В единственном романе мастера короткого рассказа О.Генри «Короли и капуста» есть все, кроме двух вещей: там нет королей и капусты. Следуя этой логике, очерк о моем отпуске в Европу я назвал «Римские каникулы» (да простят меня Одри Хепбёрн и Грегори Пек).
Все началось с загранпаспорта, который я случайно «нашел» в ОВИРе – он там пролежал 3,5 года(!) и сотрудники, сперва отказав мне в его выдаче, даже не удосужились сообщить мне о его готовности. Так я и жил все это время – с мыслью, что я не выездной. Вновь обредший свободу перемещения, я заметался: паспорту оставалось жить полтора года, и мне захотелось им воспользоваться для какой-нибудь поездки, прежде чем я использую его по назначению.
Мама предложила отправиться вместе с ней на отдых по Европе – конечная цель, попасть к её подруге в Болгарию – мне выслали приглашение, и вот, 6 августа 2014 года, я отправился в европейское турне, - это был мамин подарок на мой юбилей. Но сначала мне нужно было добраться до неё: небольшой городок, расположенный в тридцати километрах под Краковом.
Первые же минуты путешествия – до автовокзала – были омрачены поломкой сумки, одолженной мне бывшей женой на время поездки. Как только я вышел из подъезда, у нее сразу же сломалось колесо. Не у жены, а у сумки. То ли это была маленькая месть с её стороны за «лучшие годы её жизни», то ли она избавилась от сумки по принципу «все равно выбрасывать» - не знаю. Сумка была тяжеленная: одежда, спиннинги, снасти, подарки, всё по-взрослому. Моя спина не была рассчитана на такую тяжесть и быстро могла последовать примеру колеса – сломаться.
Кстати, о подарках, которые составили добрую треть веса сумки, надо сказать отдельно. Как только многочисленные мамины знакомые узнали о моей скорой с ней встрече, они деловито потащились ко мне со всех сторон со свертками, пакетами, банками и бутылками. Учитывая возраст означенных, меня, видимо, собирали в последний путь. И весь этот скарб мне нужно было дотащить до автобуса пешком – я жил в 15 минутах ходьбы от автовокзала и не вызвал такси.
Сумка, частично ехала – одним колесом – частично тащилась днищем по асфальту, делая резкие замысловатые повороты, неожиданно поддавая мне под коленки. Я вскрикивал и тихо матерился. Со стороны казалось, что я вприсядку исполняю ритуальный танец вокруг сумки-тотема, бормотанием заставляя её двигаться дальше. Не хватало только бубна. Дело двигалось плохо, и тогда я потащил сумку, пиная и волоча её вместе с ногой: поступью ожившего мертвеца.
Люди недоуменно оглядывались, и непринужденный вид, который я при этом напускал на себя, давался мне плохо: красная рожа и пот, ручьем льющийся за шиворот, выдавали меня с головой. Чуть не опоздав к автобусу (хоть я и вышел за полчаса), я запихал ненавистную сумку в багажный отсек, с тоской думая о том, что мне предстоит ещё не раз волочить её по вокзалам ближнего и дальнего зарубежья.
