Разговор с дедом
Здравствуй, дед! Вот мы и приехали. Привезла твою правнучку – видишь, какая большая выросла. Почти невеста…
Привезли тебе кулич: Христос воскресе! В этом году Пасха была 27 апреля. И в этот же день заступили на Вахту Памяти поисковые отряды по всей нашей стране. тебе кулич: Христос воскресе! В этом году Пасха была 27 апреля. И в этот же день заступили на Вахту Памяти поисковые отряды по всей нашей стране.
Кто-то у тебя здесь бывает – убрано, цветы живые стоят. Спасибо. Который год держат венок над твоей головой эти скорбные фигуры мужчины и женщины.
Знакомься – Валерий Кураков. Помнишь, в прошлом году он со мной приезжал – главный истринский поисковик, вице-президент поискового движения СНГ. Так страна твоя теперь называется, дед.
А это — Владимир, местный участковый.
Он в Износках все деревни знает, в том числе, и твою Туровку, хоть здесь и нет теперь ни одного дома. Таких деревень тут много, их теперь называют урочищами. Тогда, в этом углу Смоленской, теперь Калужской области в марте 1942-го деревни были ещё живыми — ты знаешь.
В прошлом году нас тоже Владимир к тебе провожал на своём УАЗике — через лес, через болотину. Он рассказал, что на этом месте, где ты сейчас, на69 кмдороги Калуга-2 -Вязьма был госпиталь. Когда твоя армия попала в окружение, в тыл по этой дороге приехали эсэсовцы и расстреляли раненых и персонал.
Кстати, ты был ранен недалеко от деревни Курганы, где поворот на Износки? Там стоит большой памятник, на нём значится твоя дивизия – 222 стрелковая.
Знаешь, дед, а твой командир тебя не предал. Генерал Михаил Григорьевич Ефремов, командующий 33 армией, тяжело раненный, застрелился в лесу, чтоб не сдаться живым врагу.
Сначала вы шли победителями — в декабре 41-го освободили Наро-Фоминск, в январе 42-го Боровск и Верею. А потом при наступлении на Вязьму попали в окружение.
Два месяца, не имея в достатке боеприпасы и продовольствие – в сутки солдаты получали по100 граммов хлеба и200 граммов конины – ваша армия вместе с партизанами героически оборонялась, несмотря на абсолютное превосходство противника, отвлекая на себя его силы и нанося чувствительные удары.
Говорят, у 33 армии были самые длительные и упорные бои в условиях окружения в истории Великой Отечественной войны. Вашему генералу было запрещено выводить войска из окружения. А за ним самим присылали самолёт, чтоб он мог спастись, но он решил остаться с вами. И вы верили в своего командира, но кто-то упорно распускал слухи, что он покинул армию, поэтому Михаил Григорьевич лично выезжал на позиции показывая, что он рядом.
Положение ухудшалось с каждым днём. По рассказам оставшихся в живых твоих соратников, вы, чтоб не умереть с голоду, варили кожаные ремни и подошвы и ели их. Как могли, вас подкармливали местные жители, но они и сами голодали.
Ефремов неоднократно обращался к командованию Западного фронта с просьбой разрешить прорываться своими силами. И только 5 апреля, несмотря на противодействие Жукова, после всех просьб, Сталин лично разрешил Ефремову пойти на прорыв через реку Угру. Но было уже поздно – боеприпасы кончились, и под командованием Ефремова оставалось всего только около двух тысяч человек. Им удалось прорваться на другой берег Угры, но лишь немногие остались в живых.
Во время этого прорыва был ранен и погиб ваш командующий. 19 апреля в деревне Слободка у церкви его, с воинскими почестями, похоронили немцы. Немецкий генерал примерно так сказал своим солдатам: «Сражайтесь за Германию так же доблестно, как сражался за Россию генерал Ефремов».
Известно, что о каждом намерении Ефремова враги знали – они успевали предупредить каждый его шаг. Из этого следует, что среди личного состава находились диверсанты и предатели.
Об этом нам рассказали в музее Ефремова в посёлке Климов Завод.
24 марта, дед, ты был уже здесь – в похоронке написано, что в этот день ты умер от ран (а может, тебя расстреляли эсесовцы?) – и поэтому рассказываю о событиях, которые ты уже не застал.
Ах, как хороша в этом году весна! Слышишь, как птицы поют?
Вдоль Варшавского шоссе, которым мы к тебе ехали – всё серенькие деревеньки в вишневом цвету, как в тонком кружеве. Так и ломятся вишнёвые облака через штакетники, напирают белой пеной. Только окна во многих домах забиты досками, да поля зарастают травой, березняком. Нет, это не после той войны… Тогда, спустя несколько лет после Победы, такими же светлыми майскими днями здесь во всю гудели трактора, паслись стада. А теперь курицу не часто увидишь. Здесь в сельских округах мужчин почти не осталось — кто спился, кто раньше времени умер, кто сумел убежать.
Тебя убили в войну. Внука твоего, моего брата, убили в перестройку. Что это за перестройка? Не знаю, дед, – она началась лет двадцать назад, и с тех пор перестроили, перекроили ту страну, которую ты называл СССР. После этой перестройки, как после войны, опустели районные города, деревни и сёла, некоторые превратились в урочища, другие названы поселениями – в них стоят такие же заколоченные или полуразрушенные дома, остовы бывших коровников, и живут несколько стариков да пьяниц. А женщины где? Не знаю. Жили здесь, пока поднимали детей… Видела сегодня в Сычёвке — женщины работают дорожными рабочими.
В Сычёвке Смоленской области я была на закрытии Вахты Памяти — 2008.
Что такое Вахта Памяти? А это зов. Твой зов, дед, и зов твоих однополчан, что лежат с тобой числом 1644 в братской могиле. Здесь в Ивановском сельском округе, и в самих Износках есть две братские могилы по 5 тысяч воинов. Недалеко, на Зайцевой горе, где войска 50-й армии пытались взять один из мощных узлов сопротивления гитлеровцев – возле Фомино и Фомино-1 с укрепленными высотами полегло 120 тысяч советских солдат… В Калужской, Смоленской областях памятники на каждом шагу. Безымянные, и с такими мемориальными досками, как у тебя. А сколько тех, кто остался ещё лежать в полях и болотах! Вот они нас и зовут. Как ты позвал меня, дед. Ты и привёл меня сюда сам, потому, что столько совпадений не бывает.
Не все слышат зов. Но некоторые слышат! Они говорят: война не кончится, пока не будет похоронен последний солдат. Они создали поисковое движение в нашей стране, привлекли к поиску молодёжь, мальчишек, многие из которых уже успели вырасти и продолжить поисковую работу, обучить ей следующих.
В мае этого года мы стояли на калужской Вахте Памяти на Зайцевой горе, где, кроме, истринцев находились несколько поисковых отрядов их Калуги, Москвы, Ульяновска, Брянска, Воронежа, Воскресенска: дети, подростки, молодёжь и взрослые. Открывал Вахту Валерий Кураков, он наградил бывалых поисковиков знаком Министерства обороны «За активный поиск» и напутствовал участников такими словами: «Ребята, вы здесь по зову сердца – никто вас не заставляет заниматься этой трудной и чёрной работой. Вы чистите совесть России. Исследуете топи, болота, перелопачиваете кучи земли, чтоб восстановить судьбы и историческую правду, сохранить светлую память о тех, кому мы обязаны жизнью. Поиск начался в 40-х годах, и мы только продолжатели этой священной работы, она нужна нам, нужна будущим поколениям. Поздравляю вас с открытием 20-ой Вахты Памяти, желаю успешной работы».
Флаг калужской Вахты вместе с несколькими мальчишками поднимала и твоя правнучка.
К нашему приезду здесь были уже найдены останки более 30 воинов, а когда мы уезжали, пришло известие, что сейчас, в лесу на болоте калужские мальчишки снова обнаружили останки…
В это же время в районе Шаховской стояли Истринский и Шаховской поисковые отряды, которым в течение нынешней вахты удалось поднять останки 27 воинов – два из них офицеры в полном обмундировании. Есть надежда, что их имена будут восстановлены. Возможно, будет восстановлено имя ещё одного бойца. Захоронение этих и других, найденных ранее останков, предстоит провести 22 июня.
В Сычёвке на закрытии Вахты Памяти с почестями проходило захоронение воинских останков, поднятых поисковиками в апреле-мае этого года. В результате работы в Смоленской области поисковые отряды Сычёвки, Курска, Северодвинска подняли 778 воинов, восстановили 15 имён.
На церемонии после отпевания и панихиды выступали разные лица. Вышел заместитель губернатора Смоленской области Савченко и сказал много разных слов — было заметно, что он чувствует себя не совсем в своей тарелке. Сначала солгал, что мы стали лучше жить, что страна куда-то там идёт вперёд, а потом неожиданно, словно продрав паутину собственных слов, добавил: «Страна стала другой, но мы остались всё теми же русскими людьми».
Да, дед, мы всё те же русские люди. Мы слышим твой зов. Мы помним. Но, как и тогда, в твоей 33 армии, есть среди нас предатели и диверсанты…
Вы победили дорогой ценой. Мы, пока, дорогой ценой отступаем.
Крошки кулича на могиле, птичье пение, поём «Вечную память». Слышишь, дед – твоя правнучка трижды салютует тебе из «Макарыча»?
Продолжение
Из дневника:
2 января 2011
Старый год принёс подарок по электронной почте, вот он:
«Здравствуйте, Светлана!
Мой дедушка случайно увидел в интернете информацию о том, что вы ищите место захоронения Ивана Воробьёва. Он говорит, что помнит многое о нём.
Напишите пожалуйста свой почтовый адрес, чтобы дедушка отправил вам письмо со своими воспоминаниями.
с уважением, Лена Четвертак
Почту открыла в 11-ом часу вечера, перед отъездом к родителям и сразу позвонила, говорила с Иваном Ивановичем, который помнит моего деда. Сказал: «Многое помню, так не расскажешь, напишу письмо». Сегодня звонила ещё раз, он сказал, что уже написал; внучка, Лена, перепечатает и отошлёт по электронке.
Ну и кто кого ищет – я деда или он меня?!
31 отвезла эту новость к родителям.
5 января
Продолжение.
Вот и пришло это драгоценное письмо
«Мы жили в Износках по ул. Кирова 18, в доме (пятистенка), построенном отцом перед войной. Была оккупация. По приказу немцы стали уходить. Уходили во второй половине дня. Снега было много, техникой и многие на санных повозках уходили по дороге ( если от станции смотреть в сторону Вязьмы) слева ж дороги. Уходили спокойно. На следующий день рано утром вошли наши: конница и лыжники. Спросив, где немцы, стали преследовать. К вечеру этого же дня всех немцев, Которые находились в Износках, вернули без боя назад. У нас в доме с первого дня был штаб, допрашивали командный состав немцев. Фронт через некоторое время стал продвигаться. Штаб ушёл в передовыми частями. В доме у нас расположились лыжники, среди них был Воробьёв Иван. Отчество не знаю, т.к. всех солдат называли по имени. Был не мальчишка, а как вы указываете 28 лет. Среднего роста, плотный парень. Могу в чём –то ошибаться, ведь это было не вчера.
Командир роты был ст. лейтенант Петя, роста небольшого, фамилии не помню. Он меня иногда брал в офицерскую столовую, угощал пончиками.
Лыжники были на отдыхе. Время отдыха проводили на чистом вымытом полу, раскинув шинели. Русская печь, было тепло. Мать варила еду, т.к давали сухой паёк, грела воду – умыться, обмыться. Помогала победить военное лихо. Передовые части продвинулись за д. Волково, где был штаб фронта. Из штаба в Износках надо было доставить «пакет» в штаб фронта в д. Волково. Были выделены 2 человека (солдата): Воробьёв Иван – старшим и Василий Найдёнов – охранение. Примерно: их информировали по карте в штабе, как добраться. Мать точно рассказала им как идти. Дойдя до д. Ефаново (1км), на лыжах, им встретился какой-то офицер и показал дорогу в другую сторону, на Каменку, где укрылись немцы. Немцам эта деревушка нужна была (я так считаю) для корректировки обстрела и бомбежки станции. Ребята подошли к деревушке, было полное затишье. Никого не было видно. Это всё из рассказа И. Воробьёва!
Поскольку Воробьёв Иван был старшим и с пакетом – он послал Найдёнова В. Подойти поближе к первому дому. Как у нас – карабин через голову (другого оружия у них не было) , палки в руки, стал подходить до крыльца. Только нагнулся снимать лыжи, на крыльцо выскочили немцы с автоматами. Увидев это. Воробьёв стал уходить, по нему дали очередь из автомата, ранили в левую руку. Правой рукой он достал пакет и стал рвать зубами уходя. Потом об дерево разбил лыжи, т.к. были кусты. Ушёл. Сейчас считаю, что это был шпионаж, т.к. офицера того не нашли, который указывал им дорогу.
Цель – чтобы пакет попал в руки немцев.
— Я сидел у окна во второй половине дня. Смотрю, идёт по дороге Воробьёв Ваня. Увидав меня, позвал рукой. Я выскочил на улицу, он отдал мне карабин и сказал занести, и что он идёт в медсанчасть. Был он в масхалате, как уходили, левая рука в крови. Потом он всё рассказал своим ребятам. По убедительному настоянию политрука, их отправили под Ельню. Воробьёв Иван не ушёл с ними, т.к. у него было ранение: сквозное пулевое ладони левой руки. После ухода лыжников ,я его больше не видел. Возможно, что после ранения он какое-то время находился в тылу на лечении. Думаю, что надо искать ту медсанчасть, где он зарегистрирован и куда его направили. Считаю, что надо уточнить дату освобождения Износок, и какие части там были. Возможно, моя сестра что- то помнит. Она проживает сейчас в Литве, г, Вильнюс. Спросить её по телефону 67 – 20 – 96. Гусева Клавдия Ивановна, ей 87 лет. Вскоре после освобождения Износок она ушла на фронт. Писать она не сможет. Два брата с28 г и с 30 умерли в2009 г., они бы дополнили сведения ,конечно, знали больше о нём. Вот ,пожалуй, всё что я помню. Возникнут вопросы, звоните, пишите.
P.S.
О Василии Найдёнове. По весне немцев из Каменки выбили. Летом этого же года мы с братом отправились в д. Каменка, которая находилась в 2-3 км. За Ефаново (севернее). По памяти: небольшая деревушка 5 – 7 домов. Деревушки, как таковой, уже не было. Всё разбито, сожжено. На окраине нашли остатки виселицы, обрывок петли и череп. Останков тела не было. Насколько я помню, туда больше никто не попадал. Думаю, что тело стащили волки, т.к волков у нас было много. Голову не могли (была оборвана).
Если поисковая группа встретит фамилию Василия Найдёнова – могу уточнить место гибели его».
Наверное, деда и Найдёнова предали…
Вот такое письмо я получила вечером 2 января, два дня я его осмысливала, искала в Интернете дополнительных сведений. Всё неточно, отрывочно.
Черту подведу книгой, которую написал Сергей Егорович Михеенков «Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М.Г. Ефремова 1941–1942». Может, это будет не черта, а продолжение…
…0:00 закончила изучать документы, исследования, мемуары по 33Армии.
Тоненьким пунктиром, прерывающимся и исчезающим можно наметить: мой дед Воробьёв Иван Ефимович, призванный Истринским РВК, попал в 1291 сп 110 сд — бывшую 4 Московскую стрелковую дивизию народного ополчения. («В дивизию вошли и жители Московской области. В ополчении они занимали должности санитаров, связистов, политработников, поваров и др.». Помню слух, что он был политруком).
Воевал в ней до 1942 (часть их полка в ноябре-декабре 1941 под командованием капитана С.Д. Лобачёва отличилась в бою под Наро-Фоминском – но сведения разные), пока в районе Вереи (вероятно, по приказу Сталина) не был переведён в 222 сд (?). К тому времени в 1291 сп были созданы 23 и 24 лыжные батальоны, «подвижные» отряды.
В составе такого отряда (если письмо Шорникова верно) он вместе с конными (кавкорпус Белова?) вошёл в Износки. Далее – рассказ Шорникова, и — неизвестность. Каким образом дед попал в Туровку? Где он был с момента ранения по 24 марта 1942 г., когда, как следует из «похоронки», умер от ран в госпитале? Если верен рассказ ивановского (износковского) участкового Володи, то тот госпиталь находился на месте нынешней Братской могилы у ж/д разъезда («…в Ивановском и на разъезде между Износками и Угрюмово, ближе д.Туровка» — с сайта) и был расстрелян (вместе с другими раненными) эссесовцами, приехавшими к этому разъезду. (Из документов – войска СС стояли в районе Износков).
С сайта: «Братская могила д.Туровка или 69 разъезд, расположена в 500м. южнее д. Туровка. Захоронение производились местными жителями, хоронили павших за освобождения деревень Туровка, Малиновка, разъезд Угрюмово, Агафьино. Могила обнесена металлической оградой. Захоронено 1644 воина, 11 человек неизвестные».
Если думать, что дед (28 лет) пришёл в Износки в январе 1942, выполнил задание с пакетом, и раненный пошёл в медсанчасть, где ему была оказана помощь (он получил сквозное ранение в ладонь левой руки), то вряд ли он долго находился в госпитале. Хотя задание он мог выполнять и в марте – снегу там было полно до середины апреля, а И.И.Шорников не помнит, какой был месяц, и сколько времени жили у них лыжники. Может, месяц, может и два, и более.
И еще удалось найти:
24 отдельный лыжный батальон Московской зоны обороны, 33 армии (24 ОЛБ) . В этом батальоне воевал мой дед Воробьёв Иван Ефимович. Погиб 24 марта 42 г.на Угрюмовском разъезде, где был госпиталь. Дед был ранен в руку, пришёл в госпиталь, внезапно прибыли эссесевцы и расстреляли всех,бывших в госпитале. На могиле: "ВОРОБЬЕВ Иван Ефимович (? – 24.03.1942), кр‑ц, из Московской обл., погиб: Износковский р‑н." В 33 Армии было предательство, кто-то всё время их подставлял. "Армия, которую предали"
24 отдельный лыжный батальон Московской зоны обороны, 33 армии (24 ОЛБ)
24 отдельный лыжный батальон Московской зоны обороны , 33 армии, в составе действующей армии с 21 ноября 1942г по 16 апреля 1942г. В составе 33 армий участвовал в боях с противником на Западном Фронте.
24 лыжный батальон сформирован в МВО, в составе 1 ЗЛБР. В батальоне было много призывников из Подмосковья, Урала, Поволжья, Сибири.
Изначально 24 ОЛБ, как и 23 ОЛБ предназначался для 20 А. Лыжные батальоны прибыли в состав 20 А в Раненнбург, Богоявленская затем 29 ноября был переброшен в Москву.
В это время немцы прорвали фронт 33А и 23 и 24 ОЛБ были срочно переданы в 33 армию, для ликвидации прорыва противника.
фото автора
Начало здесь: https://zen.yandex.ru/media/id/5cfbd3bbaff15000afe5682c/kak-ia-iskala-deda-chast-1-5fd2429d1f9c5a41553e477b