Глава 9 Призрачные богатства
Высоко над Парижем атмосферные сборщики электричества, поблёскивали многочисленными иглами в свободном от облаков небе. Эллипсоидные тени бесшумно крались по черепичным крышам городских кварталов. Редкие аэропланы, закладывая виражи, искусно обходили армированные стальной проволокой кабели, доставлявшие энергию к гигантским маховикам-аккумуляторам на земле.
Дробными миллиметрами ползла на край столешницы чайная пара от вибраций, исходивших из соседнего квартала. Упёршись в небольшой буртик, недовольно зазвенела, готовясь совершить прыжок через досадное препятствие. Дорожный самовар «Эгоист» издал мелодичный свист, сообщая о кипятке. Порфирий взялся заваривать Иван-Чай с душицей для успокоения женских нервов. Предстоящий разговор с актрисой его несколько беспокоил, и вовсе не от, так называемых, моральных неудобств, вовсе нет! С чего бы? Настрой Зигмунда – вот что на самом деле тревожило сыщика. За долгие годы работы с людьми, он научился ставить безошибочные диагнозы психическому состоянию своих подопечных. И сомнение, мелькнувшее в глазах Зигмунда, когда он отправился за Серафимой, не ускользнуло от внимания опытного сыщика.
Lohner Porshe мягко остановился на автомобильной стоянке у отеля La Lutetia. Зигмунд намеренно не стал высаживать Серафиму у парадного входа.
– Мадмуазель, – начал он, повернувшись всем корпусом, – у меня к вам конфиденциальный разговор. Так как от него зависит моя жизнь, прошу отнестись со всей серьёзностью и не торопиться с выводами.
– В чём дело, Зигмунд? Достаточно того, что я согласилась бросить Азефа вместе с этим ужасным Ленаром. Отослала из машины, а сама уехала. Азеф мой старший товарищ, а я поступила как вздорная курсистка. Что теперь он подумает? Вы не дали мне ни секунды! Надо идти и немедленно позвонить в гостиницу. Что это за место? Отель?
– Подождите, дайте вставить хоть полслова! Слушайте, ваш жених вовсе никакой не фабрикант.
– Что вы такое говорите. Мы ведь обвенчались. Прекратите немедленно. Неужели Ленар прав, и вы, на самом деле, влюблены! Зачем вам это надо? Я теперь замужняя дама, и мне подобные романы без нужды. В всяком случае сейчас. Или это проверка? Какая глупость! Конечно, он не фабрикант. Надо ещё вступить в наследство, подписать необходимые документы.
– Вы не понимаете. Нечего подписывать. Вы обвенчались с Порфирием, и он женат.
– Женат? Кто женат – Порфирий! А причём здесь Порфирий? Вы сейчас про сыщика из Москвы?
– Наконец-то меня услышали. Вот именно, что женат.
– А мне какое до него дело? Зигмунд, вы от любви заговариваться стали. Хорошо, почти уговорили. Вернёмся в гостиницу, и я подумаю, что можно сделать, чтобы вы оставили эти романтические нюни. А сейчас идёмте к Судейкину, он меня ждёт.
Зигмунд сильно засомневался, стоить ли настолько целеустремлённой дамочке доверяться. Ведь совсем неизвестно, как она может трактовать его откровения. Ему стоило больших усилий решиться на признание в маскараде, и тут такой пасьянс! Пропеллер в лоб! Может не стоит спешить, и подождать, чем дело кончиться, в конце концов.
Серафима уже настроилась на богатство и не собиралась слушать всякий там вздор от польских лётчиков, нанятых в шофёры к её мужу. Значит, действительно выгодное дело. И весьма вовремя её предупредил Ленар об влюблённости Зигмунда. Вот как знал! Впрочем, чему удивляться, всё-таки человек из другого мира. Сволочь иноземная, ведь как бесцеремонно вытолкнул в зал! Теперь не прощу никогда! – заключила Серафима, выбираясь из экипажа на тротуар.
– Ну, что же вы сидите, Зигмунд! Куда надо идти! Впрочем, оставайтесь, раз вам любовный пыл ходить мешает, – зло уколола актриса медлившего лётчика, и решительно направилась к парадному входу отеля La Lutetia.
Из переговорной трубы раздался свисток. Порфирий, озадаченный долгим отсутствием Зигмунда, попросил администратора без промедления пригласить даму в номер. Интуиция сыщика в очередной раз не подвела. Серафима объявилась, и теперь есть настоящий шанс схватить опасного гостя из потустороннего мира.
– Герман, что мне такое говорит ваш водитель? Что у вас за дела с Порфирием? С этим бездушным сыщиком, вы знаете, что он меня пытал? – начала с порога возмущаться Серафима, намеренно оставившая за собой распахнутой дверь, чтобы капитан чувствовал себя неловко.
– Помилуйте, это просто невозможно!
– А вот и возможно, очень даже! Рассказывайте. Я должна знать, кому доверила свою судьбу. Вдруг вы опасный проходимец, воспользовавшийся слабостью беззащитной женщины!
– Пытки в России, в православной стране, помилуйте! Я допускаю подобное в Европе – здесь не поспоришь, у них инквизиция обычное дело. Но у нас?! Я так думаю, внезапное замужество воспалило дамскую фантазию. Надобно немедленно успокоиться. Вот возьмите чаёк сладенький.
– Ага, значит, вы заодно с Порфирием! Он тоже мне этот противный чаёк предлагал.
Недовольно косясь на дверь, Герман выложил на стол пакет с ассигнациями.
– Вот, здесь всё согласно договору. Можете не пересчитывать.
– Не понимаю. Вы что, откупиться от меня хотите? Бессовестный вы человек! Неужели думаете, что я из-за денег согласилась на этот дурацкий фарс? – говоря всё это, Фима, ноготками пробежав по банкнотам, отправила в ридикюль. – Глупый вы человек, раз могли такое предположить! Я вас насквозь вижу, капитан Никто!
Абсурдное утверждение вывело Порфирия из равновесия, ему захотелось немедленно раскрыться, сорвать фальшивую бороду и смыть грим. Вот тогда бы он посмеётся над вздорной актрисулькой! Однако, дело прежде всего, успеется ещё поставить на место стервозную революционерку.
– Предлагаю визит в управление концерном отложить. Уверен это послужит вам уроком. Я извещу, когда буду готов встретиться с вами снова.
С одной стороны Серафима получила так необходимые для успешного экса средства, и было решительной глупостью пытаться получить более. Образ беспощадной валькирии накрепко утвердился в голове актрисы. Обладая живым воображением, она, как натура драматическая, постоянно украшала плакат, на котором пламенная Жерминаль бросает из облаков огненные стрелы в самодержца, воздевающим дрожащие руки к беспощадной воительнице. С другой стороны, и это очень важно, идиотский капитан задел самолюбие, подозревая в корысти. Это возмутило до чрезвычайности. Как он посмел!
– Нечего откладывать! Договор надо выполнять! Что за детские игры затеяли? Контракт вот он у меня, – она похлопала по груди, и здесь заметила огромный ком ваты, примотанный бинтом к голове её нового мужа. – Ох, как вам досталось! Как же вы так! Этот Савенков, такой импульсивный. Мне очень жаль. Ну что, идём? Одевайтесь. Вот держите ваш котелок. И почти ничего не будет видно.
Она точно знала, что нельзя позволять мужчинам думать, стоит им только остановиться, так обязательно изобретут Вавилонскую башню из объяснений и логики – зачем это не надо и почему не хочется. Злость на обидчивого капитана придавала сил и решительности.
Порфирий в свою очередь думал, что нельзя оставлять на свободе идейного вдохновителя теракта. Если упустить Савенкова, то никто не поручиться, что он опять не возьмётся за свою идею-фикс. Недостаточно изъять аэроплан и схватить Ленара. Шайку требовалось вырвать с корнем, чтобы другим перекрыть границу. А для этого Герман Судейкин должен продолжить свою игру, и обязан выглядеть настоящим. Но не успел произнести и ползвука, как в номер с оглядкой вошёл Зигмунд.
– Надо бы осторожней, господа. У вас такие бурные дебаты, что портье стойку принял у телефона. Серафима, удостоверились?
– Зигмунд, только вас здесь не хватало! У меня голова разболелась. Это что такое! Нельзя бедной девушки выйти замуж, как вокруг гусары канкан делают. Герман, ну что вы медлите? – она схватила Порфирия за рукав и потащила к выходу. – Зигмунд, не отставайте! – сдвинув сердито брови, поторопила лётчика.
Высокая энергетика, исходившая от целеустремлённой революционерки, заставила мужчин проследовать к машине. Однако Порфирий хотел знать, насколько далеко открылся польский аристократ.
– Не ожидал от вас таких подвигов. Что за аллюры? Вы в своём уме!
– Она вас простила? – ответил вопросом лётчик, не считавший нужным относиться к сыщику как к равному.
– Ещё один подобный фортель и милости просим под трибунал. Надеюсь, на ваше благоразумие. Из разговора понял, что сообщили только фамилию?
– Да, но она не приняла на веру.
– Вот именно, что гусар! Плохо в людях разбираетесь, а берётесь правду искать. Вы её спросили – нужда в ней есть, в правде?
– От вашей философии трупным ядом пахнет – дышать можно, но недолго.
– Эк вы загнули. Ядом. Сейчас будет вам яд.
У Lohner Porsche, нетерпеливо постукивая автомобильными очками по блестящему капоту, ожидала Серафима. Над брусчаткой пронёсся поезд по монорельсовой эстакаде в сторону Трафальгарской площади, уронив конфетные обёртки и капли воды, смешанные с городским смогом. В распахнутые окна второго этажа раздавались звуки аргентинского танго, извлекаемого любителем из расстроенного фортепьяно. Шум большого города вторгался в нервный ритм кумпарситы, призывающий забыть повседневную суету ради любви. В сущности, Порфирий не имел ничего против этой самой любви. Однако Серафима, воспламенённая идеей взорвать императора, сейчас казалась злобным демоном, неспособным к обычным человеческим радостям, к созиданию жизни, настоящему предназначению женщины.
– Серафима, – официальным тоном обратился Порфирий в образе Германа к молодой актрисе. – Вы ушли из номера не спросив разрешения. Так не пойдёт! Вам необходимо научиться послушанию. И попрошу не устраивать впредь публичных сцен при открытых дверях. В противном случае буду вынужден посадить под замок. Понимаете, о чём вам говорят? Теперь вы замужняя женщина и обязаны во всём слушаться законного супруга. У вас отныне есть обязанности, которые требуется исполнять неукоснительно. Я доступно излагаю?
– Что! – сдавленно воскликнула, захлебнувшаяся от возмущения Серафима. У неё сделались круглые глаза и поначалу вылетели из головы все возможные в подобной ситуации репризы.
– Неужели повторять надо? Не расстраивайте меня. Будьте добры, вернитесь в номер. Обязанности, дорогая моя, обязанности! И не надо так на меня смотреть. Начнёте строптивость показывать – придётся вас наказать. Попрошу запомнить! Мне бы этого очень не хотелось, но долг главы семьи обязывает быть твёрдым для вашего же блага!
Наконец Серафима пришла в себя от неожиданной атаки, и решила не спускать фиктивному мужу подобные экскурсы в домостроевские порядки. Для большего эффекта замолчала, ожидая, когда иссякнет поток нравоучений, чтобы, суммировав претензии, одной фразой уничтожить занудного моралиста.
Порфирий от этого манёвра опешил: не ожидал столь расчётливого поведения. Желая разозлить актрису, чтобы она умчалась к заговорщикам, сыщик забыл, что имеет дело с исполнительницей заглавных ролей. Примы имеют большой опыт выслушивать капризы главного режиссёра, чтобы не дай бог не лишиться исключительного положения в театре.
Обыватели, слоняющиеся без дела вдоль витрин, начали останавливаться, привлечённые перепалкой русской парочки. Бесплатный спектакль, даже если на иностранном языке, всегда занимает утомлённого треском столичной жизни парижанина, позволяет ощутить некий душевный комфорт, оттого что не только в его доме растут ядовитые фикусы. Привлекать внимание вовсе не входило в планы Порфирия, напротив, он привык действовать в камерной обстановке небольших помещений, а здесь форменная панель образовалась. Тем не менее, вынужденно продолжил чтение устава молодой жены в надежде взять измором.
– Напрасно отмалчиваетесь, на вашем месте любая добропорядочная супруга искала бы снисхождения. Так-то. А теперь, будьте добры, отправиться в номер и привести себя в порядок. Попрошу сменить одежды, чтобы мне не краснеть от ваших нарядов. В конце концов вы замужняя дама, и вам ни в коем случае нельзя хвастаться фривольным платьем в деловом месте. Я этого не потерплю.
Читать: https://author.today/reader/95693/809681
