Первое, с чего надо начать рассказ об алтайских религиях - это Белуха, алтайцам так же известная как Уч-Сюмер (Трёхглавая) или Кадын-Бажы (Голова Катуни или Главная Госпожа), а казахам - как Музтау (Ледяная гора). Это высшая толчка Алтая и всей Сибири, и до более высоких гор Тянь-Шаня и Куньлуня от неё тысячи километров. Николай Рерих в своё время нарёк её Северным Кайласом, а в алтайских поверьях связь нашего Среднего мира с Верхним выглядит как древо, ветви которого спускаются к различным вершинам, перевалам, источникам, а ствол уходит от вершины Белухи. Людям испокон веков запрещалось приближаться к священной горе.
Материальное наследие кам-дьянг ("шаманской веры") сохранилось теперь только в музеях, и может быть где-то в потайных местах, о которых алтайцы не расскажут русским. Впрочем, "шаман" - эвенкийское слово, а здесь жрецов называли "кам", отсюда и слово "камлание".
Никаких священных текстов с дореволюционной поры не сохранилось, устные предания оказались основательно забыты, и сейчас алтайское шаманство пытается восстановиться из осколков - по воспоминаниям, живым повериями и обычаям, по отчётам миссионеров, этнографов и чекистов, по современным исследованиям археологов.
"Шаманы на Алтае и сейчас есть, - говорил молодой экскурсовод-алтаец в музее, показывая на птицы-шапки и бубны, - но выглядит они, конечно же, не так", и последнее было сказано с таким знанием дела, будто он каждый вечер пьёт чай в обществе кама.
Всё это накладывается на консолидацию алтайского народа, произошедшую лишь в ХХ веке, и на сопротивление неизбежной русификации. Представители национальной интеллигенции выдвигают разные концепции "национальной религии" от пантеизма с обожествлением природы до тенгринаства, древнего степного единобожия, возвратом к которому по их мнению был бурханизм.
Как мне показалось, тут просто каждый верует по-своему, а общим для всех принципом остаётся уважение к Природе: "весь Алтай - наш храм", "уважай Природу - и Природа будет уважать тебя". Высшее божество во всех вариантах величают Алтай-Кутай (Дух Алтая), где-то отождествляя с Ульгенем, где-то с Тенгри, а где-то и ни с кем не отождествляя - тут свой мир, и это его хозяин. Бахрома белых лент на перевалах, у родников, у въездных знаков районов, давно уже ставшая фирменным знаком Алтая - не мода туристов, а вполне серьёзное проявление культа - джалама:
Белые джаламы, как мне объясняли, можно вешать в любом сезоне, жёлтые вешают весной к пробуждению духов, своё время имеют и голубые, и нежно-зелёные ленточки. В одних местах считается, что они должны быть из ткани, которую никогда не использовали на что-то другое. В других - что напротив, лучшая джалама та, что отрезана от собственной рубахи. Главное - правильные джаламы должны быть нежных светлых тонов, а всё красное, фиолетовое или тёмно-синее - на совести некомпетентных туристов. Помимо лент, тут оставляют монеты, игрушки, украшения, камни. И проезжая мимо обоо, алтаец постарается если не остановиться и принести дар, то хотя бы снять шапку.
Вот жертвенник на холме, в стороне от дороги, куда не заедешь случайно:
Часто жертвенники встечаются у древних курганов, стел, мегалитов, петроглифов. Чаще всего такие жертвенники связаны с культом Умай, отвечавшей не только за плодородие земли, но и за плодородие женщин. Вот например дары на Тархатинских мегалитах в глубине Чуйской степи:
А вот - на петроглифах Калбак-Таш у Чуйского тракта. Большинство алтайских святынь, кроме Белухи у всех и долины Теренг у бурханистов - сугубо местночтимые, и например улаганские алтайцы, с которыми я проезжал под Калбак-Ташем, о здешнем жертвеннике не знали ничего.
Они говорили, что как таковых храмов у алтайцев нет. И тем не менее в той же Чуйской степи у села Орталык издалека видны обоо, джаламы и идолы. И думаю, этот жертвенник такой не единственный - просто только здесь безлесная местность позволяет его увидеть случайным людям:
У идола, явно современного, губы смазаны - то ли кровью, то ли молоком:
Здесь же очаг в каменном кольце, на котором едва ощутим запах курных трав и благовоний:
Ну а перед русскими алтайцы своего язычества стыдятся, и разговорить местную на эту тему можно, только если они видят в собеседнике симпатию и уважение к ним.
