Начало:
Глава 1, Глава 2,
Глава 3, Глава 4,
Глава 5, Глава 6,
Глава 7, Глава 8
ЧАСТЬ 4. НА ВСЁ ВОЛЯ ЕГО
Первая неделя нового года пролетела мгновенно. Таня с братом практически не разговаривали. С Костей виделись или созванивались каждый день, но ни она у него, ни он у нее ни разу не побывали. У Звягинцевых, разумеется, был полный дом народа, а к Костиной маме приехал на праздники брат из деревни. Да и представляться Ларисе Дмитриевне в роли невесты Тане казалось рановато, для начала хотелось разобраться с собственными родителями. Она очень надеялась на посредничество Кати.
Девятого началась сессия, надо было готовиться, но Тане ничего не лезло в голову. Однако в понедельник Таня пришла домой довольная — за одну ночь она форсировала трудовое право и получила, как всегда, отличную оценку. Но Катино выражение лица подсказало — что-то не так. После обеда невестка уложила Машку спать, и они отправились на неизменное место переговоров — на кухню.
— Короче, Тань… сегодня я все рассказала твоей маме, по телефону.
— Ну и?
Катя огорченно опустила глаза.
— Она и слышать ничего не хочет. Вообще-то, она в ужасе. Кричала… «Девятнадцать лет!» Да еще… ну ты сама знаешь, она Костю до сих пор считает виноватым в той истории. Правда, и я тогда злилась, но Сережка ведь свою голову имел, причем тут Лебедев… Я тебе честно скажу, мне сейчас Костя твой очень нравится. Такие люди редко встречаются — открытый, не злой, настоящий мужик. Сам за дело взялся, не то, что мой с Павликом. По-моему, Вовка их дурит…
— А что ты сказала? — перебила ее Таня. — Ты… все ей сказала?
— Да ты что! Я только намекнула, что он ухаживает за тобой, и вы хотите пожениться. Что тут началось! Не знаю, как я это выдержала. Что Костя бабник, ну, короче, та же песня, что и у Сережки. Я ей говорю, какой бабник, все гуляли до армии, только ваш сын женился после школы. Я вот сейчас и не знаю, к примеру, не поторопились ли мы… Сережка стал такой невнимательный, я дома сижу, иногда думаю, надоела ему, наверное, жалеет, что никого у него, кроме меня, не было, и так мне тоскливо становится!
— Да не выдумывай, ничего ты ему не надоела, сама знаешь, у вас идеальный брак, — отмахнулась Таня. — Ну, и чем закончился разговор?
— Ничем… — Катя посмотрела виновато. — Я еще сказала, что он тебе такое кольцо дорогое подарил, ну, чтобы показать, как он к тебе относится, но только все испортила, кажется…
— Да ты-то при чем! Это их трудности — не хотят, не надо. У нас ничего не изменится, — твердо сказала Таня, — можешь так и передать.
— Нет уж! Мне и без того намекнули, что я вышла замуж чересчур удачно, а тебе желаю чёрт знает кого. Так что спасибо!
Вечером Таня встретилась с Костей и пересказала ему новости. Он был подавлен, но пытался улыбаться:
— Мы ведь другого и не ждали, верно?
— Да. И я решила. Со мной никто не считается, почему я должна…? Понятное дело, свадьбы не будет, раз они так. Ну, просто распишемся, мне этого достаточно, а тебе? Ой, а давай в Питер поедем на пару дней? Вместо застолья — еще лучше!
— Знаешь, моя мама ведь в курсе, спрашивала, когда я тебя с ней познакомлю поближе. Сказала, ждет в гости.
— Правда? — обрадовалась Таня.
— Да. Только у нее пунктик… Настаивает, чтобы мы венчались. Ну, ты не спорь пока, ладно? Все равно, как захочешь, так и сделаем.
— А что это значит, когда венчаются?
— Это значит, что людей соединяет сам Бог. И никто не посмеет разлучить. Никогда. И сами мы не сможем развестись.
— А ты… ты хотел бы венчаться?
— Да, — не колеблясь, ответил Костя, — да, хотел бы.
Он помолчал, потом усмехнулся собственным мыслям:
— Не, сказали бы мне раньше, как я о свадьбе буду мечтать… не то что о венчании! Только вот жених я, оказывается, вне кондиции, тебе бы кого подостойнее — правы твои, — Костя горько улыбнулся, но, увидев ее огорченное лицо, тряхнул головой. — Ладно, всё, начинаем готовиться, и ни на кого больше не оглядываемся. Подадим заявление, купим, что надо. Составь список, чего бы ты хотела — пиши все, а там видно будет.
— Что, опять за твой счет проезжаться будем? Все равно к родителям придется идти… На мою зарплату можно только две книжки купить.
— За деньгами не придется, — твердо сказал Костя, — а чтоб все было по-человечески, хочешь, я сам с твоей мамой поговорю? Скажи только, когда.
— Хорошо! Я договорюсь, и мы сходим к моим.
— Надеюсь, они поймут. Они просто не знают, как я люблю тебя.
Придя домой, Таня набралась мужества и позвонила маме. Чтобы родители не думали, будто их запрет может что-то изменить, сразу взяла быка за рога:
— Мам, Катя уже говорила тебе, я выхожу замуж. Не волнуйся, денег не надо, Костя сам мне все купит. Я что звоню-то: мы хотим придти к вам, не познакомиться, конечно, вы знакомы, но просто поговорить.
Наверное, все-таки не надо было начинать вот так в лоб, потому что мама раскричалась:
— Мы с отцом и слышать ничего не хотим! Никакого замужества! Никакого Лебедева! Есть нормальные мальчики, встречайся, пожалуйста, к тебе прекрасно относится Павлик, он чудесный, порядочный, какая семья! Как, как ты могла, ты же умная девочка, разве это вариант для серьезных отношений?
Тане тоже хотелось заорать, но она сказала тихо, отчетливо произнося каждое слово:
— Мам… Ты не поняла. Никто и не спрашивает у вас разрешения. Мне скоро двадцать. Не примете моего мужа по-хорошему, я просто уйду к нему! Мне печать в паспорте не нужна, но и ее мне поставят без вашего согласия.
— Что значит — уйдешь?! Таня! Что у тебя с ним, отвечай! Что значит — мужа?!
— То и значит, что ты подумала, — Тане было уже все равно.
— Таня, — мама заплакала в трубке, — так мы тебя воспитывали!!!? Сережа рассказывал про этого Костика… Машины, кольца… Шмотки тебе купит, да? И ты себя отдаешь за это, как… как…
Не желая узнавать, как кто она отдает себя за шмотки, Таня в бешенстве бросила трубку и разрыдалась.
Уже за полночь раздался телефонный звонок. Сережа постучал к ней в комнату:
— Иди, тебя мать к телефону.
— Не пойду!
— Иди, тебе говорят!
Таня со злостью схватила трубку:
— Что, все-таки хочешь оскорбить?
Но голос матери был сухим и официальным:
— Мы с отцом решили… Раз все так далеко зашло, значит, мы не возражаем против свадьбы. И как можно быстрее.
— Мам, мы договорились через три месяца, зачем быстрее? Да быстрее и не распишут…
— А ты что, хочешь замуж с животом выходить, чтобы на нас пальцем показывали? Мы не для того тебя растили…
— Да с каким животом!
Таня испугалась. А вдруг она и вправду… вот будет история… Да нет, с одного раза не должно быть…
— Короче, пусть только попробует отказаться! Я позвоню его матери и все ей выскажу.
— Мама! Пожалуйста! Давай, ты сначала поговоришь с ним? Он не собирается отказываться, это же его идея.
Мама несколько секунд молчала, потом сдалась:
— Ладно, приходите в конце недели, в субботу… Вроде как старый Новый год будет.
***
На другой день Таня позвонила Косте на работу, чтобы рассказать о приглашении. Он взял трубку, выслушал ее, но ответил озабоченно и торопливо:
— Хорошо, я понял. Тань, ты не ищи меня сегодня-завтра, надо решить кое-какие дела. Я сам позвоню, ладно?
— Ладно, — немного разочарованно протянула Таня. — Столько тебя не видеть… А что за дела? У тебя все нормально?
— Маленькая, я потом расскажу. Сам не знаю, как без тебя выдержу, но… Надо, понимаешь?
— Хорошо…
Конечно, без Кости невероятно тоскливо, но, если честно, ей тоже нужны были эти два дня. В пятницу экзамен по гражданскому праву, а Таня еще не защитила курсовую и не получила допуска.
Вернувшись из института, она все-таки невольно ждала звонка, но не дождалась. На другой день Костя тоже не позвонил. Таня встревожилась — может, что-то случилось? Еще не было ни дня, чтобы они не перекинулись хоть словом. В субботу идти к родителям… Позвонить самой? Почему-то ее даже трясло от страха. Таня ходила вокруг телефона и не решалась набрать номер. К вечеру четверга она все-таки позвонила Косте домой. Подошла его мама:
— Здравствуйте, — Таня решила не представляться, — а Костю можно?
В трубке повисла пауза, а через минуту Лариса Дмитриевна неестественным голосом ответила:
— А вы знаете, его нет сейчас в городе. Вы скажите, кто звонил, я ему передам.
— Это Татьяна, — призналась она обескуражено.
Снова молчание, какой-то шорох и шепот — ей показалось, что трубку прикрыли и спрашивают, что ответить.
— Таня, — виноватым голосом произнесла, наконец, Костина мама, — Таня, не звоните сюда больше. Простите.
И в трубке послышались короткие гудки.
Таня стояла, не двигаясь, словно ее стукнули мешком по голове, потолок стал полом, и мир перевернулся. Она ничего не понимала. Костя был дома, вне всякого сомнения, и он велел матери ее «послать»? Или она сделала это по собственной воле? Да нет, никогда Лариса Дмитриевна не пойдет против сына…
В коридор вышел брат, он приболел и второй день торчал дома. Стараясь не встречаться с ним взглядом, на деревянных ногах Таня ушла к себе в комнату, села за письменный стол и уставилась в одну точку. Какой-то спокойный, холодный голос внутри нее быстро расставил все по полочкам, рассудительно сообщив, что ее, кажется, бросили. А сердце, душа, все существо кричали в ответ: «Нет, нет, этого не может быть, я знаю, я чувствую, это неправда, он любит меня, любит так, как другим и не снилось». «Тогда что происходит?» — ехидно спросил голос, и Таня не нашла ответа.
Она сама поразилась, что не впала в истерику, не побежала рассказывать Кате, не кинулась на пол и не начала биться об стенку. Таня как будто окаменела. Спокойным, неторопливым движением открыла учебник, билеты. Завтра экзамен, надо пройтись по вопросам. Тупо уставилась в книжку. Потом поняла, что ничего не соображает. Нет, должно быть какое-то объяснение… Что Костя сказал в последний раз — у него дела? Или проблемы? Что позвонит сам. Может, он правда уехал — но почему молча? Да нет, совершенно точно — мать передала Косте, кто звонит, и он подсказал ответ. К брату она, разумеется, не пойдет — буквально на днях он напророчил всю ситуацию. А что сказать маме? Таня усмехнулась, представляя реакцию…
Хотелось истерически хохотать. В конце концов, Костя мог сообщить ей, что она больше не нужна — или не заслужила? Наверное, испугался конкретных разговоров о свадьбе. Вот будет забавно, если она и правда беременна. Какая же ты, Танька, дура, прав был Серега.
Все эти мысли пролетали в ее голове, не задерживаясь, не вызывая никаких эмоций — просто логические рассуждения, работа мозга. А в сердце — все пусто, черно, выжжено. Надо было зареветь, но слезы отказывались вытекать, в горле стоял ком.
Поверх всех чувств — боли, разочарования, горя — потихоньку вылезало одно, самое сильное и яркое — чувство дикого унижения, оскорбленного самолюбия. Таня захлопнула книгу, расстелила постель. Достала гладильную доску, погладила блузку для экзамена. Простые, механические движения позволяли не сойти с ума. В конце концов, надо дожить до завтра. «До завтра, до завтра», — повторяла она самой себе. Возможно, завтра что-то и выяснится, станет понятным. Ведь не может ничего не объясниться — или так… или уж эдак.
Таня не помнила, как провела эту ночь. Утром невестка насторожилась:
— Тань, что с тобой? Заболела?
— Нет, — она отвечала коротко, потому что сегодня слезы были наготове.
— У тебя экзамен? Переживаешь?
— Ага, ничего не выучила, — выдавила из себя Татьяна.
Незачем было и пытаться впихнуть в себя бутерброд. Экзамен начинался в четыре, но оставаться дома Таня не могла и отправилась в центр. Но улицы напоминали ей о свиданиях с Костей. Тогда она села в метро на кольцевую ветку и поехала по кругу.
В институте Таня сконцентрировалась. Там ей полегчало — мозги были заняты. Билет достался тяжелый, но она всё ответила и даже умудрилась получить обычную пятерку, сама на себя удивившись. Подошел Дима, поздравил и предложил проводить — ему показалось, что она бледная. Они спокойно и по-дружески пообщались, всю дорогу обсуждая прошедший экзамен. Сейчас для нее было главным — занять каждую минуту, секунду, отвлечься от мучительных мыслей.
Вечером кое-что, как она и ожидала, произошло. Сережка вошел к ней в комнату. Выглядел он не злым или раздраженным, а как будто его что-то мучило. Непривычно тихим голосом он сообщил ей, отведя глаза в сторону:
— Тань, неприятная новость. Ты постарайся не расстраиваться, отнесись философски.
Сердце у нее упало, ей показалось, он сейчас сообщит, что с Костей случилось что-то страшное. Внезапно все — и разговор с Ларисой Дмитриевной, и его слова накануне — предстали совсем в ином свете. Пока брат молчал, она уже не сомневалась — произошла беда. А она, идиотка! Да пусть бы ее сто раз бросили, только бы Костя был жив! Таня расширенными глазами смотрела на брата, замерев от страха.
Но Сережа сказал:
— Ты больше Лебедеву не звони и не приходи. У него другая девушка, он сам мне об этом сообщил. Прости.
И также, не глядя на нее, брат вышел из комнаты.
Живой! У Тани на секунду отлегло от сердца, и тут же отчаяние навалилось на нее в полной мере. Теперь все точно, все — правда, все подтверждено. «Ты же хотела определенности, вот тебе определенность».
И все же… что-то странное было в поведении Сережи. Почему он не злорадствовал, не кричал: «Я же говорил тебе!» Скорее сочувствовал… Да просто понимает, каково ей сейчас, как она оскорблена! Или… А вдруг это неправда? Таня вспомнила такое реальное ощущение беды, когда брат вошел, и ее затрясло. Перед глазами встал Костя, она слышала его слова, чувствовала его нежность. Да может ли такое быть?
Да нет, она опять хватается за соломинку, все так и есть. Горбатого могила исправит, и так далее, и тому подобное… Она же сама видела, как смотрят на него девушки. Какой дурак будет жениться, когда вокруг столько возможностей! Но для чего тогда было все это… Назло Сереге или Пашке?
И все-таки… Таня привыкла все решать импульсивно. Она должна разобраться сама, убедиться и тогда принять все, как есть. Кстати, у нее есть повод — кольцо теперь надо вернуть.
Она оделась и постаралась незаметно выйти из дома. Не получилось — такой же бледный, как и она, в коридор выбежал брат:
— Ты куда? Десять часов… Танька, не делай глупостей!
— Да не бойся, — легко произнесла Таня, ведь сейчас от ее умения «играть» зависело слишком много, — думаешь, я собираюсь отношения выяснять? Не дождется! Другая — так другая. Хорошо, что не после свадьбы. С моста бросаться не пойду.
— Тогда куда?
— Светка звонила, у нее завтра такой же экзамен, просит конспект, только встретимся, и все, на полчасика, — под мышкой Таня действительно держала тетрадку.
Кажется, она говорила убедительно, потому что брат молча посторонился. Таня даже умудрилась улыбнуться:
— Вот и доказательство, что надо слушаться старших, да, Сереж?
Брат остался в недоумении, а она легко сбежала по ступенькам. Настроение было даже приподнятым. Она жаждала, рвалась к этой встрече, должна была все увидеть сама, посмотреть ему в глаза, швырнуть в лицо кольцо и уйти. Она не позволит вот так бросать ее, ее самолюбию нужен выход. И ей надо видеть, увидеть Костю — одного или с другой женщиной, но убедиться, что он вообще существует на свете.
***
В понедельник они расстались с Таней не поздно, и Костя решил заехать на работу, спросить у Ленки доход. Он был озабочен. Конечно, они с Таней все равно прорвутся, независимо ни от чего, но начинать семью с родительских проклятий… И как сказать об этом маме, которая задает вопросы про Звягинцевых? Надо постараться любым путем убедить их, что он не самый худший вариант, что он сделает для Тани все!
Первое, что он увидел, входя в салон, это испуганные глаза Ленки, и только потом заметил возникшие с разных сторон фигуры. Одна из них выступила вперед:
— Здравствуй, Костя! — произнес голос с характерным акцентом.
— Здравствуй, Махмуд, — сердце его похолодело. — Чем обязан?
— Будэм наши с табой дэла улаживать.
— А какие у нас дела? Все дела улаживай с Козырем. А я тут у вас крайним быть не собираюсь.
— Ба-аюсь, дарагой, это уже нэвозможна. Как ты будешь улаживать дела с пакойникам? Вот и я говорю — никак… он плохо себя вел, дагавариваться нэ хотэл… Этат район — наш, и ты все дэла са мной тэперь будешь улаживать.
Костя пытался держаться, но новость его добила. Почему-то вспомнился не Козырь, а Филин. Кажется, его карьера подошла к концу. Живой ли? Вряд ли…
— Тэперь будешь мнэ платить, — неспешно продолжал Махмуд. — Нэ бойся, всё рассужу по справэдливости.
— Хорошо, — Костя решил побыстрее согласиться, в конце концов, какая разница, кому платить? — Договорились.
— Неээт, ну зачем спэшишь? Что за народ — вечно спэшит. Я к тебэ кагда приходил? Осенью приходил. Цену называл? Называл. Ты нэ заплатил. Ты мэня обидел, сказал, Козырь — твоя крыша. Тэперь заплатишь мнэ с працентами. Я нэ злой, обиды держать нэ буду — в двадцать раз за каждую месяцу, и хватит. А дальше будэт у нас все по справедливости и по любви — сколько Козырю платил, столько и мнэ будешь. С инфля-циями, канэшно.
— Сколько? — Костя прекрасно понимал, что спорить бесполезно, но в уме упорно прокручивал варианты.
Махмуд, широко улыбаясь, назвал сумму. Костя быстро прикинул — это его доход и с салона, и с программного кооператива месяцев за восемь-девять. Без вычета зарплаты работникам и других расходов. А он только что купил новый комп, вместо того, чтобы отдать долг фарцовщику!
— А за эту месяцу заплати мнэ сэйчас, чтобы паттвердить наш договор, — продолжал, посмеиваясь, Махмуд.
— Хорошо, за этот отдам сейчас. Лен, принеси из кассы деньги.
Лена, судорожно вздохнув, бросилась за деньгами. Махмуд все пересчитал и снова довольно улыбнулся:
— Маладэц! Значит, завтра жду от тэбя астальное.
— Завтра? — обалдел Костя, — да мне полгода надо работать и не жрать, чтобы это отдать, как минимум. Махмуд, будь человеком! На меня-то за что наезжаешь? Сам знаешь, Козырь бы меня не пожалел, если бы я тебе башлять начал.
— Э-э, ну что за разгавор? Развэ это мужской разгавор? Дакажи, что ты мужчина, найди дэньги, и будем друзьями.
— А если не найду? Замочишь, как Козыря?
— Зачем замочишь? Я только врагов сваих мачу. А далжников наказываю.
— Как?
— Увидишь.
— Махмуд, нет у меня денег сейчас, и за день не найду. Есть у тебя другие варианты?
— Есть варьанты, Махмуд всэгда идет друзьям на встрэчу. Есть такой варьант: если дэнег у тэбя нэт, то, может, дэвушк есть? Пусть нам атработает, мы тэбе и простим, — и вся кодла похабно заржала.
Только сейчас Косте стало по-настоящему страшно.
— Нет у меня никого, и слава Богу, — как можно убедительнее произнес он.
— Шамиль, есть у него дэвушк? — Махмуд оглянулся на «соратника».
— Бэз понятия, — сплюнул Шамиль, — может, и есть, я нэ знаю.
— А должен знать!
— А этат кассирш? — Махмуд кивнул в Ленкину сторону.
Она даже задрожала от страха.
— Н-нэт, — сожалея, причмокнул Шамиль, — нэ она, я проверял. Да посмотри на этот красавиц, Махмуд, у него каждый день — разный дэвушк, что мне, за всеми бегать?
— Ну, если каждый день разный, разных мы и сами найдем, — и они снова закатились. — Значит, дэньги нэси.
— Я постараюсь, — Костя совсем упал духом.
— Пастарайся, дарагой, завтра, ну, так и быть, в четверг, в три часа дня мы придем.
…Эта ночь показалась Косте настоящим кошмаром. Что продать? Где взять деньги? Ни одно решение не подходило. Косте было плевать и на салон, и на доходы, только страх — вдруг они узнают про Таню, — не оставлял его. Эх, не будь он еще, помимо всего, в долгу… А там тоже люди конкретные, отсрочки не дадут. Как заработать, случись что салоном? «Алгоритм» пока больше забирал, чем приносил, не взирая на перспективы.
Мать с тревогой вглядывалась в него, но он уходил от вопросов, не желая ее пугать. Утром в салон позвонила Таня, но что он мог объяснить? Только попросил подождать, стараясь не выдать тревоги. Положил трубку и снова подумал — Таню надо обезопасить. Но как? Самое лучшее сейчас — это быть от нее подальше. Надо предупредить Серегу, пусть приглядит. Ноги сами принесли его в Вовкин кооператив.
Перемены, произошедшие в мастерской, впечатляли. Там работало уже около семи человек, и Вовка, вышедший к нему навстречу, имел очень важный вид. Серега с Пашкой тоже были здесь, но Павлик, увидев Лебедева, сразу ушел. Звягинцев с хмурым видом остался.
— Мужики, нужна помощь, — проговорил Костя.
Вовка по-хозяйски пригласил его в подсобку — «кабинет», как он ее называл. Серега пошел за ними.
— Что у тебя стряслось, лица на тебе нет? — поинтересовался он.
— Кавказцы на бабки поставили, а крышу мою замочили.
— Сколько? — деловито поинтересовался Вова, и Костя почувствовал надежду.
Конечно, друзья помогут, разве это деньги при таком-то размахе? Костя назвал сумму.
— Вов, ты помнишь, я свою долю не забирал, все оставил. Помоги! Не долю вернуть прошу, просто в долг.
— Э, погоди, во-первых, за долю я тебе тачку отдал.
— Знаю, Вован. Я тогда согласился — значит… Короче, не стану считать, сколько ты на мне сделал. У тебя совесть есть, сам посчитаешь. Еще раз говорю — дай в долг.
— Да у тебя и так должок, я знаю, немаленький имеется. А мне-то чем отдавать будешь? И кому первому?
— Сначала должен фарцовщикам отдать, а за полгода соберу тебе. Компы окупаться скоро начнут.
— Шутишь? — усмехнулся Вовка. — Я не могу рисковать предприятием. Вот если бы лишние были…
Сережа изумленно взирал на Вовку — он тоже был убежден, что тот не откажет:
— Погоди, Вован, ты чего? Они же пришьют его!
— А я ему с самого начала что говорил? Оставайся со мной, у меня крыша — менты!
Костино лицо потемнело.
— Ладно, я понял, — он развернулся к выходу.
— Постой, — окликнул Серега. — Не ожидал я от тебя, Вова. Значит, так, меня ты никакими тачками не обеспечивал, давай мою долю, я отдам Лебедеву. И Пашка отдаст, уверен.
Вовка вскочил с места, лицо его стало багровым:
— Неблагодарная ты свинья! Не хотите работать — уматывайте! Я и так все один на себе тащу, пока вы образовываетесь. Только бабок вы от меня не получите!
— Слушай, мы ведь можем и по-плохому попросить, — разъярился Сергей.
— Вот как? У тебя помнится, семья имеется? Дочка, жена? Неприятностей захотел… Ладно, я тебе их быстро устрою.
Бум! Раздался неприятный звук, и Вовка покатился в дальний угол, где свернулся, закрывши лицо руками. Сквозь его пальцы текла струйка крови.
— Оставь его, не видишь — это уже не человек, — тихо произнес Костя, — ничего он не отдаст, да и не надо.
Он вышел на улицу, закурил дрожащей рукой. Серега выбежал следом.
— Чтобы я с этой гнидой работал? Насрать я хотел на его деньги…
— Ладно, успокойся… — Костя протянул другу сигарету.
— Что ты будешь делать?
— Пока не знаю.
— Чем я могу помочь? Эта сволочь на процентах держала, а по сумме — обычная зарплата… Вот идиоты мы! Надо было сразу, еще, когда ты…
— Серый, если хочешь помочь, присмотри за сестрой. Вроде эти мрази про нее не в курсе, но на всякий случай. Я ей сказал, что у меня дела, ну так глянь, хорошо? Никогда не прощу себе, если что…
— Поздно спохватился, — не выдержал Сережа. — Как я за ней пригляжу, что скажу?
— Не знаю, придумай что-нибудь, хотя бы до четверга, пока я денег не наберу.
— А ты наберешь?
— Да выхода нет. Пойду к Мишке, придется его расстроить. Крантец нашей программной лавочке. А такой заказ был… Наработано там уже прилично. Да ладно. Продадим ЭВМ… Бэушные дешевле стоят, но уйдут быстро. Один вообще новый. И бабки заберу, что на развитие Мишке дал. Ну а там…
— Может, тачку загнать?
— Да с удовольствием, взял бы кто…
— Понятно…
— Спасибо тебе, Серый…
— За что это?
— Что не скурвился, хоть и зол на меня.
— За кого держишь? — нахмурился Сергей.
— Подвезти? — предложил Лебедев.
— Нет, мне тут рядом.
— Да, и еще, — Костя поморщился, — Пашке про мои дела не рассказывай.
— Да ладно, думаешь, он…
— Я знаю, Пашка порядочный. Только он скажет… что такой неудачник, как я, рядом с Таней делает? По самолюбию бьет. Прошу, как человека, ладно?
Серега молча протянул ему руку, тот пожал и уселся в машину. Звягинцев с тревогой посмотрел ему вслед и поспешил к себе.
Дома жена сообщила, что Таня поехала сдавать курсовую. До вечера Сергей не находил себе места, но сестра пришла домой в отличном настроении. Слава Богу, всю среду и четверг она оставалась дома, готовясь к экзамену. Он сделал вид, что приболел, и тоже остался. Впрочем, идти ему было некуда. Сережа ничего не рассказал своим, но мысль, что у него теперь нет ни работы, ни денег, угнетала. Пашке он сообщил только, что попросил Вову вернуть ему бабки, тот отказался и угрожал. Пусть знает, с кем работает, а дальше — его дело. Паша удивился, но промолчал. После Нового года он с трудом шел на контакт.
В четверг, ближе к вечеру, Сереже показалось, что сестра звонит Лебедеву, но орал телевизор, и он ничего не услышал. Тогда он вышел на улицу, нашел работающий автомат и опустил две копейки. Подошла Костина мама.
— Сережа, здравствуй! А Кости нет дома… То есть, он говорит… в общем, сейчас!
— Привет.
По голосу Сергей сразу понял: все плохо.
— Молодец, что позвонил, а я ломал голову, как связаться. Звонила Таня, мать сказала, что меня нет, так что не проговорись, — ответил Костя.
— Я из автомата.
— Отлично.
— Отдал бабки?
— Нет, — Костя несколько секунд молчал. — Давай встретимся, прямо сейчас, у булочной, сможешь?
— Да, конечно.
Сережа даже не сразу узнал его — таким ссутулившимся, обреченным выглядел друг. Костя протянул руку за сигаретой.
— Знаешь, что меня больше всего поразило? Никогда не забуду… Что с людьми деньги делают! Мать мне всегда зудит — и ты таким станешь, может, не сразу, но… нельзя, мол, и Богу служить, и мамоне, одному начнешь не радеть. А для тебя, говорит, деньги — уже бог. Не, Серый, деньги для меня не бог…
— Да что случилось-то?
— Приехал к Мишке, спрашиваю, как быстро компы сможем загнать. Смотрю — а у него глаза — ну точно как у Вовки. Мне даже нехорошо стало. Но Вовка-то Вовкой, а тут! Знаешь, что говорит? Я, мол, официальный директор, ты сам не захотел быть учредителем, ну и тому подобная ерунда. Говорит, пока ты сидел в салоне, я в это дело душу вложил, с документами бегал, заказы искал… Люди, мол, на него надеются. Не поспоришь, конечно. Но ведь все на мои бабки сделано, ты понимаешь, Серый — все! Компы, оборудование, зарплату троим платил!
— Так ты бы напомнил ему!
— Напомнил… По-хорошему попробовал, понимаю, говорю, тебя, но мне-то что делать? Выкупи у меня технику, если хочешь, бабки верни и работай дальше. А он: «Да с какой стати?» Мол, ты-то вывернешься, как всегда, а у меня кроме этого кооператива и нет ничего. Хотел я ему вмазать, как ты Вовану вчера, а не стал. Говорю: «Знаешь, Миш, тебя ведь еще Бог накажет. Не боишься?» И ушел. А чё я ему сделаю? Все ведь и правда на него оформлено, не красть же собственные компы?
— Никто его не накажет, — взбеленился Сергей, — размечтался! Где он, твой Бог, если все это терпит? Слушай, а давай в милицию пойдем?
— Смеешься? Козырь всегда говорил — Махмуд, чтобы рынок контролировать, ментам отвалил.
— И что дальше?
— А что дальше? Вчера весь день пытался тачку загнать, продал за бесценок. Еще кое-что. Смешные деньги. Сегодня приперся Махмуд. Я ему отдал, что набрать сумел, а он только усмехнулся так: не мужчина ты, говорит… Говорю — бери салон, насрать мне уже на него.
— А он?
— Зачем мне, говорит, это помещение, за аренду платить надо — я бизнесом не занимаюсь… Забрали видак и все, что в магазине было, и ушли. Кассу, правда, Ленка вынула еще до них. Ну и молодец. Все лучше, чем им.
— И что теперь?
— Серый… Ты мой единственный друг. Мне нужна от тебя услуга. Я не знаю, как защитить Таню. Если она услышит, то прибежит сразу, а ей около меня нельзя. Мать завтра отправлю в деревню, к дядьке. Ты должен сказать Тане что-нибудь. Такое, чтобы она и думать обо мне забыла.
— Да что я ей скажу?!
— Скажи, что всегда говорил, — усмехнулся Костя, — скажи, что Лебедев — кобель, нашел девчонку, наври, короче.
— Ты что, идиот?! Как я на тебя наговаривать буду?
— Разве ты так не считаешь?
— Нет. То есть, сейчас — нет. Я же вижу — ты ее любишь, как бы то ни было.
— Тогда помоги!
— Да не могу я!
— Твою мать, Серега, да пойми ты! Со мною — все, крантец! Кончено… Не сегодня, так завтра. Они не отстанут. Да на мне еще долг — отдавать нечем. Люди там серьезные. Прав ты был, целиком прав. Не буду я портить ей жизнь. Если не дай Бог что… Прости, что осознал поздно. А теперь — пусть лучше проклинает, чем рыдает над моей могилкой.
— Уверен, что лучше?
— Да. И безопасней. Ты же брат родной, сам должен понимать.
Серега понимал, соглашался всем сердцем, а спорил просто из воспитания. Таню иначе защитить нельзя, она ведь, и правда, моментально рванет к нему — на помощь. Колючий снег сыпал Сереже в лицо, а страх иголками вонзался в кожу.
— Хорошо, — кивнул он и добавил, опустив глаза:
— Ну, ты будь осторожен. Если что — звони.
Последнюю фразу Сергей буквально заставил себя произнести. Всем существом он боялся, что Костя согласится, обратится за помощью, впутает его, а значит, и Катю, и Машку… Но иначе бы совесть замучила. Он посмотрел на друга и понял — звонить тот не будет.
— Защити Таню, и прости меня еще раз. За то, что я появился на ее пути. Прости, — в глазах у Лебедева стояла темная тоска.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
К приходу брата Таня уже закрылась у себя в комнате, и Сережа трусливо обрадовался, что разговор можно отложить. На другой день она отправилась на экзамен. Рано утром Серега позвонил Диме и попросил проводить Таню до дома. Дима, как истинный флегматик, спокойно согласился.
Весь день Сережа изводился, глядя на часы и жалел, что не поехал сам. А когда сестра вернулась, зашел к ней в комнату и сообщил, что у Кости появилась другая. Так плохо у него на душе никогда еще не было…
Продолжение - Глава 10.
___________________________________________________
Глава 1, Глава 2,
Глава 3, Глава 4,
Глава 5, Глава 6,
Глава 7, Глава 8