Есть такие специальные люди, которые живут, попадая в ритм совершенно случайно. Это не совсем люди-катастрофы, это скорее всего удачливые неудачники. Передо мной сто раз уходили междугородние автобусы потому, что я опаздывал буквально на несколько секунд. И это учитывая мою пунктуальность. Если я пытался в 3 часа ночи перейти какой-нибудь Малый Гнездниковский переулок с годовым трафиком в одну телегу, то тут же переулок превращался в дневное отделение Тверской. Если я отстаивал гигантский хвост в кассу гастронома, то при подходе к аппарату по всему залу открывались ещё штук пять касс, включая запасную, на случай ядерной войны. Если вы хотите застрять в лифте с незнакомым человеком, то это ко мне. Только не надо со мной знакомиться. Если вы хотите проехать свою остановку, держитесь меня: единственная дверь в вагоне метро не откроется именно передо мной. Придётся стучать ногами, жать кнопку связи с машинистом и разочаровано присаживаться на места для пассажиров с детьми и инвалидов.
Что такого, казалось бы, переехать из одного города в другой, не имея в багаже комодов, встроенных шкафов и бытовой техники? Всего несколько коробок, пару сумок с прошлогодними трусами и одной сумкой с компьютером.
Это 5 лет назад я переезжал из Красноармейска в Реутов в легковухе, держа на коленях узелок с ноутбуком, а сзади шли колонной два КАМАЗа с имуществом моих трёх крыс-дегу: клетки, переноски, чёртовы колёса, поилки, сопелки, хотелки, веревки, бубенчики, неебический Диснейленд с тоннелями, лестницами, песочницами, опилками и остальной неведомой моему разуму хрени, приобретённой потому что. Иногда КАМАЗы обгоняли меня и крысы показывали мне в приоткрытое пассажирское окно голые жопы и кидали факи.
Но сейчас-то их нет! Переезд, который занял бы от силы два с половиной часа.
Рязань-Пролетарский. По карте это буква «Г» во всём её величие. Положил кирпич на педаль газа и читай вывески пролетающих пончиковых.
Но нет.
Если ты едешь вдвоём с приятелем-тёзкой по такому примитивному маршруту, то самое дело поговорить о бабах. И чем воспоминания каждого из нас обрастали потными подробностями, то дорога становилась прямее и приобретала эрегированную упругость. Какие там повороты? Мы пронеслись мимо него как раз на Серёгином рассказе о том, как он в одних трусах пошёл в женском общежитии искать мужской туалет и сгинул в лабиринтах.
— Смирнов, это поворот!
— И не говори, сам такого не ожидал: она сорвала с себя лифчик и стала крутить его над головой!
— Я про наш поворот на Пролетарский!
— Хуйня какая — сколько их ещё будет. Сейчас развернёмся.
— На МКАДе?
Одна история-воспоминание сменяла другую, мимо проносились повороты, развороты и порванный валяющийся в сточной канаве биллборд «Москва 850».
Автомобиль вдруг дал резкий крен на повороте, сзади посыпались пачки книг «Пост сдал!»
— Смирнов, ты почему повернул именно в этот поворот?
— Если есть поворот, в него надо поворачивать.
— Но почему?
— Потому что навигатор сказала.
— Да она невменяемая же!
Автомобиль резко дал крен в другую сторону, выводя автомобиль из виража. Штабель книг восстановился.
— А сейчас мы что делаем?
— Там по пути должна быть «Шарапова охота». Она — ориентир.
— Но она в другой стороне!
— Я 20 лет за рулём и был в этой «Охоте».
— Ты в «Охоте крепкой» был, уже темнеет.
Девочка-навигатор стала путаться в показаниях, пока совсем не смолкла. Следом за ней смолк и Серёгин смартфон — разрядился. Видимо, он тоже 20 лет за рулём.
Я включил свой «2гис», которым никогда в жизни не пользовался, разве что пару раз в Москве. Тугис не мог нас найти. За окнами уже вечерело так, что даже ночнело.
Вдруг мой смартфон заговорил:
— Вы сошли с маршрута.
— Когда, когда мы сошли? И где? Девушка милая, семьдесят вторая, где мы?
— Вы сошли с маршрута.
Мы мчались по просёлочным дорогам, читая названия посёлков, которых не было в навигаторе.
— Смирнов, надо прекращать пиздеть про баб, иначе мы уже непонятно куда и где. Хотя, вот я один случай вспомнил...
— Давай ехать молча, да. Что там твоя семьдесят вторая говорит?
— Она меня ищет. Показывает, что мы в лесу.
— А дома есть?
— Да, впереди какие-то строения.
Минут через 30 обозначенные строения оказались заброшенными складами с кусками колючей проволоки.
Наступила ночь. Впереди виднелись огоньки каких-то новых строений.
Серёга остановил машину:
— Логвинов, надо точно определиться, где мы.
— У меня 5% зарядки, баба-навигатор с такими импотентами не работает.
— У меня есть зарядка! Вспомнил!
Серёга достал из недр салона ворох проводов, шнуров и дешёвую цепочку с женской ноги.
Включили свет, стали подбирать.
— Этот от айфона, этот порвали с Нинкой в том году, этот с раздавленным разъёмом — прекрасная была история...
— Смирнов, блятские истории на потом, давай доедем хотя бы туда, где нас грибники не тронут.
В итоге ни одна зарядка толком не работала. Пришлось вернуться к Серёгиному, с нерасказанной историей, шнуру.
Выбора не было. Раза с пятого я воткнул его в смартфон, батарея пошла вверх.
— Ждём минут 20, иначе нас конь-тугиса не сможет определить.
Вышли постучать по колёсам.
— Логвинов, я видел вывеску «Зябликово».
— Ты меня там оставишь жить?
— «Зябликово» очень знакомое название.
— Ага, как и «Подлипки» и «Подосинки».
— От «Зябликово» есть дорога на трассу «Москва-Рязань».
— Зачем нам в Рязань, если мы оба из Рязани?
Мой смартфон мигнул и вырубился. Видать, память металла шнура передала ему Серёгину эротическую историю и всё накрылось.
Пришлось искать камасутро-контакное положение штекера и зафиксировать его рукой. Заряд пошёл.
— Зато у нас есть твои книги, Логвинов, можно почитать.
— Смирнов, теперь можно и про баб поговорить, ибо если не зарядится смартфон, мы их увидим недели через две, когда нас МЧС найдёт.
«Зябликово» мы проехали стремительно в лучах дальнего света фар.
На какой-то сонной заправке спросили дорогу, нам показали вилянием ладони, как рыбьим хвостом, что плыть нам ещё и плыть.
Но стало немного понятней — куда.
— Поверните налево, — проснулась скотина-тугис.
— А напитки разносить когда будут?
Вскоре показался строительный двор «Бобрёнок» — я его уже знал. Напротив него через дорогу сидела каменная фея в человеческий рост с открытым дорожным атласом и что-то там высматривала. Наверное, это она с нами всё время и разговаривала.
Уже глубокой ночью мы затаскивали нехитрый мой скарб на четвёртый этаж. Торопились, я снял куртку, чтобы не мешала. Разгрузились. Встали у холодильника, закурили.
— Смирнов, после «Бобрёнка» тебе направо и в следующий поворот — налево. На «Шарапову охоту».
— Хоть посмотрю, что это за «Охота» такая.
— А...
Часов в шесть утра я позвонил Серёге:
— Ты где?
— Уже к дому подъезжаю.
Это была моя последняя связь с человечеством: смартфон квакнул и умер. Разъёбанное гнездо уже не позволяло воткнуть туда ни одно зарядное устройство. Он беспомощно поквакивал, когда заряжался до нуля, и снова умирал.
А я остался в совершенно незнакомом населённом пункте без всяких средств связи: насчёт интернета собирался дозваниваться на следующий день.
Моя героическая разгрузка в одной футболке дала знать о себе сразу же утром: температура, сопли, кашель и невероятная слабость. Я собрался и дополз до ближайшего магазина, где сразу же на кассе купил скидочную водку. Две.
Днём вышел в посёлок и выяснил, что банкоматов здесь нет нигде, «Сбербанк» работает три раза в неделю по два часа. Наличку занять не у кого, чтобы съездить в Серпухов купит новый смартфон. И я купил ещё две бутылки.
Потом я ничего не помню.
А вчера я подкараулил «Сбербанк», снял наличку, съездил в Серпухов, починил смартфон и провёл интернет.
И вот я снова я с вами.
Если мною заинтересуется какая-нибудь грузоперевозочная компания, то я, пожалуй, соглашусь: платят там хорошо.
И всегда рядом напарник, истории и долгие прямые дороги.