два года. Она много улыбается. Говорит тихим и нежным голосом. Громко говорить не может – это тоже последствие трагедии. Рядом с ней всё время находится муж Андрей, он тоже передвигается на коляске. Он – самая эффективная реабилитация для Кати. Вместе они ходят по магазинам, в кино, занимаются спортом, иногда путешествуют. Сейчас им не хватает малого, а главное – у них уже есть.
Катастрофа
Дверь распахивается, на пороге появляются парень с девушкой. Нас сразу зовут на кухню, предлагают чай. Катя говорит о своей травме легко, но путь к этой лёгкости был долгим.
– Я училась в девятом классе, – вспоминает Катя. – Был конец третьей четверти, зима, на дорогах скользко. Мы встретились с друзьями, чтобы покататься на машине. Я помню, что мы сели, помню, что поехали. Очнулась только в больнице. Девочку, которая сидела рядом со мной, не спасли.
Екатерина жила в маленькой деревне Красноярского края. В местной больнице не оказалось ни профессиональных врачей, ни оборудования: к Кате приходил доктор, иголкой проверял чувствительность ног. Девушке постоянно казалось, что они согнуты – в такой позе она находилась в машине перед аварией. Она плакала, просила маму разогнуть ноги и не верила, когда говорили, что ей кажется.
В Красноярск, где Катю должны были оперировать, её доставили самолётом. В Красноярске Катю подключили к аппарату ИВЛ. С момента аварии прошло три дня и драгоценное время было упущено.
– Осознание, что теперь я инвалид, не пришло даже после операции. Я пролежала в реанимации чуть больше месяца, потом меня отправили в родной посёлок. Там же мне поставили трахеостому.
Катя убирает волосы назад и показывает шрам – круглый, с неровными краями. Сейчас он почти сливается с кожей и, только пристально вглядываясь, можно его увидеть.
– Все заметили, что моя мама очень постарела за это время. Даже младшая сестра из активной и весёлой девочки стала тихоней и в садике утратила интерес к игрушкам. Маме говорили прямо: «У вас есть ещё дети? Да? Ну, вам очень повезло». Когда у меня образовалась большая пролежень, кто-то из врачей сказал: «Вы подождите ещё немного, язвы пойдут в желудок и всё – девочка не жилец». О дорогостоящей реабилитации нечего было и думать. Не было никакой надежды не то что на выздоровление, но и просто на нормальную жизнь.
Уже оказавшись дома, я начала впадать в депрессию. На улице стоял май, в начале июня мне исполнилось шестнадцать лет – этот возраст всегда казался чем-то особенным, а после травмы всё утратило смысл. Я просто просыпалась и плакала. Ко мне приходили одноклассники – смотрели и не знали, что сказать. Постепенно у них появились свои дела, ребята приходили всё реже. Круглосуточно работал телевизор, я лежала, тупо глядя в него.
Выход
– Когда мне исполнилось восемнадцать, я поехала в реабилитационный центр Красноярска и, наконец, увидела людей с тем же диагнозом, что и у меня. Тогда я поняла, что они могут развиваться и что-то делать. Сама я уже ставила на себе крест.
Потом был реабилитационный центр в Новокузнецке. Там Катя и познакомилась с Андреем.
– Я увидела его одним из первых – мы сразу познакомились. Я никак не могла привыкнуть, что люди с инвалидностью могут нормально жить. Через неделю все поехали в кино, а мне было неловко: люди на меня одну-то смотрят, а тут нас, наверное, человек десять на колясках. Тогда я ещё ходила в непонятных балахонах. Андрей посмеивался и говорил: «Ты чего так вырядилась?» А мне было неважно, как выглядеть, потому что от жизни я ничего уже не ждала. И тут смотрю: девушки красятся, отлично выглядят.
С Андреем они переписывались в соцсетях и ждали следующей встречи. Через полгода они увиделись снова – в том же реабилитационном центре.
После нового курса реабилитации Андрей начал искать съёмное жилье в Екатеринбурге. Катя волновалась и не представляла, как, полностью зависимая от мамы, она сможет жить без неё.
– Я была как игрушка, как маленький домашний питомец. Мама сказала: «Ну, съезди в гости на месяцок, там посмотрим».
Прогресс
Так, два года назад у ребят появилась первая съёмная квартира. Поначалу было трудно, Андрею пришлось всё взять на себя: постоянно помогать Кате, готовить еду, прибираться.
– Как-то ночью мы захотели поесть. Андрей – прыг в коляску и с лёгкостью поехал. А мне в электрическое кресло самой не забраться. Я начала перелезать, нога свалилась между коляской и кроватью. Приехал муж: «Что ты тут делаешь?» «Залезаю, – говорю. – Помоги мне». Отвечает: «Не помогу». И уехал. Я стала злиться, кричать и обзываться. Корячилась, пыталась залезть, слышу: он уже сидит и ест.
Тут они оба начинают смеяться. Тогда, минут через сорок Катя всё же справилась с коляской, и когда она говорит об этом, у неё радостно блестят глаза. Это была первая победа, впереди её ждало ещё очень много преодолений.
– Три года я провела в кровати. Была апатия ко всему и казалось, что ничего в жизни уже не изменится. Теперь я полностью независима. Но мне не хватает сил ездить на коляске с ручным приводом, а электрическая коляска не позволяет нам с мужем свободно передвигаться по городу. Её практически невозможно загрузить в машину из-за больших габаритов и веса. Недавно я узнала, что есть электроколесо, которое легким движением крепится к обычной коляске и служит для неё мотором. С его помощью я смогу беспрепятственно добираться в нужное место в городе. Вес колеса всего 5-6 кг, и Андрей сможет спокойно загрузить его в любую машину. Это очень и очень облегчит нам жизнь.
Сейчас Катя, в основном, сидит дома. У девушки много планов и целей, но все они заканчиваются на пороге её квартиры, потому что свободно перемещаться по городу Катя не может: без посторонней помощи ей трудно справиться с тяжёлой электроколяской, а Андрей не может быть рядом постоянно.
– За два года был нереальный прогресс, – рассказывает Андрей. – Когда мы снова поехали в Новокузнецк, парни говорили: «Ты чего с ней так жестко?». А потом увидели, что приезжают девочки с такой же травмой, но не могут делать и половины из того, что уже умеет Катя. Мы так шагнули вперёд за это время, что когда я на четыре дня уехал на соревнования по спортивному ориентированию, Катя прожила одна целых четыре дня – раньше это было немыслимо.
История Екатерины и Андрея – одна из самых вдохновляющих в Фонде Ройзмана. Оказавшись почти полностью парализованной, благодаря помощи мужа, девушка начала жить самостоятельно, но колесо, о котором говорит Катя, им не по карману. Оно стоит 113.883 рубля, для ребят неподъемная сумма, но не для наших читателей, которые помогли уже стольким подопечным Фонда Ройзмана. Пожалуйста, сделайте небольшое пожертвование, чтобы Катя, молодая целеустремлённая девушка, могла передвигаться по городу сама, найти работу и проводить время вне дома. С вашей помощью мы можем сделать жизнь Екатерины и Андрея лучше. Спасибо, что вы с нами.