Леонид Добычин – автор трёх книг прозы. Дебютировал в 1924 с рассказами. Главное его произведение – «Город Эн» (1935) было забыто советской литературой и переиздано только после перестройки. Именно после публикации этой книги Л. Добычина стали обвинять в формализме и объективизме, на писателя началась травля. Весной 1936, в рамках общей борьбы с формализмом в искусстве, состоялось погромное собрание в Ленинградском союзе писателей, после которого Добычин исчез. Многие настойчиво утверждают, что писатель покончил с собой. В некоторых источниках указывается, что его тело якобы нашли в Неве. Так или иначе, именно этот год обычно обозначается годом смерти писателя. Однако в 2012 году писатель Олег Юрьев опубликовал «Неизвестное письмо писателя Л. Добычина Корнею Ивановичу Чуковскому», в котором представлена альтернативная версия событий, последовавших после исчезновения писателя. По Юрьеву, Добычин прожил долгую жизнь, успел поработать в колхозе в Шушарах, побывать в немецком плену. Он дожил до ста лет, следил за переизданиями своих произведений и т.д. Очевидно, что Юрьев сам написал это письмо, но, тем не менее, ему во многом удалось передать стилистику Добычина, его мироощущение, записи полны яркими и ёмкими описаниями. Так образ забытого прозаика Л. Добычина ожил и в художественной литературе.
Наследие писателя, мягко говоря, немногочисленно: два прижизненных сборника коротких рассказов (первый – 1927; второй, в основном повторяющий первый – в 1931), письма нескольким друзьям-писателям (Чуковскому, Слонинскому и др.), несколько неопубликованных черновых произведений и роман (а может быть, только начало большого произведения) «Город Эн».
Добычин родился в семье врача в Двинске в 1894, закончил Санкт-Петербургский Политехнический институт. В 1910-20-х годах работал мелким служащим в Петербурге и Брянске. Впечатления от жизни в Брянске (работа мелким служащим, тяжелые условия) легли в основу первых рассказов, которые Л. Добычин посылает поэту А.Кузьмину. В 1924 были публикованы первые рассказы в журнале «Русский современник». Сборник «Встречи с Лиз» (под редакцией К.Чуковского), состоявший всего из девяти коротких рассказов, вышел в 1927. Во всех произведениях сборника описана провинция первых послереволюционных лет, быт и трудовые будни мелких служащих.
Декорации всех рассказов – названия улиц, приметы времени, характерные детали, фон – точно передают атмосферу нового мира (один из советских критиков в своей разносной рецензии всё же сделал комплимент автору, называя «уличным фотографом советской действительности» ), но внутренняя жизнь ещё остаётся прежней, словно преобразования не затрагивают её глубинных основ.
Герои рассказов (все произведения названы по именам или фамилиям героев) не яркие типажи, характерные для того времени, здесь главное в их поведении, в состоянии их сознания, которое словно бы пытается приспособиться к преобразованиям, но при этом некоторые испытывают замешательство (как, например, Зайцева из рассказа «Лидия»), другие сохраняют свою невозмутимость. Машинистка Савкина (рассказ «Савкина») наблюдает за своим окружением, семьей, где мать беспокоится, что умерших хоронят без отпевания и звона, но её саму будто бы это не затрагивает, она живёт своей жизнью, мечтаниями, смотрит на звёзды и грустит над стишками, записанными в тетрадь с Гоголем на обложке. И автор, проникая в сознания героини, не приводит никаких её размышлений по поводу тех противоречий, того столкновения, которыми одержимы многими. Мы видим всё те же отрывистые описания, смешения примет нового и старого времени. Образ автора в рассказах вообще будто отсутствует, хотя повествование ведется от его лица, но его голос тонет в чужих голосах, в описаниях, в точки видения персонажей. Поэтому мы и не встречаем в этих рассказах прямых авторских слов, суждений. Однако голос самого главного героя размыт и отстранен.
борник «Портрет» (1931), как уже говорилось, во многом повторяет первый сборник. Однако заглавный рассказ, который завершает сборник, определенно отличается от всего, написанного ранее: впервые Л.Добычин пишет от лица рассказчика. Это переходное произведение – к роману. С одной стороны, стилистически и по авторской позиции (размытый взгляд героя, столкновения миров и проч.), «Портрет» стоит в одном ряду с ранними рассказами. Но только взгляд здесь более отстранен (остранен), тем более повествование идет от первого лица, и «я» героя тут женское и подростковое, что ещё более размывает и усложняет текст. Как всегда, автор нарочито стремится никак не заявлять о себе, но при этом явно сбивает голос юной героини, размывает (отстраняет) её взгляд в угоду композиции. Основная линия рассказа тонет в многочисленных деталях и подробностях, - на некоторых из них строится композиция. Короткие реплики передают нередко пустые разговоры (почти абсурдные), главным образом – о погоде:
«– Весна, - поговорили мы… – Теплый день, - поговорили мы и помолчали… А подмораживало уж, - сказала я. – Действительно, - ответил он, - температура превышала.
– Осень, - попрощались мы» .
Всё это роднит и «Портрет» с романом «Город Эн».
В 1934 Л. Добычину удаётся перебраться в Ленинград, где Союз Писателей предоставил комнату. Здесь он становится профессиональным литераторам, его произведения получают одобрительные отзывы (хотя и не все). Известно, что писатель был очень требователен к себе, отсюда и та медлительность, с которой он писал (хотя были и бытовые проблемы). Благодаря своей замкнутости, одиночеству, провинциальности, а также нахождению вне писательского сообщества, Л. Добычин, как подлинный художник и настоящий писатель, смог выработать, несмотря на небольшое наследие, свой яркий стиль, отличный от своих писателей-современников. Это утверждение в большей степени относится к главному произведению писателя – «Город Эн».
Роман «Город Эн» (1935) написан от лица мальчика, который и выступает как действующее лицо. Произведением считается во многом автобиографическим. Хотя биографические сведения о Л.Добычине крайне скупы, поэтому неизвестно насколько автобиографичны события, описанные в романе, и насколько близки рассказчик и реальный автор.
Описание природы, смена времён года, погоды постоянно подчеркивается, - в том числе и в разговорах героев. Особенно трагически воспринимается приближение зимы, умирания природы:
«На кладбище мы приезжали обыкновенно под вечер, и там было тихо, и мы говорили, что чувствуется, что скоро будет зима»;
«день стал заметно длинней»» (ремарка, разрывающая реплику);
«Осень, осень близко, - покачали головами мы».
Всё это переплетается с множеством смертей, которыми пропитано произведение. За каждым известием о смерти непременно следуют похороны и описание кладбища, которое также выполнено в импрессионистическом ключе.
Фрагментарность, отрывистость повествования, краткие, мимолетные, но ёмкие описания, с одной стороны передают сознание ребёнка, но с другой отражают ход времени, а описания природы – круговорот времён года, природных циклов. Как уже было замечено, это главная черта прозы исследуемого автора.
Нарочитая бедность, тусклость в описании, нарочитые инверсии, - рассматриваемые в отдельности, выглядят странными, искусственными. В этом приёме, возможно, скрыта авторская ирония.
Вообще, проза Л. Добычина многоуровневая, наполнена различными смысловыми оттенками, подчас многозначными, подчас даже трудноустоновимыми. Эта проблема требует отдельного исследования. Поэтому неясно насколько применимо в данном случае рассуждать об иронии и пародии Л. Добычина. Насколько она вообще затрагивает эти потаённые и глубинные смыслы его прозы? Можно, например, пытаться рассматривать пародийность и сатирический оттенок некоторых эпизодах в рассказах Л. Добычина (советские лозунги, язык героев, различные жизненные ситуации из советской действительности), что всерьез делалось советскими критиками, в своих разгромных рецензиях на сборники Л. Добычина. Но пародия и сатира там не основной приём, а только – оттенок, налёт, он находится на поверхности, сами же произведения, как отмечалось, многослойны.
Рассказчик, передавая реплики других персонажей (а также описывая иные события), часто использует кавычки (выделяя новые слова) и нередко – местоимение «мы», оценивая те или иные события. Закавыченные фразы, новые слова, заимствованные у взрослых и сам язык рассказчика как бы отражает голоса других персонажей, а также колебания голоса самого героя – отсюда частные инверсии, перебивания реплик персонажей голосом повествователя, отрывистое описание. Таким образом герой показывает свою сопричастность с миром взрослых, выдаёт своё ещё не сформированное сознание. Кроме того хорошо заметна его любознательность и образованность (что выделяет его из людей другого круга – по грамотности речи: «Они говорят "полдесятого", "квартал", "галоши" и "одену пальто". - Дураки, - посмеялись мы и приятно настроились»).
Название романа «Город Эн» взято из поэмы «Мёртвые души» Гоголя.
«Я взял книгу и читал, как Чичиков приехал в город Эн и всем понравился. Как заложили бричку и отправились к помещикам, и что там ели. Как Манилов полюбил его и, стоя на крыльце, мечтал, что государь узнает об их дружбе и пожалует их генералами».
Это сквозная тема в произведении, которая получает развитие, - в соответствии с взрослением рассказчика.
«Я пожал Сержу руку: - Мы с тобой - как Манилов и Чичиков. - Он не читал про них. Я рассказал ему, как они подружились и как им хотелось жить вместе и вдвоем заниматься науками».
Герой воспринимает отношения гоголевских персонажей через призму своего сознания, и, как видно, поэму он ещё не дочитал – остановился пока на второй главе. Он решительно отвергает школьную интерпретацию гоголевской поэмы:
"Слыхал ли ты, Серж, будто Чичиков и все жители города Эн и Манилов мерзавцы? Нас этому учат в училище. Я посмеялся над этим".
Со временем, он отходит от такой чрезмерной идеализации этих персонажей, он читает Достоевского, Чехова. Но Город Эн остаётся для рассказчика неким потусторонним миром, миром детских грёз:
«Так, - вспомнил я, когда мы возвращались, - я думал когда-то, что мы, если выиграем, то уедем жить в Эн, где нас будут любить».
Любопытно, что повесть Валентина Катаева «Белеет парус одинокий» совпадает с романом Л.Добычина по году публикации, по изображаемому времени (начало века), и главный герой тоже маленький мальчик. Однако во всех других отношениях эти книги расходятся и даже резко противостоят другу, и не только стилистически. Например, если в повести Катаева есть линия матроса (отражающая новый мир, грядущее преобразования, революцию), которая завершается торжественно, как бы сливаясь со всем романтическим, что есть в повести и герое; и финал повести весь направлен в будущее, вперед, и, может быть, он полностью не исключает прошлое, старый мир, но – сливается с ним и явно доминирует. У Л. Добычина же финал романа неоднозначен. После завершения экзаменов, вдруг оказалось, что герой плохо видит. Это случается как бы внезапно. Герой шёл с приятелем и «случайно попал взглядом в стекло.
- Погоди, - сказал я, изумленный. Я снял с его носа пенсне и поднес к своему. В тот же день побывал я у глазного врача и надел на нос стекла».
Теперь он отчетливо видит все вывески, надписи и замечает все те детали и мелочи, которые раньше были скрыты от него. Мир словно преобразился. И наконец: «Вечером, когда стало темно, я увидел, что звезд очень много и что у них есть лучи. Я стал думать о том, что до этого все, что я видел, я видел неправильно».
Неизвестно, задумывалось ли продолжение для этого произведения. И поэтому неизвестно, что же для героя – видеть правильно. Или попросту для него уже началась взрослая жизнь, и его восприятие изменилось. А может быть, мы снова имеем дело со скрытой авторской иронией: «прозрение» героя наступает благодаря чужой точке видения, поэтому «все, что я видел, я видел неправильно» звучит пародийно. При этом в таком финале может подразумеваться и особый композиционный приём: читатель как бы остаётся в недоумении, и его явно заставляют вновь просмотреть всё произведение, дабы понять, что же всё-таки было «неправильно».
Подписывайтесь на наш канал нескучное сочинение
