"Бобриха" 28 / начало / глава 27
Поначалу Бобриха вела себя тихо. Ближе к зиме начала жаловаться Алексею, что замерзает.
Но сын был непреклонен и в дом её не приглашал.
Дошло до того, что ведьма стала заходить в избу в отсутствие хозяина и грелась там.
Она пригрозила Таисье и Лукерье, что спалит дом, если они расскажут Алексею.
Бобриха заходила и молчала. Разговоры ни с Таисьей, ни с Лукерьей не заводила. А как только слышала, что вернулся сын, сразу выбегала за порог, садилась на него, сгибалась в три погибели и жалостливо просила пустить её в дом. Алексей провожал мать обратно в сарай и велел сидеть там.
Бобриха зарывалась в сено и грелась в нём.
Каждое утро Алексей вставал пораньше, садился на коня и скакал в лес, что он там делал, никто не знал. У знакомого деревенского мужика Ивана он поменял свой гончарный круг на коня. Отдавал круг с болью в сердце, но другого выхода у него не было. Без лошади стало сложно.
Так прошла зима. Лукерья всю зиму пыталась научиться работать с камнем, но он зачастую вообще молчал и даже не помогал определять какие травы опасны, а какие нет. Ей часто снилась Устина. Она пела разные песни, рассказывала какие-то истории, которые Лукерья наутро забывала.
Девочке стало нравиться, что во сне родная мать обращается к ней "Алёнушка". Но просить Таисью называть себя так, не стала. Также Лукерья заметила, что как только камень молчит, в эту же ночь снится Устина.
Однажды вечером Алексей подозвал к себе дочь и сказал, что завтра она поедет с ним.
- А как же мама? Опасно оставлять её одну с Бобрихой, - спросила дочка.
- Мы ненадолго. Выедем пораньше, Бобриха не заметит, - успокоил её отец.
Но Алексей ошибался. Бобриха ночами почти не спала, она всё ждала, когда сын уедет, чтобы зайти в избу.
Когда увидела, что Алексей забрал с собой Лукерью, улыбнулась своим почти беззубым ртом, прошептала: «Сегодня, Мишенька, сегодня, миленький, встретимся».
Она накинула на себя старый кафтан сына и вышла из сарая, в котором жила.
В одну из ночей к Бобрихе явилась бабка и сказала, что камень вернёт ей былую молодость, как только окажется у неё в руках. Но из-за этого она лишится своей внучки.
- Заберёшь камень хитростью, прислонишь к груди, станешь молодой, и Михаил вернётся. Прямо при тебе из сокола в молодца превратится.
- Лукавишь ты, - ответила Бобриха бабке, - я уже не могу носить камень, он же погубить меня может. Хотя он мне покоя не даёт, манит и манит к себе.
Но бабка Евдокия так лестно уговаривала, что Бобриха согласилась.
- Как только камень окажется у тебя, Лукерья испустит дух. А ты дальше живи, как хочешь, - произнесла Евдокия.
Бобриха после этого сна пребывала в хорошем настроении. Надежда на то, что всё получится, согревала её. Ей даже стало казаться, что она уже молодеет, что морщины на глазах разглаживаются, и руки становятся гладкими, как были раньше. Руки и вправду стали выглядеть по-другому. Это впечатлило Бобриху, и она решила, что бабка дала ей верный совет.
Ведьма задумала спрятаться где-нибудь, а перед этим поджечь сарай, чтобы Алексей, вернувшись, стал думать, что она в том сарае сгорела.
Бобриха зашла к сыну в дом, взяла около печки огниво.
- Опять пришла? – спросила Таисья.
- Пришла, а тебе-то что? – ответила Бобриха. – Сидишь тут холёная в доме моего сына, а мать на морозе держишь. Хотя бы словечко за меня замолвила. Кости мои уже льдом покрыты, еле двигаюсь, зуб на зуб не попадает.
- Ты меня не разжалобишь, - ответила Таисья. – Скажи спасибо, что Алёша не знает, что ты тут шастаешь, когда его дома нет.
- Так это не я должна говорить тебе спасибо, - проскрипела Бобриха старческим голосом, - а ты мне за то, что до сих пор у тебя есть крыша над головой. Я ведь и поджечь могу. Мне не привыкать. Видела бы ты, как горел дом твоего мужа! А здесь поинтереснее будет. Лес кругом. Вот я согреюсь тогда. А ты безглазая даже не увидишь, куда бежать.
- Тьфу на тебя, ведьма, - выругалась Таисья. – Когда же ты сгинешь со света белого?
- Уж попозже чем ты, я буду жить вечно! – ответила Бобриха и, хихикнув, продолжила: А вот ты недолго землю топтать будешь.
- Сгинь! - громко крикнула Таисья.
Бобриха вышла из дома и направилась в свой сарай.
***
Алексей всю дорогу молчал. Остановил коня на опушке. Спрыгнул и помог Лукерье.
- Слушай меня внимательно, - сказал он дочке строго. – Я тебе сейчас кое-что покажу, но мать не должна об этом знать. Ей ни к чему. Это будет наша с тобой тайна, потому что касается она только тебя и меня. Бобрихе тоже об этом не говори.
- Хорошо, - согласилась Лукерья.
Она осмотрелась. Место незнакомое. Неподалёку было слышно, как трескается и шумит на речке лёд. Повсюду бежали ручьи. Весна вступала в свои права. Вдруг она увидела на дубовой ветке сокола. Поначалу ей показалось, что он с человеческой головой, а когда присмотрелась, голова оказалась всё-таки птичьей, и не сокол это вовсе, а сойка.
Вздрогнула от видения, почувствовала что-то неладное, но отцу не сказала.
Прошли опушку, углубились немного в лес.
- Пришли, - сказал Алексей и снял шапку.
Перед глазами Лукерьи появилась могилка с двумя крестами.
- Здесь похоронены Устина и Васенька, - произнёс Алексей, припал на колени и заплакал.
Лукерья не сразу сообразила, а потом тихо спросила:
- Как ты их нашёл?
- После того как Бобриха рассказала, что Устина погибла, я понял что это правда. Если бы я поверил изначально тебе и сразу после твоего видения пошёл их искать, то возможно они были бы еще живы. Ведь ты первая об этом сказала тогда в землянке. Но я сомневался в твоих способностях и потерял семью. Ты говорила про обрыв, и я примерно знал, где это находится. Туда и пошёл искать. Предал их земле. Не спрашивай про них ничего, всё было как во сне.
Я теперь каждый день сюда прихожу. Разговариваю с ними. И знаешь, я слышу их голоса. Васенька беседует со мной часто. Голосок у него приятный, тоненький, и не похоже, что мальчик со мной разговаривает.
А Устина говорит, что зла на меня не держит. Просит, чтобы не винил себя, а лучше тебя берёг. Хорошо мне тут, доченька. Спокойно. Я вот думаю построить тут домик небольшой, да переселиться к ним поближе. Дорого мне это место теперь. А вчера Устина попросила, чтобы я с тобой пришёл. Вот мы и тут.
Лукерья молча слушала Алексея и смотрела на могилку. Она встала на колени рядом с отцом, перекрестилась.
- Доброго здоровьечка! – услышали они за спиной мужской голос.
Алексей вскочил на ноги, схватился за ружьё.
Перед ними стоят старый дед с длинной палкой-посохом.
- Э, ты не резвись так, молодец, - произнёс дед и поднял руки вверх. – Безоружный я.
Алексей опустил ружьё.
- Ну здравствуй, дед, - ответил Алексей.
- Здравствуйте, - кивнула Лукерья.
- Я смотрю, вы тут молитесь, - сказал незнакомец. – Что ж, полезно это. Только грехи-то одними молитвами не смоешь, особенно ты! – дед ткнул палкой прямо в грудь Алексею.
Алексей пошатнулся и произнёс:
- Учить меня собрался? Иди куда шёл, я сам разберусь.
- Если бы мог сам разобраться, не ходил бы сюда. Хватит уже греть старую змеюку на груди. Становись мужиком! Ты же молодой, сильный! Не приходи сюда больше, душу Устине не тревожь. Уже на том свете ей покоя не даёшь!
- Она сама зовёт, - прошептал Алексей. – Откуда ты знаешь, как её зовут?
- Не зовёт она тебя, это ты сам придумал, поскольку вину свою чувствуешь, оправдываешь себя. Я вас всех тут знаю. И мне от вас покоя нет. Не приходи сюда больше! Лучше дочку береги, - дед кивнул в сторону Лукерьи.
Подумал немного и продолжил:
- Всех птиц, которые перед конём упадут, клади в мешок, вези домой. Как плохо дочке станет, вывали на неё из мешка всех этих птиц.
Алексей удивлённо смотрел на старика.
- В своём ли ты уме, старче?
Но дед исчез, словно его и не было.
Продолжение здесь
Другие мои рассказы тут