— Нэ люблю снег, нэ люблю! — говорит Нодари Ревазович на желтой шкоде. — Нэ нравится!
Я молчу, киваю, а снег всё падает.
— Дома в это время ма-андарин бы собирал, в море купался! А тут чего? Мне от дома до моря, как отсюда до того светофора! — продолжает громко по-грузински грустить водитель. — Нэ люблю.
Тот светофор, который море, остается позади, а снег всё падает — и в море, и на берег, и на бредущего по берегу Нодари. В Батуми галечные пляжи, снег исчезает под слоем камней.
— Внучка звонила, говорит, дождь вчера был, а сегодня снова солнце. Тепло сегодня, двадцать градусов. Мандарины идут собирать, пора, урожай. Дедушка, говорит, дедушка, ты когда приедешь.
Мандарины в снегу. На деревьях, в ящиках, рынок в снегу, внучка в снегу, снег тает, он ненастоящий.
— Замужем? Я тоже один живу. Вон жена как семнадцать лет назад умерла, так один и живу. И, с одной стороны, никто не говорит, куда идешь, когда идешь, что там делать будешь, когда придешь, зачем вообще ходишь. Когда хочу — ем, когда хочу — сплю, никто мне нервы не делает. Но, конечно, одному скучно, неинтересно, скучно. Холодно еще. И снег.
Мы проезжаем десятое море.