От ручья, в котором мы застряли сразу после Майозера до дороги, идущей вдоль «железки» - всего 2 километра, однако пока я ходил вокруг машины, глядя на ушедшие в грязь колеса с протекторами, забитыми глиной, мне эти пара километров показались целой бесконечностью. Снегопад все усиливался, и проселок, который нам предстояло преодолевать в течение еще какого-то неопределенного времени теперь выглядел декорацией какого-нибудь сказочного фильма.
Да, может быть, когда прежде в этом месте стояла деревня, тут и в самом деле могла быть нормальная дорога, а сейчас я видел только впереди только мокрую колею, принадлежащую явно грузовику — она уходила в подъем и вся сплошь была перегорожена склонившимися ветками деревьев. На всякий напомню, что я продолжаю свое повествование о поездке вокруг Онежского озера, и в этот самый момент я рассказываю, как оказался на труднопроходимом пути, на которой меня дернул черт свернуть с трассы от Уницы до Кяппсельги.
Да, выглядело все это несколько подавляюще. Однако, моя подавленность, по большей части была вызвана именно антуражем: сумерки от низких плотных облаков; мгновенно запотевшие окна машины и горячий дух нагретого масла и глины из под ее днища; сорный ольховый лес, состоящий из хаотично перепутанных тонких стволов, перекрывающих дорогу впереди. Но я все это быстро отбросил, обошел машину по кругу еще раз, открыл дверь багажника и принялся откручивать от кронштейна хайджек. Вслед за хайджеком я вывалил в грязь содержимое двух тяжеленных мешков, и после того натянул на себя грязную куртку, которую всегда вожу с собой как раз на подобный случай. Что же, у меня нет лебедки и крутых грязевых покрышек, однако у меня есть кое-чего получше! Я наклонился и вытянул из грязно-ржавой кучи одну из четырех моих колесных цепей.
Как-то я писал уже о том, как купил эти цепи и о том, сколь сокрушительно они повышают проходимость машины. Тогда же я упоминал и о том, что их всегда следует одевать заранее, перед преодолением сложного участка, а вовсе не тогда, когда ты уже висишь на мостах. Ту статью я действительно вспоминал, хлюпая в жиже сапогами, качая рычаг хайджека, тонущего в земле, а потом ложась в грязную лужу всем телом, чтобы застегнуть на одном из колес внутренний крюк цепи. Ведь я, в самом деле мог сделать все это заранее! Но лень, все лень! — холодная струйка затекла мне в рукав и добралась до самой подмышки. Крючок, правда, все-таки застегнулся, и я с отвращением встал в лужу на колени, чтобы застегнуть внешний глаголь-гак. Так пришлось повторять 4 раза, каждый из которых мне было очень страшно просовывать руки под колесами, расправляя цепи, потому как машина в этих условиях повисала на домкрате очень неустойчиво. Ну что же, вот и готово! Как тебе такое, мерзкая жижа!?
Дальше все пошло довольно предсказуемо, точно так же, как это было на испытаниях, когда я тренировался быстро надевать цепи и ездить на них. Не замечая клейкой глины машина поехала вперед, со скрипом раздвигая перед собой заросли и переваливаясь на камнях; мы преодолели подъем, и так же постоянно скрипя ветками по кузову покатились дальше, пока не уперлись в совсем уж густые хитросплетения деревьев чуть потолще. Пришлось мне расчехлить свой топор и в течение минут тридцати прорубать проход, после чего мы так же медленно двинулись дальше.
Думаю, что здесь нет никакой нужды описывать это бесконечное переваливание с борта на борт и бульканье в лужах — скажу лишь, что мое настроение быстро переменилось с подавленности на заинтересованность, и лес за окнами хоть и оставался предельно мрачным, но теперь я ощущал себя полностью изолированным от него, сидя в нашем теплом железном пузыре, который полз среди этого первородного серо-зелено-коричневого влажного хаоса как механическая блоха.
Казалось бы, ехать тут было совсем недалеко, но в постоянных очень крутых подъемах и спусках, которые мы преодолевали со скоростью еле-идущего пешехода, я напрочь потерял счет времени. После очередного спуска мы и вовсе оказались на заросшей кустарником и залитой водой просеке, и тут, взглянув на карту, я понял, что осталось еще чуточку.
Машина, между тем, продолжала спокойно ехать, будто это был какой-то вездеход, и я про себя размышлял, какой конкретно грузовик (судя по ширине колеи) ездил здесь прежде. Заболоченный участок кончился, за ним начался уже нормальный человеческий лес с толстенными елями, и тут же мы уперлись в старое упавшее дерево, посмотрев на которое я подумал, что мой туристский топорик для него будет явно маловат.
Ствол по середине был пропилен, тут же валялся и его выпиленный кусок, ширина которого говорила о том, что здесь, как минимум прошлой зимой ездил снегоход, а после него никакой техники не было. Ну и дела! Я вылез из машины, накинул на дерево строп, взятый из багажника, прицепил его к носовому буксировочному крюку и аккуратно потянул назад.
К счастью, дерево поддалось и целиком отползло, провернувшись, освобождая нам дальнейший путь — все-таки рубить его мне пришлось бы не один час. И вот мы преодолеваем еще один страшенный участок с лужами и корягами, после чего оказываемся на желанной дороге.
На карте эта дорога значится под вполне себе серьезным наименованием 86К-68, и идет вдоль железной дороги до самой Кондопоги. По факту — это обычная лесная дорога, твердая, и хорошо отсыпанная. Однако, я не видел на снегу каких-либо следов, лед на ее лужах не был потревожен ничьими колесами, поэтому я позволил себе остановить машину прямо на ней, чтобы снять цепи и с облегчением попить чаю. Мне уже стало очевидно, что до темноты мы вряд-ли выберемся на мурманское шоссе, и потому торопиться нет никакого смысла. Правда, я несколько переживал за паром в Вознесении, который нам требовался для возвращения домой, но подумал, что к вечеру мы там будем в любом случае, поэтому торопиться и сломя голову скакать по кочкам опять же не хотел.
Ладно, вот сейчас допьем чай, проедем эти 70 километров до М-18, и там уже посмотрим и расписание парома, и все остальное, и исходя из этого решим, что же делать дальше. Пока чайник шумел на плите, я вылез из салона, чтобы заняться цепями, вымывшимися в лужах и песке до блеска, будто они были из нержавейки. Расстегнув одну из них, я все-таки залез под днище — посмотреть, как там поживает моя раздатка, уже давно подающая признаки какой-то легкой неисправности. Масло с ее переднего ведущего вала, как и прежде, капало, а следовательно оно там до сих пор было. Я подергал кардан — болтается, но не очень сильно. До дома мы на нем точно доедем. С этим я вылез на свет божий и принялся расстегивать цепь на другом колесе. Поездка подходила к своему окончанию.