За окнами раздался пушечный выстрел. Звякнули стекла. Стая жирных ворон лениво снялась с обсиженных кленов. Противно взвыла сирена воздушной тревоги. Кто-то кашлянул в радиоприемнике, висевшем в углу рядом с дверью, а затем стальной мужской голос объявил: «Внимание! Местное время – двенадцать часов. Будьте бдительны! Сверяйте свои часы только с нашими сигналами точного времени!»
«Странные здесь порядки», - когда все стихло, подумал Чуковский, прислушиваясь к учащенному биению родного сердца. Последние месяцы у него стали сдавать нервы, и Петр Ильич собирался, пока не поздно, уйти на покой. Полтора десятилетия беспорочной службы давали о себе знать головными болями, бессонницей, псориазом, булимией и острыми приступами лени.
Чуковский глянул в зеркало. Зеркало брезгливо поморщилось.
- Да и сам вижу, что не красавец. А ты попробуй после бурной ночи остаться в хорошей форме, - сказал своему отражению Чуковский. – Э-э, вот и я о том же. Пивка бы сейчас…
Вспомнив о пиве, Петр Ильич решил, что настала пора выйти в город и произвести, как говорят военные, рекогносцировку на местности.
Решено-сделано!
И вот уже Чуковский вышагивает своей бодрой уверенной походкой столичного денди по припудренным липким снегом улицам тихого провинциального городка.
Заднеугодинск, как оказалось, имел богатую историю. Мемориальные доски украшали едва ли не каждый второй дом, а от всевозможных памятников, бюстов, барельефов и стел рябило в глазах.
«На этом месте в 1187 году 125 дней держала круговую оборону дружина Заднеугодинского князя Грудика», - высокопарно уведомляла одна мраморная табличка. Другая напоминала, что «в этом здании хранится копье Александра Македонского, утерянное им в окрестностях Заднеугодинска во время его четвертого азиатского похода». Рядом с полуразвалившейся часовенкой, доживавшей свой пятый век на углу улиц Н-ской и М-ской, возвышался массивный бюст Юрия Однорукого – основателя города, страстотерпца, правдолюба и женоненавистника.
Свернув на улицу М-скую, Чуковский остановил вопросом интеллигентного вида молодого человека:
- Извините, не подскажите, как пройти к филармонии?
- Ты че, в натуре, приезжий что ли?
- Да, - кивнул Петр Ильич.
- А-а, понятно. Хрен ее знает, где она. Мы консерваториев не кончали. Вон у бабки спроси, - кивнул воспитанный молодой человек на благообразную старушонку, торговавшую семечками…
Выяснив у бабки местонахождение храма искусств, Чуковский довольно быстро отыскал филармонию. Переговорив с билетершей, он узнал, что сегодня вечером будет дан концерт местного симфонического оркестра. Выступает ли некто Коробочкин? Да, обязательно! Есть ли в филармонии буфет? Пройдите в зрительское фойе на первый этаж. Продают ли в нем пиво? О, еще какое!..
Пиво действительно имело отменный вкус. Петр Ильич заказал вначале одну кружечку, затем другую, а когда в ней показалось пенное дно, Чуковский полез в карман пальто за наличностью, дабы расплатиться еще за пару кружечек и аппетитную сушеную воблу, и вместе с купюрой вытащил визитку, презентованную ему страстной попутчицей Виолой.
Волнующее упругое чувство шевельнулось в нем. Да, такой бурной ночи у него не было очень давно. Пожалуй, с самого детского сада. Петр Ильич влил в себя очередную порцию любимого напитка (только бы на этот раз не подвел капризный живот) и мечтательно закрыл глаза. Горшки в цветочек… Розовые банты… Сатиновые шортики… Пышногрудая мягкая воспитательница… Нет, сегодня однозначно следовало повидаться с Виолой. Да и смычок уже истосковался по ее туго натянутым струнам…