При Безаке совершилась крестьянская реформа. В пределах настоящей Оренбургской губернии число помещичьих крестьян не превышало 6 т. душ, но много было горнозаводских, число которых простиралось до 20 т. душ. Крепостные помещичьи крестьяне находились более в Оренбургском уезде, в небольшим числе в Троицком и Челябинском.
Объявление манифеста было сделано быстро и беспорядков нигде не произошло. Уставные грамоты составлены были без особенных затруднений и тотчас же начался выкуп по соглашению с крестьянами. В одном имении графа Нессельроде крестьяне отказались от выкупа и получили сиротский надел по 1 ½ десятины на душу.
Обилие башкирских земель, окружавших помещичьи имения, порождало и в других местах отказы, но такому желанию не давали развиваться. Мировые посредники, в особенности Николай Станиславович Циолковский, умели уговаривать крестьян подписывать уставные грамоты и выкупные договоры в надежде, что барин их (А.В. Тимашев), как богатый помещик, подарит им усадьбы. Мужички согласились. Когда приехал в имение сам владелец, старики, прощаясь с ним при его отъезде в Казань временным генерал-губернатором, подошли и попросили дать им усадьбы. Тимашев дружески потрепал по плечу некоторых из них, сказал, что хорош и славен он был своими крестьянами, а когда последних освободили, он стал другой человек. Сказав это, Тимашев сел в экипаж и уехал, а крестьянам пришлось платить в казну за полевые угодья и помещику за усадьбы. Пример этот подействовал и на других крестьян. В Оренбургском уезде большинство перешло на выкуп и платеж за усадьбы, на издельной повинности остались имения в северной части уезда: Бондаревского, Дурасова и Дашкова. Последнего село Богульчан настолько было упорно, что местный помещик Лихошерстов – мировой посредник – ничего не мог с крестьянами поделать: в 1865 г. Богульчан передали в Уфимскую губернию, где их привел в покорность известный крестьянский деятель – посредник Бухвостов.
В Троицком уезде был такой случай: крестьяне помещика Епанешникова в числе 40 душ даже отказались принять даром от помещика надел из опасения снова попасть под его власть и согласие их последовало много позже. В том же уезде крестьяне графа Мордвинова до 700 душ, получившие по 5 дес. на душу, при переводе их на выкуп заявили протест против уменьшенного им отвода земли, указывая, что состоя помещичьими, пользовались всею землею – до 15 т. дес., а хотя помещик пред изданием нового закона обязывал их пользоваться 5 дес. на душу, но распоряжение не было исполнено и все оставалось на прежнем положении. Кончилось дело в новом составе губернии отказом графу Мордвинову в обязательном выкупе, а крестьянам дан даровой надел в 1 ¼ дес. Добавлю к этому, что и в Оренбургском уезде при изобилии у помещиков земли и по отсутствию лиц для арендования, крестьяне не были стеснены в пользовании землею: сеяли и косили, где желал каждый, пользовались лесом на домашние нужды даром и неограниченно, а валежник собирали и возили на продажу в Оренбург. В силу изданного крестьянского положения они имели право на высший надел против 5, 6 и 7 дес., назначенного положением для Оренбургского уезда, но закон этот не применялся здесь и крестьяне едва ли знали о существовании его; помещикам же из местных дворян не было интереса в этом отношении действовать против своих собратьев.
В ином положении оказались крестьяне частновладельческих заводов; за прекращением действия последних они остались без средств к существованию, ибо земля, на которой они жили, гористая и лесная, к хлебопашеству неудобная. Тут было много хлопот. Одни из них ушли на казенные земли, другие на временно арендованные у башкир и у казаков Оренбургского войска, как их работники, получая вместо денег плату землею, на которой сеяли хлеб и перевозили в свои дома; третьи бродяжничали, переселяясь с места на место, и наконец возвращались в заводы, где им давали усадьбы.
Расскажу один случай понимания заводскими крестьянами своих прав.
В Преображенский завод приехал гражданский губернатор Григорий Сергеевич Аксаков, переговорил с народом, сказав, что он губернатор, и уехал с одним, тоже гражданским, чиновником. После его отъезда крестьяне начали рассуждать о том, что им говорил губернатор. Бывший между крестьянами отставной солдат уверил их, что это был или писарь, или такой же отставной солдат. «Губернаторы ездят с адъютантами», говорил он: «и со свитою из чиновников, а это что за губернатор: никого даже не обругал.»! После крестьяне уверяли, что губернатор у них не был и они его не видали.
В управление Безака развилось народное образование в Оренбурге. Кроме Неплюевского кадетского корпуса, где воспитывались молодые люди всех сословий для военных целей, существовали в городе одно уездное и два приходских училища. Население же города, без казачьего форштадта, достигало 25 т. душ и эти 3 школы с их ограниченным курсом далеко не удовлетворяли потребности в обучении, особенно начальном. Пособием служили частные школы, в которых учили читать и писать по-русски и первым четырем правилам арифметики; но и открытие таких школ было затрудняемо существовавшими формальностями: нужно было разрешение директора училищ, жившего в Уфе, а от учителя аттестат в основательном знании и в уменьи преподавать ученикам грамоту и письмо. При таких требованиях формально открытых школ не было, а существовали негласные, на небольшое число мальчиков. Нужда в учении была общая и всеми сознаваемая.
В Оренбурге, с ведома генерал-губернатора, составилось общество частных лиц с целью насадить здесь школы грамотности. На пожертвованные средства открыты были школы по участкам, всего до 7-ми. Учителями были назначены молодые мужчины и частию девицы, заведомо к сему способные, а жалованье платилось из добровольных пожертвований населения: пожертвования стекались из различных источников: взамен праздничных визитов вносились деньги, подписывались по приглашению прямо на школы, устраивались любительские спектакли и лоттереи-аллегри при самой незначительной цене за билет, общественные гулянья с иллюминацией; из всего этого составлялась сумма, достаточная для содержания участковых школ. Много помогали в этом деле оренбургские дамы, особенно те, мужья которых занимали выдающиеся должности. Жена управляющего Оренбургскою таможнею, Любовь Александровна Решко, собрала с бухарских купцов, приходивших сюда с караванами, до 800 руб. сер. Усердие ее породило ревность в других дамах, которые никак не могли итти параллельно с Решко и называли ее «мадам Монте-Кристо» по имени героя модного в то время французского романа. Душою этого общества был Василий Павлович Долинский, правитель канцелярии командующего башкирским войском, проявивший свою энергию в открытии русских школ у башкир; он много ратовал об устройстве и поддержании участковых школ в городе, доставляя для них порядочные средства и, несмотря на немолодые годы, игравший в театре в пользу школ.
Таким образом, заведенные участковые школы впоследствии, с дарованием городу самоуправления, были преобразованы в приходские училища, существующие и теперь на городские средства.
Низшее или начальное обучение много двинулось вперед, но непосредственно за ним следующее среднее отсутствовало. Оренбургское городское купеческое и мещанское общество, в виду полного отсутствия учебного заведения для женского образования, открыло одну школу, преобразованную потом в 1868 г. в женскую прогимназию, которая существует и теперь[1].
[1] За время управления Безака следует отметить его проект об обращении Оренб. каз. войска в податное состояние. Благодаря дружному отпору войсковой администрации – проект этот не осуществлен. Государь, как говорят, на докладе об упразднении войска изволил заметить: «Довольно уже упразднили старого, пора обождать, что выйдет из нового». Прим. С.Н. Севастьянова.
Продолжение следует…
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!