У Нины в комнате стоял старый лакированный шкаф, снизу доверху забитый мамиными, бабушкиными, а то и более древними вещами. Этот шкаф стоял там еще до появления Нины, будет стоять при ней и останется после, превратившись в странную семейную реликвию, забитую совершенно бесполезными побрякушками.
Мама и бабушка не разрешали Нине даже прикасаться к шкафу, поворачивать вставленный в замочную скважину ключик и дергать стершиеся до блеска ручки. Но Нина все равно, когда никого не было дома, любила потихоньку подкрадываться, садиться на пол и перебирать старые вещи, разделяя их на две неравные стопки: красивые и бесполезные.
В красивую стопку отправлялись сохранившиеся, но все равно кое-где проеденные молью платки, уложенные в истлевшие коробки туфли и всякие мелочи вроде цепочек и запертой на замок шкатулки. В бесполезную стопку Нина складывала все остальное, а были это затертые до дыр тряпки, уродливые рассыпающиеся в руках сумки и вязаный кукольный чепчик, который ей отчего-то не нравился ей до дрожи в кончиках пальцев.
Где-то посередине оставалась большая голая кукла с копной пышных синтетических волос, электризующихся в руках. У нее было странное младенческое лицо, глаза открывались и закрывались, если ее наклонять, а из одежды оставалась лишь повязанная на густых волосах лента. Нина не знала, в какую стопку ее определить, потому что кукла была красивая и бесполезная одновременно, а еще страшно уродливая и какая-то жуткая, хлопающая глазами с тихим скрежетом.
Когда-то эта кукла могла говорить. Нина нашла у нее на спине коробочку с батарейками и тут же вытащила пару подходящих из пульта от телевизора. Но, сколько бы она ни трясла несчастную куклу, та упорно молчала и только хлопала огромными пластмассовыми глазами в опушке длинных, но редких, выдернутых чьей-то безжалостной рукой ресниц.
Глаза у куклы были сине-голубыми, как будто выцветшими на солнце, с поплывшими пятнами зрачков и заедающим механизмом, из-за которого правый не закрывался до конца. Наигравшись, Нина прятала куклу обратно в шкаф, заваливала сверху вещами и закрывала на ключ, напоследок заглядывая в замочную скважину. Оттуда, изнутри шкафа, кукла смотрела на нее голубым в пятнах глазом, а со второго неизменно свисала старая тряпка, отдаленно напоминающая юбку.
Прежде чем закрыть шкаф, Нина старательно набрасывала на куклу одежду, буквально заваливала ее горами всякого барахла, но кукла все равно умудрялась глядеть на нее одним пластмассовым глазом.
Нине давно уже не были интересны ни этот старый шкаф, ни эта уродливая кукла, но она каждый раз, когда никого не было дома, поворачивала в замке ключ и распахивала створки, только чтобы перевернуть все вверх дном и больше не видеть смотрящего на нее сквозь замочную скважину глаза.
