Бывает, человек оказался не в то время не в том месте и... становится попаданцем. Другой мир, другие традиции и законы. И никто не гарантирует, что в этом новом мире попаданца встретят с радостью. Скорее уж наоборот. Но некоторые попаданцы все же могут пригодиться. И их даже назовут счастливчиками. Но так ли это? Судите сами...
-------------------------------
Молодая женщина полулежала на кровати в уютно обставленной палате. Ее звали Марша Смит, и по всем документам она проходила как «инкубатор». На ее еще не рожденного сына претендовали четыре почтенные семьи, включая одну сенаторскую. Об этом Марше еще не сказали, но и то, что она узнала, могло заставить другую женщину забиться в истерике. Четыре часа назад Марше сообщили, что она попала в новый мир и никогда не сможет вернуться домой. Три часа назад она оплакала вечную разлуку с матерью и детьми — утонувшего мужа Марша оплакала еще на бетонном поле. Два часа назад Марша заметила, что четверть виденных ею врачей и все сиделки носят ошейники. И сейчас Марша была почти спокойна, готовая принять любое испытание, что уготовил ей Господь. Покойный муж Марши не случайно гордился железными нервами жены.
Немолодой мужчина со стетоскопом и ошейником присел на краешек кровати и подчеркнуто доброжелательно улыбнулся:
— Вам повезло, Марша, малыш в полном порядке, так что свой ключ к получению гражданских прав вы в буквальном смысле этих слов носите в себе.
— Простите? — переспросила женщина.
— Все очень просто, — мужчина доверительно наклонился вперед. — Наше государство спасло вашу жизнь, оказало вам медицинскую помощь и будет оказывать ее и впредь, пока вы не разрешитесь от бремени. Но как вы сможете расплатиться за эти услуги?
— Я буду работать…
Нумер улыбнулся.
— Где, Марша, и кем? И кто во время вашей работы будет присматривать за малышом? Вы ничего не знаете о нашем мире, так как вы сможете воспитать ребенка достойным гражданином нашего общества?
— Но у меня есть еще два месяца… я могу узнать... заработать…
— По нашим законам женщина на вашей стадии беременности не может работать более пятнадцати часов в неделю. При такой работе вы не сможете заработать даже на жизнь, не то, чтобы расплатиться с государством. Нет, Марша, ваши планы всего лишь не подкрепленные реальностью фантазии. Впрочем, у вас нет оснований для отчаяния — ваш случай предусмотрен законодательством. В нашем обществе есть немало почтенных, богатых и влиятельных семей, которые с удовольствием усыновят вашего ребенка. Поверьте, они сделают для него больше, чем сможете сделать вы. Ребенок и будет платой за оказанные вам услуги. Вам очень повезло, Марша. Вы получите гражданские права, вас обеспечат прекрасным жильем и работой, вы сможете устроить свою судьбу, выйти замуж, у вас будут дети... Вашим товарищам не так повезло.
— А что с ними будет? — рассеянно спросила Марша.
— Вам надо думать о собственном благополучии, а не о посторонних людях… Впрочем, если вам интересно, я расскажу. Они будут работать — очень много работать… до тех пор, пока не расплатятся с долгом. Естественно, как должники, они не смогут получить гражданские права и будут ограниченны в распоряжении собственными личностями. Возможно, на это уйдут годы… десятилетия… вся жизнь… Вы понимаете, Марша, насколько ваше положение лучше?.. У вас еще все будет… Поверьте… Я знаю… — нумер говорил и говорил, почти убаюкивая голосом, как говорил почти тридцать лет подряд. Неудачи в его практике случались крайне редко, а если и случались — те женщины сами были повинны в своей судьбе.
Заплаканный тинэйджер в ошейнике угрюмо смотрел на Томаса Лонгвуда.
— Но я… свободный человек! — наконец-то выпалил он.
— Неужели? — удивился глава Службы адаптации. — Ты можешь себя содержать, платить за жилье, еду, одежду, которой тебя снабдили, оплатить катер, который вытащил тебя из воды? Не можешь? Так я и знал. Ну, раз не можешь, значит, ты принадлежишь тем, кто все это тебе обеспечил, то есть — государству. Завтра утром тебя отправят в школу «питомцев»… Пока что твоя работа будет заключаться в учебе…
— Учеба — это для девчонок, — буркнул мальчишка.
— Учеба — это для свободных, — ледяным тоном ответил Лонгвуд, и от его тона мальчишка против воли сжался. Глава Службы адаптации не собирался быть добрым. Пинок в живот и конфетка — вот что было необходимо подростку. Именно в такой последовательности: сначала пинок, и пинок пребольный, и лишь потом ма-а-а-аленькая конфетка. — Учти, для «воспитанников» не существует оценок «В» или «С». Только «А».
— А если нет, вы что — накажете меня? — ощетинился мальчишка.
— Зачем? — пожал плечами Лонгвуд. — Если ты будешь плохо учиться, этот ошейник останется у тебя навсегда, а в восемнадцать лет тебя приставят к работе. Для того чтобы мыть полы или унитазы, не требуется ни ума, ни образования. Вот если ты будешь плохо их мыть, тогда да — тебя накажут, вот так, — стремительным движением Лонгвуд выхватил разрядник и коснулся кисти мальчишки. Раздался вопль. Шеф службы спрятал разрядник: — Это был самый слабый разряд, все же ты — неполнолетний. Но с восемнадцати лет тебя можно будет наказывать по-настоящему.
— А если… я буду учиться отлично? — спросил подросток и всхлипнул.
— Тогда ты пойдешь учиться дальше. Если к двадцати одному году ты проявишь себя в науках или искусствах, то ошейник с тебя будет снят. Все зависит от тебя.
Шеф службы усмехнулся.
— Когда-то я тоже носил ошейник — когда я попал сюда, то был моложе тебя на два месяца. В двадцать один я стал свободным и теперь возглавляю одну из самых влиятельных служб этого мира. Как видишь, ты полностью свободен в выборе — успех или мытье унитазов.
— А если у меня не получится? — прошептал «воспитанник».
— Значит, ты не достоин свободы, потому что глуп и ленив. Или ты полагаешь, что свободу надо раздавать направо и налево, любому, кто появится на свет? Свободу надо заслужить. Подумай об этом как следует…
Один из лучших кардиохирургов США отнял ладони от лица и взглянул, наконец, на коллегу Милфорда:
— Неужели ничего нельзя сделать? Там осталась моя жена…
— Увы, — врач развел руками. — Кто его знает этот прокол… Люди появляются, исчезают, наверняка, у вас такое тоже случается… Мы пытаемся по мере возможностей помогать пришельцам устроиться на новом месте, но вернуть их домой мы не можем. Что поделать, мы всего лишь люди. Кстати, как вам понравились ваши апартаменты?
— Спасибо. Выше всяких похвал. Но я бы хотел встретиться со своими товарищами по несчастью… У нас общая беда... Что с ними?
— О них заботятся так же, как и о вас — это наш долг. Но, поверьте моему опыту, вам не стоит видеться с ними. Чем скорее вы окунетесь в наш мир, тем быстрее и легче пройдет адаптация. Прошлое не вернуть. Потом, когда ваша жизнь наладится, вы сможете общаться со своими земляками, но сейчас это лишь усугубит чувство утраты и боль. Я понимаю ваши чувства, коллега, я сам шесть лет назад потерял семью — автомобильная катастрофа, знаете ли... Тогда я понял, что лучший способ борьбы с горем — это работа. Когда вы увидите наши операционные и аппаратуру, вы придете в такой восторг, что ваша боль станет меньше. Нет-нет, не возражайте, я ведь уже прошел через это. Не скажу, что боль исчезнет совсем, но переносить ее станет легче… а когда-нибудь от этой боли останется только легкая грусть… Вы не хотите посмотреть наш госпиталь?
— Да, пожалуй… Когда я смогу приступить к работе?
— Хоть завтра, — сообщил врач. — Хотя нет, сначала вам надо зарегистрироваться в сети, привыкнуть к нашим компьютерам — ну, объясните мне, как вы можете работать на клавиатурах QWERTY? Они же медлительнее улиток! А еще у нас другая система измерений, кажется, у вас она называется СИ. И у нас нет телевидения — вместо него мы пользуемся сетью. Футбола у нас тоже нет, но есть другие развлечения, не менее… нет, все же намного более захватывающие!.. Что бы еще рассказать?.. Ах да, чуть не забыл. Вот это ваше удостоверение личности, — Милфорд смущенно улыбнулся и положил на стол раскрытый ошейник.
— Но это же…
— Ну что вы, прежде всего это прекрасное средство связи и знак, что вы находитесь под защитой государства. Вы не адаптировались в нашем обществе, вам необходима постоянная помощь и поддержка. Вот когда вы освоитесь, этот знак можно будет снять… Давайте, я вам помогу, сами вы не справитесь, — с сухим щелчком ошейник закрылся на шее хирурга, и Милфорд удовлетворенно откинулся на спинку кресла. — Ну вот, теперь я за вас спокоен. Так как, мы идем смотреть госпиталь?
Беседа с инженером протекала так же, но легче. Этот попаданец не имел жены, а с отцом порвал еще десять лет назад.
Два нумера вошли в свободный мир, этот мир заглотил их и не поперхнулся.
Дальше можно прочесть здесь: Песчинка на берегу
© Юлия Р. Белова
Путеводитель по каналу. Часть 1
Путеводитель по каналу. Часть 2