Звякнул колокольчик на входной двери, и та туго распахнулась, пропуская внутрь воровато оглядывающегося мальчика. Мальчишке было не больше десяти, в подрагивающих руках он сжимал исписанную размашистым кривым почерком бумажку. На улице был самый разгар ночи, но на голове мальчишки не было ни намека на черную широкополую шляпу.
Обычный, со вздохом решил продавец. И как только умудрился сюда забрести?
Тем не менее мальчик, столкнувшись с ним взглядом, не вздрогнул и решительно направился к прилавку. Продавец – колдун неопределенного вида и возраста, со вздохом отложил журнальчик со свежими сплетнями. Он как раз читал историю о том, как старая ведьма Виве использовала собственных детей в качестве подмастерий и чуть не лишилась рецептов, и отвлекаться на какого-то обыкновенного мальчишку совершенно не собирался.
– Здравствуйте, – вежливо кивнул мальчик, вставая на цыпочки и опуская бумажку на прилавок поверх журнала со сплетнями, – мне нужно все это. У вас есть?
Продавец склонил голову набок, быстрым взглядом осматривая список. Помимо всякой зачеркнутой карандашом ерунды, которую можно было найти в обычном магазине, здесь значились когти летучей мыши, глаза зеленой змеи и цветок зимней ночи. Продавец хмыкнул, едва сдержался, чтобы не рассмеяться, и прижал бумажку ногтем. У колдунов и ведьм были свои причуды, и они могли использовать для зелий все что угодно, но никто ни за что не стал бы покупать подобные труднодоступные ингредиенты в магазине.
– Дитя, – выдохнул продавец, подаваясь вперед и опираясь о прилавок локтями, – кто дал тебе это?
Мальчишка хлопнул глазами, и мгновение спустя щеки его густо покраснели. Сообразительный ребенок тут же понял, что его надули, но не расплакался, шмыгнул носом и принялся искать что-то в карманах.
– Моя мама болеет, – выдал он минуту спустя, – доктора ничего не знают, вот, у меня есть от них записка. А рядом с нашим домом живет ведьма, ну я и пошел к ней.
Продавец развернул протянутую ему вторую бумажку, на которой не было ничего, кроме исчерчивающих весь лист каракуль. Похоже, у мальчишки на роду было написано быть вечно обманутым.
– Ведьма посмотрела маму и сказала, что приготовит зелье, – продолжил мальчик, комкая в ладонях край рубашки, – дала мне этот список и сказала, как сюда прийти.
– Твоя ведьма носит шляпу? – продавец указал на висящую на стене черную шляпу с огромными полями. – Или, может быть, такое пальто?
Рядом со шляпой висело мерцающее серебристое пальто, а еще дальше к углу стояла, подпирая маленькую дверцу, метла с растопыренными прутьями. Мальчик, внимательно осмотрев и пальто, и шляпу, замотал головой и поник еще больше, касаясь подбородком груди.
– Она не вылечит мою маму? – грустно вздохнул он, и продавец пожал плечами:
– Вряд ли у нее получится. Ни одна ведьма не скажет список ингредиентов и не будет готовить зелье при ком бы то ни было.
– Как же тогда научиться колдовать? – глаза мальчишки сверкнули, словно он тотчас же забыл об обманувшей его старухе и больной матери. – Нельзя же каждый раз изобретать новый рецепт.
Продавец рассмеялся, потрепал ребенка по волосам. Было в нем нечто такое привлекающее внимание, на первый взгляд незаметное и неразличимое. Мальчик глядел исподлобья серьезно, стоял безукоризненно ровно, и ему бы очень пошла широкополая черная шляпа.
– Рецепт в магии – вовсе не главное, – продавец щелкнул мальчишку по носу, и тот сощурился, сморщиваясь, – ты должен очень сильно нуждаться, чтобы приготовить зелье. Без нужды ничего не получится.
Мальчик задумчиво нахмурился, прижимая к губам указательный палец, и серьезно кивнул:
– Звучит не так уж и сложно.
Он выглядел таким уверенным, что продавец снова расхохотался.
– Вот в чем разница между колдунами и обычными людьми – для тебя это кажется просто, но не всякий колдун может придумать за всю жизнь хотя бы одно зелье.
Глаза мальчишки снова понимающе сверкнули, он кивнул, перекатился с пятки на носок и заложил руки за спину. Продавец усмехнулся, опустил голову на ладонь и уставился ему прямо в глаза, ожидая следующего вопроса.
– Тогда как получить зелье, если оно нужно мне не настолько сильно, чтобы изобрести самому?
– Для этого ты здесь! – радостно ответил продавец, взмахивая руками и указывая на заставленные разноцветными пузырьками полки. – Средний колдун может знать один или два рецепта, но производить столько зелий, сколько ему никогда не понадобится. Поэтому они продают излишек в магазины вроде этого, где любой желающий может купить зелье, не заморачиваясь его изобретением.
Старая ведьма Виве с листа газеты удовлетворенно кивала, подслушивая их разговор. Продавец прикрыл ее листочком, но она все равно подглядывала одним глазком, просунув голову сквозь отделяющую портрет рамку.
– Значит у вас есть зелье для моей мамы? – спросил мальчик, и в его глазах впервые с начала разговора заблестели капельки слез.
Продавец кивнул, широко улыбаясь, порылся на полках, задумчиво цокая, и поставил на стойку два пузырька с совершенно одинаковым прозрачным содержимым. Один пузырек был самую капельку больше, и продавец подвинул его к мальчику первым.
– Это для твоей мамы. Как раз против всяких неизвестных болезней. А это, – он подвинул второй пузырек, и жидкость в нем удралась о толстые стеклянные стенки, – для тебя. Выпьешь сразу после мамы.
– Я тоже болен? – мальчик склонил голову набок, сунул в карман первый пузырек и повертел в пальцах второй.
– Да, – легко соврал продавец, – но еще не так сильно. Выпьешь – и все пройдет.
Мальчик кивнул, убирая пузырек в другой карман, ведьма Виве на картинке закивала тоже, беззвучно рассмеялась и захлопала в ладоши. Продавец скосил на нее глаза и перевернул журнал страницей без картинок вверх. Обе записки мальчика, лежавшие сверху, взлетели и спланировали на пол под высокий забитый пустыми склянками стеллаж.
– Сколько я вам должен? – мальчик хлопнул глазами, будто только что вспомнил об оплате, и вывалил на прилавок несколько затертых до блеска монет. – У меня есть только это, но если нужно еще, я могу…
– Этого достаточно, – оборвал его продавец, быстро сметая деньги под прилавок, – поторопись и возвращайся домой.
Тон его голоса едва заметно изменился, стал жестким и грубым, но на губах все также блуждала дежурная приветственная улыбка с легкими нотками заинтересованности. Он получил то, что хотел, и даже жадному портрету Виве перепало больше, чем следовало. Мальчик покачал головой, похлопал себя по карманам и почесал макушку, оглядываясь на выход.
– Я могу зайти к вам еще? – спросил он, обхватывая пальцами массивную дверную ручку. – Ну, когда мама поправится.
Продавец постучал ногтями по прилавку, глянул на показывающие почти полночь часы и кивнул, растягивая губы в еще более широкой улыбке. Мальчишка, дождавшийся немого ответа, просиял и выскочил прочь, и звякнула, захлопываясь, дверь.