Первый курс военного училища. Путь до присяги пролегает через КМБ. Мы, поступившие и «желторотые», располагаемся в казенных стенах. Момент волнительный, мамка далеко, ты один среди, на тот момент, чужих. Периодически к нам подходят «старшаки» и спрашивают кто откуда. Я услышал название своего города и откликнулся. Землячество дело святое. Ко мне подошел курсант с лычкой младшего сержанта. Представился Серёгой.
- Здорово, земеля. Не бойся, в обиду не дадим. Краткое наставление, - начал он.
- В общем, слушай сюда…Сейчас на всяких построениях вас начнут спрашивать, что умеете делать. Ну, там печатать на компе, стекло резать или папье-маше лепить, - он рассмеялся и продолжил:
- Заповедь первая. Отвечай, что ничего не умеешь и что ты полный кусок отхожий. Понял? Если скажешь, что умеешь штукатурить – все четыре года будешь в штукатурке. Заповедь вторая. Если все же приказали, что-то сделать, то сделай так, чтобы больше не просили. Смысл тот же. Усёк?
Я молча кивнул. Сказанное показалось мне странным. Но уже через полгода я понял правдивость слов Сергея. Все кто похвалился в строю своими умениями, безвылазно оттачивали свое мастерство, то на нужды родного ВУЗа, то использовались в личных интересах офицеров.
Был у нас на курсе чернявый паренек по имени Аркаша с характерным окончанием фамилии на "ич". Он первый вызывался на разные работы. Пахал и днем, и ночью. Все поручения делал качественно. Назвать его как-то оскорбительно по его принадлежности к избранному Богом народу, язык не поворачивался. Никого он среди однокурсников не подводил, да и повадок к жадности не показывал. Все стереотипы разрушал своим поведением.
Однажды, уже весною, наше дежурное отделение долбило лёд в автопарке, чтобы ворота открывались. Поработав ломами, мы уже было собрались обратно, так как выполнили задачу, но Аркаша вдруг громогласно заявил:
- Надо с крыши автопарка снег скинуть, а то так и будет капать, а потом ночью подмерзать. Завтра другое отделение придет. Айда на крышу, скинем и почистим.
Все покрутили у виска, а Аркаша вдруг полез с лопатой наверх и принялся за работу.
- Вот ты, Аркаша, неправильный еврей. Сам нормально не живешь и другим не даешь. Чтоб ты с этой крыши навернулся… - сказал наш московский однокурсник.
Аркаша так увлекся процессом, что действительно слетел с крыши на свой же счищенный снег, что уберегло его от травм. Появившиеся офицеры похвалили его за инициативность, а нам велели брать пример с героя труда.
Уже на втором курсе, Аркаша с полной отдачей трудился на дачах офицеров или в полученном ими жилье. Строил, красил, утеплял и прочее. Одним словом, на все руки мастер. На третьем курсе к работам в личных интересах его привлекал уже только начальник института, редко зам по учебной работе.
Аркашу, по настоянию господ офицеров, почти перестали ставить в наряды, его отсутствие на занятиях никак не сказывалось на успеваемости и оценках. Дежурные офицеры перестали спрашивать, а куда же пошел Аркаша в субботу, несмотря на ПХД, причем переодевшись в «гражданку».
В одном из нарядов, которым все же наградили Аркашу, он увидев начальника Института, принялся докладывать, на что «батя» отреагировал:
- Аркаша, брось. Вольно. Как дела у тебя? Часа через два зайди ко мне. Надо обсудить кое-что, - он по-отечески похлопал его по плечу.
Так наш неправильный еврей заимел покровительство самого «бати» и его окружения. Никому и в голову не приходило вступать с ним в конфликт. Аркаша превратился в негласного прораба или начтыла, отбирая курсантов младших курсов для всяких поручений. САМПО, ПХД, зарядки, наряды больше не интересовали Аркашу. Он был чист, доволен и располагал временем и административным ресурсом. Мог спокойно покидать расположение. Куда он уходил, он не распространялся, но этим правом пользовался часто.
На выпускных экзаменах в комиссии присутствовали два больших чина из штаба округа. Один из них, почесав широкий красный лампас, вдруг произнес:
- Ну что, Аркаш, докладывай.
Готовилось распределение. В самом разгаре «конкурс родителей», договаривающихся, куда отправится их чадо к первому месту службы. Аркаша лишь загадочно улыбался, когда речь заходила про него. Ничего удивительно, за четыре года, он все сделал «правильно», и удостоился чести служить, как молодой и перспективный офицер, сразу в штабе округа.