Дирижёр так сильно дирижировал оркестром, что в какой-то момент даже дирижёрская палочка надломилась.
— Это потому, — сказали знатоки, — что симфония очень бурная. Когда её исполняют, всегда что-нибудь случается: или барабан треснет, или у скрипки струна лопнет, или тромбон надорвётся!
Неудивительно, что дирижёрская палочка надломилась.
Ну, неудивительно так неудивительно — им, знатокам, виднее.
А Дирижёрская Палочка, конечно, совсем сникла: все надломленные обычно сникают — кто раньше, кто позднее.
— Концерт окончен, — сказала она.
Правда, знатоки не поняли, почему Дирижёрская Палочка так сказала: у дирижёра, ясное дело, была с собой запасная. Он её тут же взял в руку и доди-ри-жи-ро-вал симфонией. И, хотя играл оркестр не сказать чтобы стройно, все громко хлопали. Однако сам дирижёр был грустный и даже кланяться не вышел: очень он любил свою старую Дирижёрскую Палочку. За кулисами говорили даже, что видели слёзы у него на глазах — но это, конечно, могло быть и просто сплетней: за кулисами посплетничать любят.
Когда публика покинула зал, Первая Скрипка, которая одна отважилась нарушить молчание, тихонько спросила:
— Проводить Вас, дорогая Дирижёрская Палочка?
— Куда? — усмехнулась та. — Разве только в музей: это, кажется, единственное место, куда имеет смысл отправиться. Если повезёт, меня могут положить под стекло и написать на какой-нибудь табличке: «Дирижёрская Палочка выдающегося дирижёра такого-то… Надломлена тогда-то и тогда-то».
— Вас склеят, не отчаивайтесь, — с отчаянием произнесла Виолончель и вздохнула так глубоко, как только виолончели умеют. — Говорят, современные клеи невероятно качественные: для них нет ничего невозможного. И будете опять как новенькая — летать всем нам на радость, вот увидите! В конце концов, Вы ведь просто надломлены, а не сломаны: это всё-таки разные вещи…
— Вы правы, разные, — вежливо согласилась Дирижёрская Палочка.
А про себя подумала: «Разные-то они разные, только вот непонятно, что хуже! С теми, кто сломан, всё, по крайней мере, ясно: их сразу выбрасывают. Надломленных же сначала начинают жалеть, жалеют долго-предолго — и лишь потом выбрасывают… а это, пожалуй, гораздо мучительнее!»
И точно: оркестровые инструменты изо всех сил принялись жалеть Дирижёрскую Палочку...
... но что было дальше с Дирижёрской Палочкой? Неужели всё кончилось так грустно? О, это долгая история! Она из книги Евгения Клюева Сердечко, вырезанное из картона
Ставьте лайки, подписывайтесь на наш канал, мы будем рассказывать о наших новинках, о чтении и показывать всякие интересные штуки!
