«Общая метель» Бориса Пейгина— это притча, в которой то здесь, то там разбросаны «маркеры», отсылающие нас ко второму пришествию Христа, «собравшего апостолами таксистов и охранников».
Продолжение. Начало читайте в предыдущей публикации.
Улица Немоляева — узкая, слепая кишка, хитро запрятанная между давно уже тёмными корпусами электролампового завода и тыльной стороной офисных зданий на Зимовейке. Там, на городских задворках ютились магазины запчастей и автосервисы, ремонтные мастерские всяческой техники, восточные едальни, вексельные системы, автостраховщики, и множество других мелких организаций неясного назначения; там всегда было многолюдно и тесно — с трудом разъезжались машины, кучки людей тут сновали по узким обочинам и стояли, где придётся, куря, уплетая чебуреки, попивая растворимый кофе, и болтая обо всём на свете. Контора такси Nord тоже располагалась там, и найти свободное место поближе ко входу всегда было нетривиальной задачей, но теперь небо было благосклонно к Шарандину, и, поставив на ручник машину, он тут же нырнул в низкую, полуподвальную дверь.
Внутри было накурено, пахло потом, снеками и растворимым кофе. Десятков шесть ног переминались в тесной комнатке, толча по полу чёрное тесто из талого снега и уличной грязи. У терминала стояла очередь, у другого терминала стояла очередь, у кассы, работавшей по такому случаю круглосуточно, стояла очередь, у двери в туалет, у закрытой двери в офис, и даже у мусорного ведра. Три десятка голосов сливались в тяжелый гул, все говорили со всеми и ни с кем разом. Девушки диспетчеры, ровным рядком сидевшие за стеклянной выгородкой, все как одна за моноблоками, все как одна, в чёрных наушниках, тоже говорили, кто с клиентами, кто в канал, но их слышно почти не было. Кроме Иры, конечно.
— Поездка с проспекта Левандовского, 18, первый подъезд, до Нижегородского вокзала, двести пятьдесят рублей без багажа и ожидания.
— Коммунальная улица, 71 до метро «Павловская», триста рублей без багажа и ожидания.
— Третий канал, Вержболовская, 2л до Грибоедова, триста рублей, кто возьмёт? Ожидают.
Это было сказано громче обычного, а стало быть, всем, а не только третьему каналу. Ещё бы — третий час заказ висит. Как же она с ним достала…
Чтобы отвлечься, Шарандин подошёл ближе к стоявшим у терминала. Там снова говорили про церковь.
— Чего они поставляют? Там ни людей, ни техники, стены побелели уже все.
— Зима — вот и побелели.
— Это соль выступает из раствора, дебил. Я на стройке работал, знаю…
— Хорошо бы, если б построили…
— Тебе-то она зачем?
— Ну, хрен знает… так лучше как-то.
Сашку тоже спросили:
— А ты бабки им отправлял?
Сашка хотел почему-то рассказать про Христа, таксистов и охранников, но передумал, и ответил только:
— Нет, не скидывал ещё.
Ближе к голове очереди шли разговоры более земные. Про агрегаторы.
— С Нового года «Убер» в город придёт… — сказал толстый Жорик
— Да копец, блин, — это был Слава по кличке Цыган, белобрысый и лопоухий парень, — Чего б хорошего. В «Яндексе», вон, цены опять опустили. Задавят, черти, ох, задавят. Сто рублей по городу! Ты видал? Они что, воздухом заправляются?
— А чего видал? — вставил Толя, тот Толя, что утюжил бордюры у платформы «Дербенёвская», — Там же компенсируют часть стоимости на счёт.
— Ну это пока… — произнёс задумчиво кто-то четвёртый, Сашке незнакомый, — Не будут же они вечно работать себе в убыток. Или туда уйти?
— Иди, много вон дурачков ушло. Обычных таксистов задушат, цены опустят, и будешь последний хер без соли доедать.
— А что делать-то?
— А что делать… Чую, скоро в городе машины гореть начнут. В Москве, вон, таксисты бастовали, у нас народ попроще. И так жизни никакой нет. Вокзалы отжали, аэропорт отжали, волки позорные…
Подошла Сашкина очередь, терминал, взвизгивая, проглотил «фиолет», выплюнул обратно, и проглотил снова. На телефон пришла смс, и Сашка заторопился на выход. Время — деньги.
Ира, когда он проходил мимо, сказала:
— Восемнадцать ноль восемь, стой.
Сашка остановился. Восемнадцать ноль восемь — это был он.
— Езжай на Вержболовскую, я тебе назначила.
— Не, не поеду… — это было бесполезно говорить. Если заказ назначен, отказаться нельзя — рейтинг упадёт, Шарандин знал это, операторы знали это, но обычно не злоупотребляли властью. И чем он ей не угодил?
— И чем я тебе не угодил?
— Заказ давно висит, ни в нашей службе, ни у партнёров не берет никто. Надо исполнять.
— Почему я-то?
— Потому что мимо проходил. Там тариф поднялся, четыреста.
Да хоть пятьсот, подумал Шарандин, хлопнув от злости дверью. На этот заказ можно было запросто потерять час, с пробками — все два. И почему она поставила его, а не кого-нибудь поближе, с Алапаевки, например, с Декабристов, с Юбилейной, наконец? Время на доезд — до 15 минут… Чёрт те что. А может, она влюбилась?…
От резких нажатий на газ машину мотало по Немоляева из стороны в сторону. Проезжая часть, и летом-то узкая, теперь превратилась в ледяное корыто, а если с задним приводом непонятно, как выйти из заноса, то с передним непонятно, как в него не уйти. Да и нервы, злость, усталость вкладывали слишком много усилия в жилистые руки. Нет, может, она и правда влюбилась?
Светофор, закрывшийся прямо перед ним, отнял больше минуты, но дальше стало попроще — Константиновская и Алапаевское шоссе на выезд из города шли плотно, но, слава Богу, не стояли, и Сашка шёл в потоке, то и дело норовя упереться в такой близкий жёлто-белый горизонт. А бензина, между тем, оставалось мало — у метро «Синчиновская» он заметил, как стрелка подленько подползла к букве «Е», а на кочке качнулась, и на мгновение вспыхнула лампочка. Он даже постучал ногтём по щитку приборов — а ну как сломалась? Но нет. Вот это и была обратная сторона медали — времени заправиться уже точно не было…
Уже за концом застройки, перед самым съездом, Сашка понял, что недооценил всю паршивость заказа — дом 2л, судя по его номеру, должен был быть одним из тех самых летних лагерей, что стоят в стороне от дороги, в сосновом лесу, и куда часто не подъехать по асфальту. Там и летом-то по свету всю подвеску оставишь, а зимой, ночью, в метель…
У поворота на Вержболовскую была заправка, и Шарандин, плюнув на время и рейтинг, завернул на неё. Но заправка, как назло, не работала. Там же, под светом, он ввёл адрес в навигатор, и адреса не оказалось — 2к, 2к/2, /3, /15, 2к/15 строение 9, 2м, 2н и даже 2у. Но 2л нет. Это было самое время плюнуть на всё, скинуть заказ под любым предлогом — «сломаться», например, и уехать. Тем более, что на четвёртый час ожидания клиент тоже мог плюнуть на всё и добраться как-нибудь иначе. Но что-то — Бог его знает, что — заставило Сашку отправить запрос на соединение с клиентом. Может, надежда, что всё уже разрешилось, или желание хотя бы узнать адрес поточнее?
На том конце ответили быстро:
— Алло, добрый вечер! — говорил молодой, приятный мужской голос.
— Добрый! Это водитель беспокоит. Скажите, 2л Вержболовская — это где примерно?
— Это… как вам сказать. Я не местный. Это лагерь детский.
— А как он называется? Где находится?
— Я не знаю точно названия, это немного в лесу, там на дороге рядом с ним остановка, и развилка ещё…
Совсем плохо. Ничего не знает. Но стоило ещё попробовать уточнить:
— Это хотя бы не доезжая моста, или за мостом?
— Не доезжая, кажется.
— А как остановка называется?
— Я не знаю…
— Хорошо, сейчас будем искать…
Это было что-то вроде легкого отчаяния. Каждому таксисту знакомого — когда клиент есть и ждёт, и другие заказы ждут, а адрес найти не можешь, и навигатор не помогает… Хуже не придумать.
Но хуже была улица Вержболовская — кривая, узкая, вся в затяжных спусках и подъёмах, настоящий серпантин, к тому же, плохо освещённый. Сначала она спускалась через лес в долину мелкой речки, проходила сквозь частный сектор, пересекала её по узкому мосту, где не разъедутся два автобуса, и уходила, петляя вдаль, к горам.
Метель, кажется, замела ещё сильнее, видимость упала метров до сорока, до ближайшего фонаря. Машин не было ни по пути, ни навстречу, и слышно было, как шипы царапают толстый слой льда, покрывающий асфальт. Сашка ехал медленно, то и дело легонько притормаживая, аккуратно вталкивая рулём машину в повороты и почти не нажимая на газ — дорога шла круто вниз, и в этом не было необходимости. У автоматической трансмиссии здесь было преимущество — не отсоединяемая от двигателя коробка не даже на спуске давала неконтролируемо разгоняться. Но затылок холодел от мысли, как потом подниматься — на неидеальных колёсах, и с горящей — уже постоянно горящей — лампочкой, когда топливо в баке и на ровном месте едва покрывает бензонасос, а на подъёме перестанет покрывать… Пятнадцать минут истекли давно, и чтобы программа не досаждала воплями через каждые пять секунд, пришлось поставить статус «на месте», хотя до места было ещё далеко. Или близко?..
Продолжение следует...