Тайны только множились. О чем Берос говорил с Рием Эспартом в третий раз, не слышал ни один человек, – он заранее позаботился убрать из ближних помещений всех посторонних. После его отъезда и без того неплохие условия содержания Эспарта еще более улучшились. Ему отвели удобные, хорошо обставленные комнаты и позволили свободно прогуливаться по территории крепости. Комендант, ревностный служака, слепо преданный Беросу, предоставил узнику камердинера, приказав тому выполнять приказы нового господина усердно и со тщанием. Кроме того, комендант стал приглашать его к своему столу и вообще всячески старался угодить знатному «постояльцу».
Вечерами они частенько устраивались в большом пиршественном зале у очага, попивая вино и играя в Заго, старинную азартную игру, требующую изрядной выдержки и умения логически мыслить. Компанию им составляли старшие офицеры крепостного гарнизона и врач. Женщины в пиршественном зале появлялись редко, и это всегда было событием.
Кроме супруги коменданта, моложавой и еще красивой дамы, двух молоденьких офицерских жен, Ланы Фар, пожилой экономки и служанок, других женщин в крепости не было. Офицеры заметно скучали без женского общества и заглядывались на Лану. Стройная, черноглазая, она была очень хороша собой. В те редкие часы, когда она осчастливливала общество своим присутствием, офицеры открыто любовались ею, явно завидуя Эспарту. Девушку смущали их восхищенные взгляды, но Рий не замечал ничего. Его лицо оставалось вежливо-равнодушным и непроницаемым, если кто-то обращался к ней с комплиментом или пытался чем-то услужить. На большее местные вояки не решались, так как комендант, ссылаясь на Бероса, заранее пообещал каждому, кто будет вести себя «не должным образом», устроить долгое и приятное времяпрепровождение в самом задрипанном гарнизоне страны.
За пределы крепости Эспарту выходить не разрешали, ссылаясь на приказ Бероса оберегать его от нападений наемных убийц, которые, якобы, рыщут в поисках его по всей стране. Он усмехался, слушая это, но не возражал. После известия о побеге и гибели Эльор ему все стало безразлично. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Он постоянно думал о ней, вспоминая ее то совсем юной девочкой, какой увидел впервые на корабле, идущем в Эвор, то прекрасной и гордой амазонкой, какой она была в ту незабываемую весну, весну их любви… Она стояла, как живая, перед его умственным взором. Он знал, что эту девушку с ее любящей, смелой душой не заменит ему никто, никакая Лана, будь она трижды прекрасна.
Он много думал о том, могла ли она спастись, и, вспоминая испытанный при крушении обжигающий, лютый холод морской воды, приходил к выводу, что долго продержаться в ней она бы не смогла. Если она не разбилась при падении и течение унесло ее в море, это была верная смерть. Морская бездна, безвременная могила стольких молодых, любимых и любящих, скрыла ее навсегда…
О Лане Фар он не думал. Он почти не замечал ее. Она мелькала возле, как красивая живая картинка, не трогая ни души, ни сердца. Он не был жесток, но, сам не желая того, каждодневно наносил ее сердцу раны, которые болели тем сильнее, чем равнодушнее он глядел на нее. Порой она его раздражала. Только привычка сдерживать себя и врожденное уважение к женщине не позволяли ему быть с ней грубым.
Добрая комендантша понимала все это и всей душой сочувствовала Лане. Она, неглупая и опытная женщина, сразу почувствовала, что Эспарт равнодушен к той, которая называет себя его невестой. Ей нравилась Лана, и она всей душой хотела помочь девушке. Однажды после ужина, когда мужчины по обыкновению занялись игрой в Заго, она зазвала ее к себе. Они уселись у светильника и занялись рукоделием. Лана, как настоящая дочь Островов, прекрасно вышивала. Комендантша полюбовалась ее работой, потом, улучив момент, завела разговор о мужчинах, вспомнила несколько занятных любовных историй времен своей молодости, а затем, решившись, приступила к тому, что не давало ей покоя:
– Дорогая, – начала она, – вы не считаете, что вашего жениха не мешало бы немного расшевелить? Я понимаю, он долгое время был не здоров, но теперь-то он вполне оправился, однако, я прошу меня простить, все какой-то замороженный. Вот и врач вчера говорил об этом. Он словно неживой. Может быть, вам стоит быть с ним поласковей?
Лана молча взглянула на комендантшу. Женщина смотрела на нее так доброжелательно, с такой материнской лаской, что глаза девушки наполнились слезами. Она опустила голову и разрыдалась.
– Он не любит меня! – лепетала она. – Я для него словно не существую! Мне кажется, он смотреть в мою сторону не хочет! Он собаку охотнее приласкает!
Комендантша привлекла к себе девушку и стала ее утешать, ласково гладя по волнистым черным волосам.
– Ну, не плачь! Стоит ли плакать, когда у нас, женщин, есть тысяча способов привлечь к себе любого мужчину! Мой-то в молодости тоже в другую влюблен был, да я его к себе так приворожила, что уж двадцать лет живем душа в душу! Брось плакать! Лучше подумаем, что можно сделать!
– О чем вы? Если о колдовстве, то это не для меня. Я этого не хочу! Это не по-настоящему!
– Еще чего! Колдовство! С твоей-то красотой! И без колдовства обойдемся! – и она принялась что-то нашептывать Лане на ухо.
На следующий день дамы вечером явились в пиршественный зал во всеоружии своей красоты и нарядов. Комендант, проведший особенно приятную ночь в обществе супруги, был очень предупредителен и любезен. Он приказал принести лучшие вина, зажечь побольше свечей и позвать музыкантов, заявив, что грех позволять женщинам скучать так долго.
– Надо ведь и совесть иметь, – шепнул он, обращаясь к Эспарту. – Наши женщины делят с нами все тяготы гарнизонной жизни, а мы не можем порадовать их такой мелочью, как небольшой вечер с танцами? Вы, мой друг, жили при дворе и, думаю, танцам изрядно обучены. Не откажите, прошу вас! Составьте компанию нашим красавицам!
-–Увольте! – начал было Эспарт, еще больше мрачнея и досадуя в душе.
Но комендант не хотел ничего слышать. Он дал знак музыкантам и заявил, что на первый танец дамы вольны сами приглашать мужчин.
Раздались вступительные аккорды, полилась мелодия, и улыбающаяся комендантша предстала перед Эспартом. Ему не оставалось ничего другого, как встать, поклониться и принять приглашение. Коменданта пригласила одна из офицерских жен, симпатичная и смешливая толстушка. Третья дама, очаровательная, совсем молоденькая, подошла к своему такому же молодому мужу, и они, кружась, понеслись по залу, глядя друг на друга влюбленными, сияющими глазами…
Лана тоже встала, улыбаясь, высоко подняв голову, и, шумя платьем, подошла к одному из молодых офицеров... Тот, никак не ожидавший такого, вскочил на ноги и низко склонился перед ней. Девушка, продолжая улыбаться, подала ему руку. Офицер, глядя на нее восхищенными, загоревшимися глазами, осторожно взял ее руки в свои и очень старательно повел в танце, стараясь не наступить на ножку красавицы в легком, нарядном башмачке…
Огонь очага ярко пылал, в трубе гудел ветер, над крепостью спускалась ненастная ночь...
***
Уважаемые подписчики и гости канала! Продолжение истории можно будет прочитать в следующем выпуске, во вторник. Ваши лайки и комментарии являются стимулом к дальнейшим публикациям! Доброго вам вечера!
***
Изображение из Pixabay, ссылка