– Не желаешь ли чашечку чая?
Мужчина в пепельном костюме сидел за письменным столом, помешивая чай в фарфоровой чашечке. — Нет, — отозвался Дэниел. Он смотрел на маленький водоворот, образовавшийся в чашке, и постарался придать голосу больше храбрости, чем чувствовал в себе.
— Не надо чая, спасибо. Просто объясните мне, что происходит.
Чуть раньше они прошли через холл, пересекли с десяток лестниц и оказались перед очередной дверью — или, вернее сказать, перед бордовой бархат-ной портьерой, пройдя сквозь которую, Дэниел обнаружил себя снова в магазине.
Мужчина в костюме отхлебнул чая и отставил чашку на блюдечко на столе.
— По правде говоря, то, что я тебе сейчас скажу, понять и осознать будет нелегко, — начал он. — Дэни-ел Холмс, ты и вправду должен был быть сейчас мертв. С этими словами он встал и, заложив руки за спину, зашагал по комнате.
— Позволь мне объяснить. Меня зовут Люсьен Сильвер. Я... путешественник. Этот магазин — мое средство передвижения. Он перемещается во времени, перенося меня из города в город, из деревушки в деревушку по всему земному шару.
— Во времени? — переспросил Дэниел. — Как Док Браун?
Мистер Сильвер одарил его непонимающим взглядом:
— Кто?
— Док Браун, — повторил Дэниел. — Ну, знаете, Марти Макфлай, «Назад в будущее»? Старый фильм, я его в приюте смотрел. У Дока с Марти была маши-на времени.
Мистер Сильвер пожал плечами.
— Я кино особо не смотрю, — сказал он, и его серые глаза блеснули в пламени камина. — И мой магазин — это не просто машина времени. — Он указал на бордовую портьеру. — За этим занавесом, за сотней лестниц, что мы прошли, скрываются мои Чудеса. Подумай о магазине как о дереве. Вестибюль, который мы видели, — это ствол. От него, словно ветки, расходятся бесчисленные коридоры, где таятся Чудеса. Куда бы я ни приезжал, сюда сте-каются посетители. За небольшую плату я позволяю им шагнуть за занавес и ощутить восторг полета посреди бесконечных звезд, попробовать закат на вкус и испытать границы своего воображения. Я позволяю им встретиться с моими Чудесами.
Разумеется, я не могу позволить им помнить о том, что они увидели в магазине. Больше не могу.
Много лет назад, когда магазин впервые распахнул двери, посетители помнили все. Но вскоре нас наводнили толпы, с которыми мы не успевали справляться. Теперь же они покидают нас со смутным ощущением счастья, возможно, даже с чувством, что их жизни изменились навсегда. Но связать это с магазином они не могут, для них его будто никогда и не существовало.
Он нахмурился и сгорбился, словно от внезапно навалившейся на плечи тяжести.
— Когда ты выбежал на дорогу, ты почти умер. Дэниел открыл было рот, но горло будто что-то сдавило. С трудом он выдавил:
— Если это правда, если я почти умер, тогда почему я здесь? Как мне удалось выжить?
— Я вмешался, — просто сказал Сильвер. — Я спас тебя, Дэниел. Не знаю, поступил ли я правильно. Это решение далось мне нелегко. Но в тот день, когда ты вернулся в магазин, — в тот момент, когда я осознал, что ты помнишь, как приходил сюда днем раньше, — я понял, что ты особенный. Я понял, что есть, должно быть, какая-то причина, по ко-торой наши пути пересеклись.
— Какая еще причина?
— Пока не знаю, — отозвался мистер Сильвер, задумчиво постукивая пальцами по подбородку. — Но я предлагаю тебе шанс, который выпадает в жизни лишь единожды, мой мальчик, — шанс один на миллион. Пойдем со мной. Узнай, как работает магазин. Докажи, что я не зря вмешался. Увидь мир та-ким, каким никто больше не может его увидеть. Что скажешь?
Дэниел ничего не ответил. Он уставился в окно, за которым Глазго утопал в туманной дымке.
— Тебя нужно убедить, — сказал мистер Сильвер. — Видеть — значит верить. Или как там говорят? Широкими шагами он подошел к двери и взялся
за металлический инструмент искусной работы, висящий на стене. На взгляд Дэниела, он выглядел как нечто среднее между часами и компасом, только не-сравнимо сложнее. На механизме было сразу не-сколько циферблатов, а ряды цифр располагались внутри кругов поменьше. Мистер Сильвер начал вращать циферблаты. Когда результат его, по-видимому, удовлетворил, он кивнул сам себе и подошел к камину, зачерпнув из ведерка на полу пригоршню угля. Он подбросил ее в огонь, отчего взвился столп пламени, такой яркий, что Дэниел прикрыл глаза. На короткое мгновение вспыхнуло ярко-красное зарево, языки пламени взмыли ввысь и опали, оставляя в магазине облако копоти.
Дэниел закашлялся от сажи, забравшейся в лег-кие, но дым уже прорезала полоса яркого солнечно-го света. Когда копоть совсем осела, мальчик увидел мистера Сильвера, который широко распахнул дверь и остановился в ожидании.
— Ты все увидишь своими глазами, — пообещал он.
Дэниел переступил порог и ощутил теплый ветерок на своем лице. Он, конечно, ожидал увидеть оживленную улицу Глазго, спешащих покупателей, нагруженных сумками и пакетами.
Но картина, открывшаяся его глазам, была совершенно иной.
Мальчик медленно вышел на широкий тротуар. Воздух был теплым, небо было расцвечено алыми и пурпурными всполохами. Дальше тротуара, там, где совершенно точно была дорога, вместо нее виднелся канал, панорама которого расчерчивалась уз-кими высокими зданиями с колоннами, шпилями и разноцветными ставнями.
— Что случилось с Глазго? — пораженно выдохнул Дэниел, нырнув обратно в магазин при приближении пожилой женщины, нагруженной тяже-лой корзиной, которая остановилась и смерила его подозрительным взглядом.
Мистер Сильвер закрыл дверь, убедившись, что табличка «Закрыто» по-прежнему на месте.
— А мы не в Глазго, — ответил он таким тоном, как будто речь шла о самой заурядной вещи на свете. — Это Венеция. — Он сверился с механизмом на стене. — Тысяча восемьсот пятьдесят четвертый год. Июль, я полагаю.
Дэниел вытянул шею, чтобы получше рассмотреть вид из окна. Он протер стекло, запотевшее от его дыхания, и попытался подобрать хоть какие-то слова.
— Это невозможно!
— И тем не менее мы здесь, — произнес мистер Сильвер.
Дэниел почувствовал, что ему лучше присесть.
— Так мы... мы только что... это все... по-настоящему?
— Именно так, — подтвердил Сильвер.
— Но... я имею в виду, как? Как это возможно? — Глаза Дэниела распахнулись. — Это магия, да? Должна быть магия! Как же иначе объяснить, что только что мы вышли из фургона на лугу, который к тому же находился внутримагазина? Кроме как магией такое объяснить нельзя, не может такого быть в реальности.
Мистер Сильвер улыбнулся:
— Не все сразу, мистер Холмс, всему свое время. — И вы хотите, чтобы я отправился с вами? Путешествовал по всему миру? Повисла пауза.
Дэниел прищурился: — И в чем подвох?
— Подвох, Дэниел Холмс, в том, что тебе придет-ся работать, чтобы заслужить место здесь. То, что я предлагаю, — не каникулы и не отдых. Это возможность, вызов. Ты должен доказать мне, что я был прав, когда привел тебя сюда, что не ошибся в том, что ты особенный. И если тебе это удастся, то магазин станет твоим домом.
— И что же случится, если я не справлюсь? — поинтересовался Дэниел. — Вышвырнете меня? Бросите где-нибудь посреди земного шара на сто лет раньше моего рождения?
— Так я никогда не поступлю, — заверил его мистер Сильвер. — Если окажется, что для работы в магазине ты недостаточно хорош, то ты просто вернешься в свое время. К своей прежней жизни.
Он протянул мальчику руку: — Так что, по рукам?
Дэниел быстро суммировал в голове имеющиеся факты: он был сиротой, друзей у него особенно не было, шайка хулиганов делала все возможное, чтобы испортить ему жизнь. Приятного мало.
И вдруг его приглашают оставить все это позади и отправиться в путешествие с волшебным магазином, в компании человека, который был либо гением, либо сумасшедшим, — а может, и тем, и другим вместе. Он получил возможность стать кем-то другим, пусть даже и ненадолго. А если он будет кем-то другим, возможно, ему не будет так одиноко.
— По рукам, — ответил Дэниел.