Двадцать юношей и девушек едут в глухомань, чтобы принять участие в загадочном телешоу. В дороге завязываются отношения и начинаются первые конфликты.
* * *
Илья втиснулся в автобус последним.
Сел на единственное свободное место, рядом с Деем. Тот не сказал ни слова, даже не посмотрел на Илью.
Этот татуированный вёл себя так с самого момента прибытия. Ни с кем не заговаривал первым. Ни на кого не смотрел.
Он здесь самый крутой. Настолько крутой, что ему даже не надо это доказывать. Он не станет орать, демонстративно подкатывать к девушкам, задавать другим неудобные вопросы. Ему это просто неинтересно, ему скучно среди всех этих ребят и девушек, как бывает скучно взрослому среди малолеток, хотя Дей — того же возраста, что и все.
Илья часто представлял, что внутри него прячется такой же невозмутимый, мускулистый юный мужчина. И когда настанет момент, он просто разорвёт оболочку жирного неуклюжего тела, выберется наружу, а потом… что потом — Илья не представлял, как и не думал о том, что для того, чтобы этот мужчина вылез наружу, надо перестать жрать всё подряд и начать заниматься спортом. Напротив, с каждым днём он всё больше убеждался, что меняться в лучшую сторону бесполезно.
Да, в школе его дразнили жирным, с ним рядом отказывались сидеть, жалуясь, что от него воняет. Когда поступил в вуз, дразнить перестали, но девчонки по-прежнему держались от него подальше.
Допустим, он как-то поменяет образ жизни, немного похудеет, найдёт себе страшненькую подружку — потому что нормальные с ним всё равно общаться не будут. Ну и что? Таким, как Дей, и даже таким, как Пашка Бакс, он уже не станет. А если станет, то очень нескоро.
Зачем его взяли на шоу — понятно. Хотят поглумиться. Но не втыкают, что ему уже всё равно. Он уже привык. Вот он над ними поглумится — это да. Обязательно разденется перед камерой, как только будет такая возможность. Нагрубит всем, кто окажется в радиусе ста метров. Будет обжираться на халяву. И так просто его не выгонят. Потому что часть зрителей будет болеть за него. Телезрители тупые, им подавай побольше всякой грязи, хамства и пошлятины. Илья был в этом уверен, хотя телевизор не смотрел, всё его личное время занимала онлайн-игра «Танки».
Может, его даже выгонят со скандалом. Вот и отлично! Сейчас про него говорят: «Это тот жирный урод, который не моется». А будут: «Это тот жирный урод, которого выгнали из реалити-шоу».
Хотя Илья и не очень понимал, зачем ему это.
А зачем вообще всё?!
* * *
— Этот жирный меня толкнул и не извинился, — сообщила Аля, усаживаясь рядом с сестрой.
— Ну хочешь, я его толкну? — спросила та.
— Нет, не надо…
— Зачем тогда жалуешься?
— Просто…
Аня громко выдохнула:
— Когда я тебя уже приучу быть человеком!
— Ну ладно тебе… не заводись…
— Ты не заводись. Мы с тобой обе прошли. Видишь? Это не ошибка и не розыгрыш. Мы уже едем на место съёмки. Что надо сказать?
— Спасибо, дорогая Анна Алексеевна.
Возможно, со стороны это звучало забавно, но Аля произнесла эту фразу со всей серьёзностью. А Аня с той же серьёзностью кивнула и уточнила:
— За что?
— За то, что благодаря вам я здесь.
— МЫ здесь, — поправила Аня. — Всё. Вот теперь тебя люблю я.
Аля жалобно улыбнулась.
Со стороны они выглядели как классические близняшки не разлей вода, что души друг в дружке не чают. Того не знали окружающие, что Аня держит Алю за горло жёстким захватом. Хотя и помогает всегда, и защищает, даже любит по-своему.
* * *
— Глаш, можно личный вопрос… Что с рукой?
Глаша так посмотрела, что Варя произнесла:
— Нет, если не готова эту тему обсуждать — не надо. Я так… вдруг хочешь.
Та промолчала. Варя продолжала:
— Мне вот однажды волчара чуть ногу не отгрыз. Здоровенный такой волчина! Ладно я успела ружьишко перезарядить, а то сейчас тоже была бы с неполным набором конечностей. А так — полгода хромала. — Она сидя изобразила походку человека с обгрызенной ногой.
Глаша продолжала смотреть ей в глаза, не отрываясь. Потом вдруг улыбнулась.
— Ну вот, уже лучше, — кивнула Варя. — Это, как его… жизнь продолжается! — И подмигнула.
* * *
Миша и Сереня, сидя рядом, молчали. Глядели в разные стороны. Ни один из них не привык заговаривать первым.
* * *
— И снова здравствуйте! — сказал Денис.
— А, мыслитель. Садись, — предложила Никта. — Могу книжкой поделиться, если ты не против читать с середины. Телефон забрали, книжку оставили.
— Вся суть современного общества. Человека читающего никто не боится. А зря.
Она положила потрёпанный томик так, чтобы видно было обоим.
* * *
— Как в пионерлагерь едем, — усмехнулся Анти-Кант. — Только песен не хватает. Эй, народ! — взвизгнул он на весь салон. — Слушайте песню про моих бывших, про всех сразу. Тридцать три коровы, тридцать три коровы!..
— Заткните кто-нибудь этого упыря, пока я его сама не заткнула! — завопила Даша.
— Захлопнись, слуха у тебя нет! — крикнул Кирюха.
Анти-Кант не расстроился:
— Ладно, у меня тут настоящий певец сидит. Даня, давай!
И Даня запел, свою любимую. «Я женщин не были до шестнадцати лет».
— Ещё один, да?! — воскликнула было Даша, но Кирюха шикнул:
— Тихо! Песня нормальная. И пацан петь умеет. — И стал подпевать, негромко, уважительно.
* * *
И за что ей это?! Лане захотелось заткнуть уши, а ещё лучше — провалиться сквозь землю. Точнее, сквозь пол автобуса, а потом уже — сквозь землю.
Хоть бы никто не догадался, что он поёт эту песню для неё. И про неё.
Пассажиры и пассажирки тем временем примолкли. Слушали. Лана поймала себя на том, что беззвучно шевелит губами, будто поёт под фонограмму.
Даша недоумённо огляделась, потом сердито шепнула:
— Что это за песня? Откуда ты её знаешь?
— Высоцкий…
— Тот самый, которого Безруков играл? Он тоже сексист, что ли, был? Высоцкий, я имею в виду, а не Безруков. С Безруковым-то всё понятно…
— Песня не про это.
— А про что же?.. Лан, тебе плохо?
— Так… Не обращай внимания.
Когда Даня допел, многие зааплодировали.
* * *
— Что я вообще тут делаю? — спросил Денис.
— Существуешь, — ответила девочка в маске, как на глупый вопрос.
— Я бы предпочёл существовать в менее громком месте.
— Скоро будешь. Мы едем в какую-то нереальную глухомань.
По обе стороны от дороги — плотный лес, и никаких признаков цивилизации.
— Я тут подумал… может, это и не шоу вовсе?
— А что же тогда?
— Может, нас отобрали в качестве подопытных. Сунут в колбы и будут изучать?
— Ой, да мне не жалко! Было бы что изучать!
— Или, может, нас похитят пришельцы. Увезут на далёкую планету…
— Да я бы с этой планеты хоть сейчас свалила! Куда только… Да нет, ты прав, тут что-то нечисто. Но факт тот, что у организаторов деньги есть, и очень много. И они уже потратили не меньше миллиона, только чтобы выбрать нас, двадцать человек. Значит мы того стоим. Логично? А где ты видел, чтобы подопытные крысы дорого стоили? Значит, мы какие-то особенные крысы. Вот, задумайся об этом.
Денис посмотрел в сторону парочки, сидевшей напротив. Она делала совместные сэлфи, то так, то этак, Пашка при этом жадно обнимал Марину, а той, похоже, это нравилось.
— Особенные, ага, — сказал он.