Демократизм пролетария, его жгучее желание решать вопросы голосованием базируется на месте пролетария в производстве. В условиях разделения труда пролетарий знает и видит только незначительную часть общего процесса, а потому, чтобы хоть как-то охватить весь процесс, должен соединяться с другими пролетариями. Именно поэтому у пролетария такое доверие к коллегиальным органам — он не верит прежде всего в свою способность решать крупные и стратегические вопросы в одиночку.
Если бы это свойство стихийного пролетарского сознания было прогрессивно, то мы имели бы налицо уже давно коммунизм, но раздробленность и фрагментарность сознания, преодолеваемая механическим соединением частей, которое, как нам подсказывает диалектика, еще не равны целому (то есть, даже соединившись , рабочие не овладеют техпроцессом в полной мере, как им владеет инженер) постоянно и систематически тянет их назад — то кворум не собрали, то кто-то с чем-то не согласен, и так далее. Любое профсоюзное собрание, любой стачком, не возглавляемый коммунистами, есть ожесточенная борьба за сохранение ХОТЬ КАКОГО-ТО ЕДИНСТВА, пусть даже ценой смены целей и задач, ибо без единства не выйдет вообще ничего. Все надежды левачков на коллективную мудрость пролетариев всегда так же неудержимо тонули, как и Титаник, в практической невозможности привести массы к единому знаменателю, но оркестр левачков, даже барахтаясь в ледяной каше, продолжает играть гимны демократии.
Задача марксистов — это дать пролетариям ЦЕЛЬНЫЕ, ОБЩИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ, чтобы сломить их представления о невозможности управления без привлечения всех подряд, как тех, кто представляет ценность для революционного процесса, так и тех, кто будет гарантированно тянуть его назад. Такое понимание делает излишним борьбу за мнение ВСЕХ — если инженерные знания будут доступны пусть не всем, но хоть немногим рабочим, то наладить работу предприятия можно и не привлекая все цеха одновременно к управлению, следовательно, можно работать НА РЕАЛИЗАЦИЮ КОНЕЧНОЙ ЦЕЛИ, не оглядываясь на мнение Петровичей, давно пропивших и без того невеликие остатки мозгов.
Тянуть партию в демократизм в эфемерную «мудрость коллективного разума» — это атавизм, вытекающий из уродливого положения рабочего на производстве, плод изуродованного разделением труда сознания пролетария, а не суперсредство. Если революционность сознания мы понимаем как новое качество его, то в демократии никакого нового качества нет, это продукт наоборот, крайне низкого, примитивного сознания, уровня древнего общинника, который не видит в жизни ничего, кроме своего поля, и о том, что творится вокруг, узнает только на вече, это сознание раба, который что-то кроме кирки и плетки узнает разве что при перешептывании в бараке, сознание пролетария, видящего в жизни один станок. Демократия не выводит сознание на новый уровень, она ПРИСПОСАБЛИВАЕТСЯ к низкому уровню. В призывах «прислушиваться к рабочим» содержится все та же рептильная политика сосуществования со злом, а не победа над ним.