Во-первых, потому что зимой нам так не хватает солнечного тепла. Придя из заснеженного парка "Музеон" сразу попадаешь в необычайно яркий, цветущий, наполненный южными ароматами мир картин художника. А во-вторых, потому что нельзя пропустить персональную выставку человека, собравшего в своем творчестве столько «измов»: импрессионизм, постимпрессионизм, фовизм, примитивизм, абстракционизм и наконец, лучизм! А еще поражает география выставки, картины прибыли из Центра Помпиду в Париже, Лондонского частного собрания, Кельна, Санкт-Петербурга, Уфы, Екатеринбурга и Нижнего Новгорода, ну и конечно из запасников Третьяковской галереи, получившей в дар огромную коллекцию и весь архив художника.
«И в России можно найти Таити» - так говорила о творчестве своего мужа художница Н.С.Гончарова. И неслучайно. Ларионов в юности увлекся творчеством французских современников Сезанна и Гогена, переработал его и перенес в родной Тирасполь (род. в 1881). Тогда он находился на территории Российской империи, сейчас это Молдавия. Эти земли были отвоеваны у турок в 1790 году еще А.Суворовым, а в 1792 году по указу Екатерины II здесь был заложен город. Пышная южная природа, разноцветные домики, цветущие акации, провинциальные жители, натюрморты с фруктами и рыбами – все это оживает на картинах Ларионова.
После революции художник вместе с Гончаровой осядет во Франции, которая станет его второй родиной, в окрестностях Парижа и в южных провинциях он также найдет отголоски своего любимого солнечного Тирасполя, но там уже появятся новые монохромные краски и техника – даже любимое море станет олицетворением беспредметности.
А начинался долгий путь М.Ларионова в училище живописи, ваяния и зодчества на Чистых прудах в Москве, где он учился у В.А.Серова и К.А.Коровина. Москва на картинах Ларионова предстает как раз снежной и морозной. В училище он познакомился с Н.Гончаровой, В.Маяковским.
В 1903 году происходит встреча Ларионова и С.П.Дягилева, сыгравшего в его жизни огромную роль – он начал экспонировать картины художника на выставке объединения «Мир искусства» и на Осеннем салоне в Париже, а затем уже спустя 10 лет начинается их долговременнее сотрудничество в «Русских балетах» Дягилева в Швейцарии и Франции. Костюмам и декорациям Ларионова к балетам на музыку Стравинского, Прокофьева, Римского-Корсакова и Лядова посвящен отдельный зал на выставке.
В этот же московский период состоялось знакомство Михаила Федоровича с художниками И.Машковым, А.Лентуловым и В.Татлиным. На одной из дружеских пирушек Ларионов искрометно придумал название для объединения художников - «Бубновый валет», ассоциировавшийся тогда с плутовством, шантажом и аферой. Скандальное название сразу привлекло внимание публики, и это была не единственная хорошо продуманная рекламная акция Ларионова. Затем последовала выставка «Ослиный хвост» и так он все больше вовлекался в богемную жизнь предреволюционной Москвы. Ходил с друзьями по улицам с раскрашенными лицами, создавал наравне с Малевичем свою концепцию современного театра, в котором публика должна была быть активным участником перформанса. В 1913 году Ларионов пишет манифест лучизма, создав тем самым новое течение в футуристической живописи. Но все же это не абстракции Малевича и зачастую на картинах угадываются излюбленные мотивы художника, животные, рыбы, плоды, изрезанные колкими сияющими лучами, например «Лучистая колбаса и скумбрия». Через год Ларионов знакомится с лидером итальянских футуристов Ф.Т.Маринетти.
Чуть ли не визитной карточкой художника стали его «солдаты». Часто он и себя изображал в образе военного. Это связано с его службой в армии после окончания училища. Целые циклы картин и рисунков посвящены грубоватым солдатам, их женщинам - «Венерам», казармам и пейзажам. Таковы иллюстрации к поэме А.Блока "Двенадцать".
Образ Венеры появился на картинах Ларионова неслучайно. Как-то летом ему попалась в руки фигурка палеолитической Венеры, найденная на раскопках в скифских степях, недалеко от имения братьев Бурлюков, где он гостил с Гончаровой. Это совпало с его увлечением народным искусством, лубком. В то время Ларионов начал активно собирать вывески и подобные им народные изображения. Его примитивистские картины, близкие вывесочным полотнам Пиросмани, лавки, булочные, парикмахерские, животные и франты выглядят, будто ожившие старинные вывески. Обращение к истокам вылилось в цикл Времена года, заключающий в себе множество смыслов - это и старообрядческие иконы, на которых был текст, и детскость, и круговорот календарного цикла.
Можно и все творчество Ларионова разделить на «времена года» – сероватая московская «зима» сменилась тираспольской импрессионистской «весной», фовистское, а затем лучистое «лето» перешло в приглушенную, беспредметную французскую «осень» . Интересно в этой связи прослеживается трансформация излюбленных образов художника - птиц и рыб. Пышные индюки и павлины превращаются в тощую графическую птицу. Рыбы, ставшие для Ларионова чуть ли не религиозным символом, проходят через все его творчество - от осязаемых, полных жизни, в начале пути, до ели угадывающихся в серии «Рыбы», «возникающих в качестве предмета из беспредметной среды» - из подписи к картине.
Приходите на выставку.
