Всегда думал, что, если я позиционирую себя как писатель, мне нужно больше страдать, чтобы понимать, как работает этот мир, насколько сильно страдают люди определенных профессий, и какие настроения в самых разных коллективах на низкооплачиваемых работах. За последние пять лет, перед тем, как осесть в редакции абаканского медиахолдинга, я перепробовал множество работ: был ночным продавцом алкогольной продукции, дворником и грузчиком в нескольких аутсорс-компаниях, убирал за лошадьми навоз и даже подрабатывал официантом. У меня, конечно, набралось несколько историй по этому поводу, о парочке которых сейчас, пожалуй, и расскажу.
Лошади, клопы и недосып
Три года назад, весной, в одном из пабликов по поиску работы мне попалось объявление: нужны конюхи на ферму, где разводят лошадей, в одной из деревень недалеко от Абакана. Бесплатное проживание на ферме и трехразовое питание гарантировано. «Должно быть интересно», — подумал я, позвонил и договорился о встрече. Как оказалось, чтобы получить эту работу, достаточно было отрицательно ответить лишь на один вопрос: «Судимости есть?»
На объявление откликнулось двое: я и еще один парень 26 лет. На следующее утро нас уже везли на ферму, в рюкзаках — банные принадлежности, теплая одежда и постельное белье. Спецовку обещали выдать на месте (как потом выяснилось — обманули).
Девушка по телефону сказала, что общий язык с конюхами я найду быстро, потому что она даст комнату, где живут двое русских ребят. И это были единственные русские на ферме до нас. Все остальные рабочие были узбеками.
В каждой комнате спит по четыре человека, а сами комнатки такие миниатюрные, что там и двум мужикам тесно. Один из парней говорит: «В конце весны и в начале лета всегда приезжает куча народу. Бывает, и по восемь человек в комнатах спят, так что радуйтесь простору, пока можете».
А в бараках клопы. Огромные, белесые и кусачие насекомые выползали прямо из стен и копошились в наших матрасах, не давая спать. Я от них почему-то страдал меньше всех, ловил лишь парочку за ночь, а вот парень, что приехал со мной, чуть ли не рыдал.
— Еще одна такая ночь, и я пойду спать к лошадям, — говорил он.
После пары дней его жалоб приехали мужики в противогазах и все «опылили», а грузовик привез новые матрасы и белье. Старые мы сожгли. Но это не помогло — клопы по-прежнему выползали из стен по ночам.
Наша комната работала больше. Не потому, что спрос выше, а потому что мои соседи — ребята опытные и много чего понимают в коневодстве. Их рвение меня восхищало. Даже измотанные и голодные, они продолжали обхаживать лошадей как родных.
— Ты еще поймешь, что от твоей работы зависят жизни многих лошадей. Я видел, как они умирали, как гнили их копыта от аммиака в испражнениях. После такого ты многое понимаешь, и усталость уже не помеха, — уверял меня сосед.
Эта ферма была настоящей республикой со своими законами. Каждый день ты видишь одних и тех же ребят, которые, как и ты, заняты рутиной. Тем для разговоров слишком мало, в основном все обсуждают истории из жизни, о будущем никто не говорит. Новости с «большой земли» до нас не доходили, и у меня самого редко выдавалась минутка, чтобы выйти в Интернет, полистать соцсети.
Самое смешное, что всех подобная отчужденность устраивает, и ребята готовы хоть полжизни так провести, вкалывая за 10 тысяч и не думая о выживании или других вещах из реального мира. Здесь даже платили странно. Абсолютно все работники на ферме получают 10 тысяч. Но не в месяц, а в полтора месяца. В среднем — за 45 дней работы.
И всех это устраивает — денег-то особо в деревне не потратишь.
Но самая странная вещь случилась на третий день моей практики в качестве конюха. Накануне заболела лошадь. У них часто бывают запоры и прочие проблемы с желудком, но у этой кишечник совсем отказал. Ее лечили, но утром бедолага покинула этот мир, а меня попросили помочь вытащить ее тушу на улицу. Я бросил завтрак, и мы вдевятером — кто за ноги, кто за гриву, я за хвост — отволокли ее по земле до небольшого сарая с красным от крови снегом.
Час спустя меня попросили помочь эту лошадь разделать. К тому времени туша ее была уже... вполовину меньше, мягко говоря. Рядом стояла девушка со скальпелем, а подле — ее напарница, что привезла меня на ферму.
— Ты же сильный. Рубани топором здесь, — она сделала надрез скальпелем прямо по колену животного. Я взял топор и стал рубить лошади ногу.
— Ты с новичком полегче. Он мальчик городской, только третий день тут, все время работает, а ты ему уже такое предлагаешь, — словно одумавшись, попросила одна другую.
После того, как дело было сделано, я отнес топор к сараю, который до потолка был набит горами кровавых шкур животных: овец, лошадей и других парно- и не очень копытных.
Кажется, это уже слишком, подумал тогда я, собрал вещи и уехал автостопом до ближайшего поселка, откуда на автобусе, на последние деньги купив билет, приехал уже в Абакан.
Чаевые в нижнее белье, стресс и алкоголизм
Потом я устроился официантом в один абаканский ресторанчик, это было задолго до пандемии, и работа мне казалась много приятней, чем коневодство, да и не такой пыльной, как считал. И вот что в итоге.
Первые четыре дня денег я вообще не видел. Мне было запрещено подходить к столикам, разговаривать с посетителями, вместо этого я всю смену сидел в каморке и наблюдал за ресторанной круговертью. Это называется стажировка. Я обязан прочувствовать дух ресторана и выучить назубок меню. Но чтобы меня вообще сюда взяли, нужно было потратить несколько тысяч на черные туфли, черные штаны и черную футболку — их у меня не было, и я переживал, что вот сейчас стажировка, которую, возможно, завалю, а деньги уже отданы, и на что? На шмотки, блин.
Меню — это чуть больше дюжины страниц: салаты, закуски, горячее, пицца, роллы, напитки, десерты и винная карта. В тесной каморке размером два на четыре с бесконечно работающей стиральной машиной, я стоял у стены с этим меню четыре смены подряд и зубрил.
А когда сдал меню, начал работать. С девяти утра до полуночи. По пятницам мы носились до трех часов ночи, хотя закрываться должны были в два. За три месяца работы я вообще ни разу не уходил вовремя.
Убирал грязные столы, бежал за чистыми скатертями, залетал на кухню с вопросом «Четвертый столик готов?» и вылетал в зал заниматься сервировкой столов. Обычно их было около 30 — и все мои.
Меня поразило, как много должен знать официант о посетителях, иметь хорошую память на лица и по возможности помнить предпочтения постоянных клиентов. С меня спрашивали не только состав блюд и коктейлей в баре. Я пересказывал суть трейлера к новому фильму, вызывал такси, даже флиртовал. За все это они могли оставить мне чаевые, а к вечерней волне посетителей я натурально забывал, кто я и что я.
Стало сложно держать себя в руках, и я просил официанток не выливать алкоголь, а оставлять в каморке, где выпивал его залпом, пытаясь успокоиться. По идее, сильная нагрузка на кухню и официантов приходится в обеденное время и вечером в последние четыре-пять часов до закрытия, когда алкоголь льется рекой, и пустых бутылок в каморке может быть за сотню.
Каждый вечер от меня требовали стриптиз или номер телефона. Иногда настойчиво преследовали по залу пьяные девушки, желавшие уединиться со мной. Особо пьяных дам я провожал до туалета, где держал им волосы, пока тех тошнило. А потом получал штраф за то, что бросил рабочее место. Несколько раз я вынужден был защищать честь официанток, влетая в ссору, выгонял пьяниц, которые караулили меня на выходе по несколько часов.
Когда запара стихала, я выходил на задний двор ресторана, плюхался на скамейку и снимал туфли с пульсирующих ног. Если через три минуты я не возвращался обратно, меня могли оштрафовать.
К концу первого месяца моя зарплата со всеми штрафами составила чуть больше тысячи рублей. Второй месяц — две. Третий — триста рублей. Копейки, но тогда мне было уже плевать на все. К третьему месяцу от недосыпа, постоянного стресса и почти уже натурального пьянства на работе мое сердце забилось так сильно и больно, что я на стены полез. Жесткие туфли и постоянная беготня доканали мои почки, а из-за почек забарабанило сердце. Однажды утром я просто не смог встать с кровати по будильнику и проспал сутки, так и не ответив на звонки начальства. Подумал: к черту!
*Фактотум (от латинского fac totum — «делай все») — доверенное лицо, выполняющее различные поручения.
Владислав КОНСТАНТИНОВ
Фото из открытых источников
