рассказ из цикла "Семейные бубни"
— Ну что ещё тебе надо? — прямо спросил я.
Он суетливо моргал, беспрестанно перекладывая руки, такие же лёгкие, как страницы старых разорванных книг, по которым эти сухие ветки елозят. На самом деле (как ни прискорбно и как ни увиливай) мы с ним едва ли не ровесники. Но он старик! Последняя память из детства — очень слабая. Вылез весь, как старые собачьи унты. Я в свои 56 по сравнению с ним...
Я решаю про себя называть его стариком.
— Я оказал спонсорскую помощь?.. — а про себя добавил «...старик». — Ну? Ты таких денег в своей губернии, в своей библиотеке отродясь не видел. Это чистые деньги... (А про себя добавил: «…старикан»). Это не та благотворительность: ограбил полстраны, довёл людей до нищеты и голодухи, потом затарил костылей на сто тысяч в какую-нибудь хромую больничку, на ворованные же, благотворитель, бл... Я сам в системе. Так чего же ты от меня хочешь? Чего щуришься? Я имею выгоду, не без того. А ты чего хотел? Достаточно, что я деньги заработал и тебе, вот, отдаю — практически задарма.
— Хочу сделать подарок, — говорит старик своим сухим, расщеплённым в нескольких местах, как бамбук, голосом.
— Да-а?..
Старик закашлялся.
Просьба: досматривайте рекламу, кликайте на баннеры — это реальная помощь автору. Для меня это единственный заработок
— От бумаги, от постоянно летающей бумажной пыли силикоз, — говорит он в перерыве между приступами надсадного кашля. — Профессиональная болезнь.
Кто бы мог подумать: у библиотекаря — профессиональная болезнь. Тише профессии нет. А на тебе: силикоз. Ну ладно бы слепота или геморрой на худой... ээ... конец.
Как он вообще находит в себе силы заниматься этим, работать здесь? Так жить? Мне-то нелегко — а ему вообще трындец.
— Наверно, слишком много старья читаешь.
— Всю жизнь, — ответил старик. — Пойдём, пойдём, у меня… тут…
— Пошли-пошли, — соглашаюсь я, смекая, что это какая-нибудь памятная книга. Хотя, откуда тут памятные книги? Какие важные персоны? В Ртищевске все важные персоны выезжают на своих дорогих серебристых, чёрных и огненно-красных автомобилях (при условии, что они вообще тут есть) только после захода солнца, когда даже самые взрослые библиотеки на замке. Они жаждут не их. Словно стадо слонов, в гордом одиночестве, чинно шествуют они на водопой, манящий их прохладой и долгожданным утолением жажды, яркими огнями, напоминающими лунное мерцание в воде. Затон, старое русло: илисто и гнусно. Из казины в казину. Из казиНО в казиТПРУ.
Я заранее вынул «Паркер» и начал отвинчивать колпачок.
Но это оказалась низенькая дверь, за которой начинался длинный коридор.
— Куда завёл-то, старче? Клад, что ль, какой прячешь?
Старик посторонился.
С косяков свисала жирная паутина. Свет шарахался от грязных стен.
Пять низких ступенек вели в коридор аркой. Подземный ход куда?
— Тут раньше жил какой-то граф, вроде над входом табличка прикреплена, а? Ни Дракула? Ха-ха-ха! - я засмеялся, но ржач мой забился, как бильярдный шар в лузе, и я оглянулся на старика.
Он явно взволнован.
— По этому коридору можно прийти в прошлое своё, — затряс он седыми вихрами. — Увидеть заново самое лучшее. — Неожиданно голос его окреп. — Гони от себя плохие мысли, Дмитрий Сергеич! Иди!..
Я ещё раз заглянул в коридор.
—Туда? - пожал плечами. - И далеко?
Не без труда согнувшись, я сделал осторожный шаг по ступеням вниз. Не поскользнуться бы... Несколько шагов по засыпанному крошкой полу. Свет вдруг померк, лампочка стала жёлтой, как заржавела. Ещё пара шагов - темнота... Я хотел повернуть, ясно, дед вовсе свихнулся. Но я чувствовал себя неожиданно бодрым, сильным. Не ощущалась даже тяжесть в пояснице от лишних кило. Оказывается, адреналин ещё способен заставить ноги бежать. Просидишь весь день за сводками да по совещаниям — как будто таскал эти сводки в кулях с биржи, и один куль ещё на загривке - вечером еле вылезешь из кресла.
Что б я остановился? Пойду дальше.
Полон сил и возможностей, второго даже больше — где на всё найти время? Успеть - как? Успевал как-то. Успевал раньше и теперь успею. Всё можно наладить, всё сделать, если захочешь.
Я знаю эти мысли — ещё три года назад сам так думал.
Пол ровный, осторожно ступаю, выставив руки, мелкие камешки громко хрустят под ногами.
Делать надо с охотой. Всё в жизни зависит от желания. Не от возможности, как думают многие, а именно от желания. Хотя соотношение хочу-могу может меняться. Те самые мысли. Я с этой философией прожил ни много ни мало...
Очередная лампочка...
Вижу: прохаживаюсь я за стеклянной перегородкой меж конторских столов, как обычно, чтоб в курсе быть всего. Животик ещё небольшой и лысина пока маленькая. Целые дни с молоденькими финансистками, эх, и покуражились мы! Жена умница. Я без неё, как без рук...
Антошка на меня похож. Это мой сын. Так реально: жуть, волосы дыбом!
Я опёрся на скользкую стену. Оглянулся на старика.
Растворился в ночи старик.
или сюда 4276 4800 1537 0342 (СБ,VISA)
Я щупал холодные кирпичные стены.
Что это?..
Окно? Вот это интересно!..
Не открывается — потому что засыпано до верха землёй.
Шорох заставляет вздрогнуть.
Почуяв меня, мечется по углам крупная крыса. Не знает, куда забиться. Бегает скачками, по-собачьи.
Странное окно.
Я заглянул, забыв о крысе, сердце ворочается.
Я за женой ухаживаю - стоим с той стороны стекла!
Совершенно пустая комната три на четыре, без окон. Голые стены и лампочка издевательски освещает каждую щербинку в кирпичах. Выхода нет, тупик.
Надоел он мне, этот коридор, всё тянется и тянется. Что за ахинея? Зачем, кому нужен такой бессмысленный коридор? Коридор в прошлое — так сказал старик? Что-то малость коротковат.
Ещё несколько шагов в темноте до очередного патрона с лампочкой. Эта меньше, но ярче...
Митька обижает меня. Как всё это теперь вспоминается!..
Сколько мне лет? Двенадцать?..
За всё лето только и помню, как Митька гонится за мной, а я от него. И вот удивительно: он везде! Их как-будто много. И в сарай прячусь, и за забором садика, хожу вечно кустами, кругалями, заборами — только чтоб меня не срисовали. За домами, на Горбатом пустыре, у него наблюдательный пункт, как у Соловья Разбойника. Оттуда я как на ладони. А в сарае мокрицы под полом и на стенах.
В который раз зарекаюсь бегать по утрам и подтягиваться.
Всю жизнь я только и делаю, что дерусь с бандитами, жуликами, негодяями, завистниками, предателями, дураками, просто с врагами, которых знать не знаю, но которые враги. И всегда, ежесекундно нужно быть в форме, бегать и подтягиваться. Как мне это осточертело.
Жалуюсь маме.
Мама... А тут я что способен вспомнить?
Гулю и пускаю слюни.
Стоп! Я трудом держу голову. Я ползу! Всё вокруг большое, бесшумное, словно из пены и ваты. Только острые камешки больно впиваются в маленькие ладошки и коленки, коленки величиной с пятку. Хочется разреветься.
«Трындец», сказал бы сын Антоха.
Пячусь несколько шагов.
Поднимаюсь с колен, разворачиваюсь, бреду назад. Касаюсь для верности стены рукой, холодная пыль на пальцах.
Пробежал весь коридор на одном дыхании. Сердце чуть не выскочило.
Три ступеньки, старик возле маленькой двери, тёплая библиотека. Уже не так страшно.
— Ну, ты даешь, дед...
Он покряхтывает и покхекивает, пока идём к выходу.
Ладно, пусть сидит себе здесь хоть до Второго Пришествия.
Вот чёрт, «Паркер» потерял...
— Пойду я на воздух. Ты давай тут, следи за всем, мне некогда, дела, дела... Расклеился совсем я что-то... Счастливо оставаться.
КОНЕЦ
ещё из цикла "Семейные бубни"
Вам и не снилась такая верность, Спасибо, Прокрученные люди, Кто вспомнит чики? Загадывайте желание, Некто Ждущий, Ж-жажда, Не понимаю, что происходит, Попугайские ангелы, Я бомбила, мне работать надо!.., Гадящая смерть
Подписывайтесь на канал
ставьте лайки!
Хорошего чтения