В 2019 году на Amazon Prime вышел мини-сериал, снятый по книге Терри Пратчетта и Нила Геймана «Благие знамения». Конечно, что-то из книги не вошло в телевизионную версию. Однако согласитесь, грех было бы не использовать при переводе экранизации на русский язык уже имеющийся перевод книги и не подглядывать в него в поисках самых подходящих решений (перевод Маргариты Юркан, Эксмо, 2019).
Автор статьи – переводчик Анастасия Агафонова.
Посмотрим, чем нас порадовали переводчики на этот раз.
Самый простой пример можно уловить чисто интуитивно. Когда юный антихрист (Адам) слышит слово «ведьма», он глуповато переспрашивает: «Ведь мы – что?» Несложно догадаться, что именно было написано в оригинале. Заглядываем в книгу. Так и есть. К обоим словам, ”witch” и «ведьма», можно с легкостью подобрать созвучные конструкции. И пускай они не означают одни и те же вещи, с главной задачей переводчик все же справился – игру слов он передал верно.
Фрагменты, на которые стоит обратить внимание, мы выделяем [квадратными скобками].
”What's the book called?” said Adam.
”The Nice and Accurate Prophecies of Agnes Nutter, [Witch],” said Anathema.
”[Which what]?”
”No. [Witch]. Like in Macbeth,” said Anathema.
•••
— А как называлась твоя книжка? — спросил Адам.
— «Превосходныя и Недвусмысленныя Пророчества Агнессы Псих, [Ведьмы]».
— [Ведь мы — что]?
— Ничего. [Ведьма], как в «Макбете», – пояснила Анафема.
В сериале данный пассаж не обыгрывается. А вот перевод названия книги, равно как и имени ведьмы-прорицательницы, в русскоязычной версии уже используется. Здесь уж ничего выдумывать не пришлось.
Странно, но на просторах интернета можно найти и более ранний перевод, 1999 года, в исполнении переводчика Виктора Вербицкого. Он предлагал назвать как книгу, так и саму ведьму следующим образом: «Прелестные и аккуратные пророчества Агнес Безумцер, ведьмы». Здесь уже дело вкусовщины, но, пожалуй, Маргарита Юркан лучше передала «налет» старины – это все таки древние пророчества. Да и фамилия ведьмы звучит очень даже ничего. Но повторюсь, это лишь дело вкуса.
Гораздо интереснее в этом плане выглядит перевод простого ”no” как «ничего». Анафема просто поправляет Адама, а не язвит ему. Вербицкий так и пишет:
— «Ведь мы» что?
— [Нет]. Ведьма. Как в «Макбете», — объяснила Анафема.
Простота данной игры слов подтверждается еще и тем, что оба переводчика перевели этот фрагмент одинаково. Никаких трудностей у них не возникло. Но перейдем к примерам поинтереснее.
Так уж получается, что некоторые тексты при переводе и правда обрастают ненужным целлюлитом. Иногда это просто лишние слова, в других случаях – целые добавления, дописанные за автора.
Так, например, могут поступать редакторы научно-популярных книг, вставляя короткие сноски и пояснения прямо в авторский текст. Иногда, если это делает сам переводчик, проследить его логику становится невозможно. Вполне может быть, он на что-то отвлекся или же переводил такой отрывок под конец рабочего дня, совсем уставший, а потом просто не перепроверил, не исправил свою ошибку. Всякое бывает...
Но в художественной литературе переводчики либо грешат лишними, ни на что не влияющими словечками, либо же приправляют авторский текст новыми шутками. Из самых лучших побуждений, так сказать. Посмотрим на следующий пример.
”So [I'll be popping along],” Crowley babbled. ”See you guys ar-see you. Er. [Great. Fine]. Ciao.”
As the Bentley skidded off into the darkness Ligur said, ”[Wossat mean]?”
”It's Italian,” said Hastur. ”I think it means 'food'.”
•••
— Значит, [буду ждать инструкций], — промямлил Кроули. — Увидимся, парни... До скорой встречи. Э-э. [Все путем. Чао].
Глядя, как «Бентли» исчезает в ночной тьме, Лигур спросил:
— [Какой такой путь? И при чем здесь чай?] — [Не чай, а чао]. По-итальянски это значит «еда», — ответил Хастур. — [Кажется].
Первая фраза – «буду ждать инструкций» – просто подходит в данном случае по смыслу, как бы продолжает ход дискуссии. А вот «все путем» и «чай» – уже выдумка переводчика. И на самом деле, честь ей и хвала. Все выглядит более чем забавно. Да и ее коллеги по кинопереводам с удовольствием позаимствовали данный вариант.
«Что он сказал?» – спрашивает Лигур в сериале. На что Хастур отвечает: «”Чао” – это по-итальянски. Значит ”чай” (в оригинале все та же «еда» — food)».
Тот же Вербицкий передает данный отрывок без каких-либо существенных вмешательств в первоначальный текст:
— Ну, я пошел, — закончил Кроули. — [Заходите, если что... а-а, да, куда заходите-то...? Э... Здорово. Отлично. Чао].
Глядя на «Бентли», уезжающий все дальше и дальше во тьму, Лигур спросил у Хастура:
— Чего это он сказал в конце?
— Итальянское слово, – откликнулся Хастур. — [Значит, кажется, «есть хочу»].
Ну или почти без вмешательств. Да и ”food” – это существительное. Но да ладно. Хороша не та работа, которая просто была сделана и принята к публикации, а та, на которую хочется сослаться. Вот в сериале и сослались на лучший вариант. Потеряли ли что-либо от этого авторы и их зрители и читатели? Вряд ли. Только приобрели.
В плане игры слов в тексте встречаются и звукоподражания. И в отличие от первого, последнее находит в нашем воображении воистину безграничное число вариантов, каждый из которых может быть по-своему хорош.
”Car all right?” he said.
”Apparently. A little voice inside it keeps repeating ['Prease to frasten sleat-bert.']”
•••
— С машиной все в порядке?
— Очевидно, да. Тихий голосок внутри продолжает бормотать: [«Позалюста, плистегните лемни безопасити»].
Вербицкий, например, передает это следующим образом: «Пожаруйста, зажтегните ремлень». Правда, в машине мы вроде как не застегиваемся, а пристегиваемся. Но в книге машина перевернулась, а «система оповещения» сломалась. Так что простительно.
Кстати, иногда авторы могут подкинуть нам задачки и посложнее. И как раз для тренировки «языкового чутья» (языковой интуиции) рекомендую к прочтению книгу 'Push' за авторством писательницы Sapphire. В 2009 году по ней даже был снят фильм Precious. И не то, чтобы эта книга была столь уж интересной. Вовсе нет. На один раз, как говорится. Но там 16-летняя девушка только-только учится писать, поэтому ее записи в дневнике в плане звукоподражания воистину бесценны. Например:
..aso i want to b god muvther
(also I want to be good mother)
В нашем языке, конечно же, такое не встретить. Но различные «дватцать», «делаеца», «сдеся», «возми» и пр. все же написать можно.
Но мы отвлеклись.
Перейдем к словам иностранного происхождения. Встретить в тексте одно и даже несколько из них, все в разных местах – это нормально. Но когда переводчик сыпет ими в двух предложениях подряд, это уж перебор. Доходит до того, что и русские писатели, начитавшись подобного литературного хоррора, пишут нечто вроде: «Бодигард на входе долго не пускал их. Его пришлось нейтрализовать». (Е. Бута. Близнецы Крэй: Психопатия как искусство. – М. Родина, 2019. – С. 92.)
Одно слово — «нейтрализовать» — и правда уже прижилось в русском языке. Но охранника в инородном языковом «одеянии» и правда лучше убрать.
Точно такую же картину мы видим и в «Благих знамениях». Там также встречаются два слова иностранного происхождения, правда уже в пределах одного предложения. Одно из них – вполне ходовое, другое же – непонятно широкой аудитории, не используется в нашей повседневной речи столь уж часто.
”CO2 level up 0.5 percent,” it rasped, giving him a meaningful look. ”You do know you could find yourself charged with [being a dominant species while under the influence of impulse-driven consumerism, don't you?]”
•••
«Уровень CO2 поднялся на 0,5%», – прoскрипел он, выразительно глянув на Ньюта. – «Вы хоть знаете, что это подсудное дело? [Доминирование на планете в состоянии безудержного консьюмеризма]».
Если в нашем языке абсолютное большинство граждан и правда начнет использовать вместо слова «потребление» слово «консьюмеризм», мы смело сможем запихивать его в любой перевод. Пока же это время не наступило, лучше обойтись понятным каждому языком.
Но главная претензия в данном случае не к словам, а к самой формулировке: «Доминирование на планете в состоянии безудержного консьюмеризма». То, что Юркан разбила длинное предложение на две части – нормальный переводческий прием. А вот пороть чушь никто пока еще никому не разрешал.
”Dominant species” – это доминантный вид, т.е. порода такая, в данном случае чисто человеческая. Царь зверей, погрязший в безудержном потребительстве. Именно не в потреблении, а в потребительстве как явлении. У Юркан же мы видим какое-то абстрактное «доминирование на планете».
Но посмотрим, как с той же задачей справился Вербицкий:
— Уровень [Це-О-Два] на 0.5 процента выше нормы, — резко бросил он, глядя значительно на Ньюта. — Вы ведь знаете, что вас можно обвинить в том, что [вы являетесь господствующими особями, находясь под влиянием импульсно-направляемого потребления]?
Он решил не дробить длинное предложение и перевести все как есть. Кроме, конечно же, «перевода» CO2. Не знаю, что его подвигло на подобную конструкцию, какая мысль доминировала в это время в его голове. Читать и писать вроде умеет. Значит школу проходил. Курс химии у нас, вроде как, обязателен для всех. Не знаю. Затрудняюсь ответить…
А как можно было бы обыграть все и первому, и второму переводчику? В первом случае это могло бы быть, например: «Вы ведь знаете, что вас могут обвинить в том, что, являясь доминирующим видом, вы погрязли в безудержном потребительстве?» Или же, разбив предложение на два: «Вы хоть знаете, что это подсудное дело? Вы ведь (по уши) погрязли в безудержном потребительстве».
В любом случае, даже убрав нелепый «консьюмеризм», переводчик имел все шансы остаться понятым читателями – на основе все того же языкового чутья, языковой догадки, столь развитого у нас, носителей русского языка. И поверьте, это чутье спасало от полного непонимания и не такие переводы. Но да не одной догадкой богаты переводчики. Вот такие знамения на сегодня.
Больше интересного
Трудности научного перевода. Так ли они очевидны? И может ли каждый переводчик самостоятельно с ними справиться?
Анастасия Агафонова считает, что опыт одного человека ограничен, а вот на чужих ошибках можно научиться гораздо большему. Она анализирует переводческую практику и делится полезными рекомендациями с другими.
Читайте ее книгу «Трудности научного перевода», которая построена на сравнительном анализе оригинальных текстов научно-популярных книг и их переводов на русский язык.
Подписывайтесь на одноименный YouTube-канал, где она предупреждает начинающих переводчиков о дилеммах, с которыми им предстоит столкнуться.