К сожалению, новый фильм Алексея Германа-младшего не стал откровением для синефилов в отличие от его предыдущей картины «Под электрическими облаками», режиссер во многом повторяется, цитируя сам себя, точнее свою ленту «Бумажный солдат», выбирая в качестве сюжетной основы судьбу поколения 70-х, вновь высказываясь на тему общественного «застоя» и «заморозков». Не один его предыдущий фильм так не похож на картины отца как «Довлатов», и это сильная сторона ленты – детальная реконструкция примет времени, не только интерьеров, типажей, коллизий, но и самого духа советских 70-х сродни маниакальному воссозданию сталинского времени в «Лапшине» и «Хрусталеве».
Вместе с оператором и художником-постановщиком Герман-младший вновь экспериментирует с киноязыком, уделяя большое внимание изображению, он, как и большинство современных мастеров (Ангелопулос, Джейлан, Звягинцев) через педалирование пространственных барьеров между героями, ослабляя драматургию, подчеркивая отчужденность и одиночество неприкаянных персонажей, показывает главную трагедию нашего времени – тотальную демобилизацию, распад общностей и вместе с тем – жажду нового братства, которая стала стержнеобразующим мотивом «Под электрическими облаками».
В «Довлатове», однако, гораздо больше внимания, чем в предыдущих картинах Германа-младшего уделено теме непризнанности и социального маргинализма: если в «Гарпастуме» герои теряли себя в течении исторического времени, а персонажи «Бумажного солдата» утрачивали иллюзии по мере приближения «застоя», то Довлатов и его друзья выброшены на обочину социальной жизни, не желая приспосабливаться к псевдогероическому, шизофреническому двоемирию советского мира. Режиссер как всегда снимает кино о современности, наряжая ее в исторические одежды – в атмосфере брежневских 70-х легко угадываются последнее двадцатилетие с той же бесперспективностью общественной жизни для талантливой молодежи.
Отнюдь не Герман-младший выбрал Довлатова выразителем идей своего поколения, а сами реалии тех лет, потому ничего удивительного, что именно вокруг него выстраивается магнетическое поле повествования. Однако, перед нами не байопик о «проклятом поэте», что, например, очень любит Голливуд и американизированный европейский кинопейзаж нулевых, скорее это многофигурная фреска из жизни 70-х, которую можно воссоздать лучше всего именно по пестрым довлатовским рассказам, и, может, еще по аксеновскому «Ожогу».
И несмотря на то, что непрофессиональная массовка, собранная из жителей Питера не всегда органична, а исполнитель заглавной роли весь фильм ходит с одним выражением лица, и лишь за счет блистательных эпизодов с участием Ходченковой и Шагина, ставится зачет актерской игре, фильм все же можно считать удавшимся и не только концептуально и изобразительно, но в целом, как весомое авторское высказывание. На фоне тухлого российского артхауса этого года (за вычетом «Лехи Штыря», «Аритмии», «Нелюбви» и «Тесноты») «Довлатов» очень сильно выделяется в лучшую сторону, а полное отсутствие в нем пошлости, мата, эротики, даже пьянок (одна все-таки есть, но она не свинская) дает ему фору на фоне даже этих четырех упомянутых картин.
В то же время в сравнении с художественным триумфом «Под электрическими облаками», «Довлатов» - явно шаг назад, к более упрощенному, зрительскому кинематографу, который в своих суждениях о современности и истории всегда менее точен, чем лютый артхаус. Картину стоит смотреть хотя бы по одной причине – то, что стало неудачей для крупного художника, для отечественного кино – очень высокая планка, а это уже не мало.
Любопытно было посмотреть ленту, которую сам Говорухин считает лучшей в своем творчестве, думая, что «совершеннее уже не сделать» и потому решает уйти из кино. Однако, на выходе перед нами – откровенное заигрывание с масскультом, формально беспомощная вещь, сделанное по лекалам коммерческого кино. Даже литературная основа трансформирована так, что из Довлатова вынут сам Довлатов. Конечно, параллели с новой лентой Германа-младшего неизбежны, неважно, смотрели ли вы «Конец прекрасной эпохи» до или после «Довлатова».
Говорухин проигрывает Герману-младшему что называется «по всем фронтам»: в деле реконструкции эпохи (если у последнего она скрупулезная и вызывает эффект дежа вю, то у Говорухина ее почти нет за исключением старых машин, костюмов и вывесок); во-вторых, в качестве сценарной основы взято не самое сильное произведение Довлатова («Компромисс» - это явно не «Заповедник»), в котором абсурд жизни еще достаточно мягок, не столь очевиден и режет глаза, как в других его вещах; в-третьих, консервативность киноязыка, приоритет телевизионной эстетики (средних планов), использование пошлейшей музыки в духе сериалов для федеральных каналов, в большинстве своем слабая актерская игра в духе провинциальной самодеятельности (за исключением всегда блистательной брутальной типажности Гармаша и, как это не странно, меткого эпизодического появления Юлиана Макарова).
Все это делает впечатление от фильма смазанным, слабым, незапоминающимся. Огромным плюсом картины становится черно-белое изображение – то, что было бы в цвете вульгарным, в ч/б выглядит ретро-эффектным: городские и сельские красоты Таллинна не может испортить даже самая посредственная операторская работа. Кроме того, блистательное довлатовское остроумие диалогов раскрашивает даже самый скучный эпизод, из-за этого картину все же интересно смотреть (по крайней мере, во второй ее половине). Выбор на главную роль Колесникова-сына можно объяснить лишь его мужским обаянием, а никак не профессиональными способностями, как и Ходченковой (в «Довлатове» она гораздо убедительнее), играющей в присущей ей нервной манере с бегающими глазами.
Что касается основной идеи картины (конец «оттепели», закат мечтаний и идеалов 60-х), то в том же «Довлатове» она раскрыта куда лучше. Такое ощущение, что из всего наследия выдающегося писателя Говорухин берет лишь самое банальное и доступное широкому зрителю: выбирает лишь те шутки, которые точно дойдут в цель (например, финальная пошлость про штык), то есть как раз то, что, как считал Бродский, сближает Довлатова с массовой культурой. Режиссер в 90-е снял одну из лучших своих документальных картин «Великая криминальная революция», которая вместе с «Так жить нельзя» и «Россией, которую мы потеряли» образует своеобразную трилогию, показывающую, что Говорухин когда-то был в оппозиции к правящему режиму, но и Советский Союз не идеализировал.
Теперь он устами Гармаша говорит о свободе, которая не несет блага, в начале картины показывая хронику «завоеваний» СССР. Что это? Ностальгия? Тогда как же сам фильм, идущий вразрез с этими кадрами? Все-таки название картины относится к «оттепели», а не к советской эпохе в целом, по крайней мере, такой смысл вкладывал в эту фразу Бродский, назвав так свое стихотворение. И все-таки нет-нет да проскользнет у Говорухина эта самая ностальгия, он журит эпоху, а не ругает ее. Это не «Груз 200» с его обличительной метафорикой и даже не «Довлатов», проводящий параллели с современностью, а достаточно посредственная коммерческая картина для широкого зрителя на неплохом литературном материале (за счет которого она частично и выруливает с территории скуки в пространство увлекательности), не несущая на себе никаких признаков авторского кино.
Очень печально, что автор гениального «Места встречи…» и прекрасной документальной трилогии о разрушении страны в течении ста последних лет дошел до такого непритязательного кино. Однако, в сравнении с другими его игровыми лентами 1990-2000-х «Конец прекрасной эпохи» - действительно, едва ли не лучший его фильм.