Говоря о древнесеверных мифах невозможно не затронуть и вопрос шаманизма и обрядов посвящения[1].
Мирче Элиаде писал, что «как и все остальные народы, индоевропейцы имели своих магов и экстатиков. Как и везде, эти маги и экстатики выполняли четко определенную функцию в комплексе магико-религиозной жизни общества. Кроме того, как маг, так и экстатик иногда ориентировались на мифическую модель: например, в Варуне видели «Великого Мага», а в Одине (кроме многих других особенностей) - экстатика особого рода».
В культе Одина есть несомненные черты шаманизма.
Для того, чтобы познать руны, Один провисел на мировом ясене Иггдрасиль девять дней и девять ночей. Некоторые германисты видели в этом обряд посвящения.
Отто Хофлер сравнивал этот германский обряд с обрядом сибирских шаманов - обрядом инициационного влезания на дерево.
Само название Иггдрасиля переводят как «скакун Игга», а Игг - одно из имен Одина. В северной традиции виселица также называется «конем висельника», а Один - бог повешенных.
У скакуна Одина - Слейпнира - восемь ног, точно так же, как и у «шаманских лошадок». М. Элиаде писал, что восьминогий конь - типично шаманский атрибут.
Так, в бурятской легенде молодая женщина берет (при живом первом муже) вторым мужем духа-предка шамана, и в результате этого мистического брака одна из ее лошадей приносит восьминогого жеребенка. Земной муж отрубает ему четыре ноги. Женщина кричит: «О, как ты мог это сделать! Ведь это был мой шаманский конь!» - и улетает от земного мужа в другую деревню, а позже становится духом-покровителем бурятов.
Хофлер считает, что Слейпнир, вероятно, является мифическим архетипом многоного «коня на шесте» (если мы вспомним древесный нид скальдов - жердь с насажанной головой кобылы, - то связь скальдического магического искусства с шаманизмом будет вполне вероятна), исполняющего тайную роль в тайном культе мужских сообществ.
Родил Слейпнира Локи. Было это в самом начале, когда асы только начали селиться в мире. И когда возвели они Вальгаллу и устроили Мидгард, явился к ним один мастер и стал предлагать свои услуги: в три полугодия брался он возвести стены такие крепкие, чтобы ничего не могли и поделать с ними ни великаны гор, ни инеистые великаны. В награду себе просил он у асов в жены Фрейю, а вместе с ней – Солнце и Месяц. Держали асы совет и порешили заключить такой договор с мастером: если построит он стены за одну зиму, тогда асы отдадут ему Фрейю, Солнце и Месяц. Но если к первому летнему дню хоть что-то не готово, он ничего не получит; и при постройке не должен он пользоваться ничьей помощью. Когда передали асы мастеру эти условия, стал он просить только, чтобы ему позволили взять в помощь коня его Свадильфари, и по совету Локи ему это позволили.
С первым же зимним днем принялся мастер за дело: днем строил, а по ночам возил камни на своем коне, и дивились асы, какие каменные глыбы привозил этот конь. Казалось, конь делал вдвое больше каменщика.
Но договор асов с мастером был заключен при свидетелях и скреплен многими клятвами, ибо так мастер-великан думал так защитить себя на тот случай, если вернется Тор. А Тор был в то время на востоке и воевал с великанами.
Проходила зима, быстро подвигалась постройка, и скоро стены были почти готовы. И были они так высоки и прочны, что, казалось, никому не взять их приступом. Наконец за три дня до лета осталось только навесить ворота.
Тогда собрались асы на совет и стали спрашивать друг друга, кто посоветовал выдать Фрейю замуж в страну великанов и обезобразить небо, лишив его Солнца и Месяца. И все асы разом припомнили, что дал им этот коварный совет Локи, сын Лаувейи, виновник всяческих бед и разжигатель распрь среди асов, и порешили, что заслуживает он лютой смерти, если не найдет способа помешать мастеру. Испугался Локи и поклялся, что уладит дело и каменщик не выполнит условия.
В тот же вечер, когда отправился за камнями мастер со своим конем Свадильфари, выбежала из лесу навстречу коню кобыла, а потом опять бросилась в лес. Порвал конь удила, погнался за кобылой, а каменщик за конем, и так гонялись они друг за другом всю ночь. На следующий день оказалось, что урочная работа не выполнена, и мастер пришел тогда в такую ярость, на какую способны только горные великаны. Асы же поняли, что каменщик их - горный великан, испугались, что приведет он на них великанов войною, и принялись громко звать Тора к себе на помощь. Тор тотчас явился, высоко подняв свой молот Мьёлльнир. И пришлось тут каменщику отказаться от Солнца и Месяца, лишиться владений своих в стране великанов и поплатиться своей головою: одним ударом молота Тор вдребезги разнес великану череп, а самого его бросил в царство туманов – Нифльхейм.
А со Свадильфари в образе кобылы бегал Локи, и спустя некоторое время принес он жеребенка серой масти и о восьми ногах. Нет коня лучше у богов и у людей, а имя тому коню Слейпнир, и это коня Одина.
Из приведенного пересказа мифа видно, что у Локи так же, как у Одина, заметны некоторые «шаманские» черты - в частности, превращаться в других животных.
Обладает такими чертами и Фрейя, у которое есть наряд из соколиных перьев, который позволяет ей летает.
Один также мог перевоплощаться в птицу или дикого зверя и в таком виде странствовать по свету.
«Вполне обоснованно, - пишет Мирче Элиаде, - сопоставление этого эсктатического путешествия Одина в облике животных с превращением шаманов в животных, поскольку и шаманы в виде быков или орлов сражаются друг с другом, и нордические традиции описывают несколько поединков между магами в образе моржей или других животных, в то время как их тела остаются неподвижными - как тело Одина во время его экстаза. Конечно, такие верования встречаются и за рамками собственно шаманизма, но это сопоставление с практиками сибирских шаманов напрашивается тем более, что еще ярче напоминает шаманские представления. Можно даже допустить, что два ворона Одина - Хугин (Мысль) и Мунин (Память) - представляют двух сильно мифологизированных «духов-помощников» в облике птиц, которых Великий Маг высылал (поистине шаманским способом!) на четыре стороны света».
В «Саге об Эгиле», в котором он воздвигает древесный нид, есть заклинание духам страны, которые обречены скитаться без дороги и обретения покоя, пока не выполнят желания Эгиля и не изгонят из страны ненавистных ему конунга Эйрика и Гуннхильд.
Великий маг Один занимается вызыванием мертвых и на своем коне Слейпнире совершает не одну поездку в Хель, царство мертвых, что также полностью соответствует нисхождению в преисподнюю шаманов.
Путешествие Одина в Хель описывается в песни, которая не входила в основную сохранившуюся рукопись «Эдды» и имеет два названия - «Сны Бальдра» и «Песнь о Путнике».
Получение знаний от головы великана Мимира М. Элиаде сравнивает с гаданием юкагиров с помощью черепов шаманов-предшественников.
Общение с умершими дарует знание. Скальд же может получить дар слагать стихи, уснув на могиле или на могильном кургане поэта.
Вот как это описывается в «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде»:
«В то время жил на Полях Тинга человек по имени Торкель. У него было много скота, и был он мужем зажиточным, но не знатным. Пастуха его звали Халльбьёрн по прозвищу Хвост. Вошло у него в привычку приходить к кургану Торлейва[2]и ночевать там, а стадо держать неподалеку. И вот подумывает он о том, что неплохо было бы сочинить хвалебную песнь о жителе кургана, и он нередко говорит об этом, когда лежит на кургане. Но оттого, что скальдом он не был, да и в искусстве этом ничего не смыслил, песнь у него не выходила, и он не мог продвинуться дальше начала и, кроме слов «Здесь лежит скальд», так ничего и не сочинил.
Как-то раз ночью лежит он на кургане как обычно, а занят он был все тем же делом - старался прибавить к тому, что уже сочинил, какие-нибудь восхваления жителя кургана. Затем он засыпает и после этого видит, что курган открывается и оттуда выходит человек большого роста и в богатой одежде. Он взошел на курган к Халльбьёрну и сказал:
- Вот лежишь ты тут, Халльбьёрн, и очень тебе хочется совершить то, что тебе не дано. - сложить обо мне хвалебную песнь. И теперь ты либо овладеешь скальдическим искусством, - а у меня ты сможешь научиться большему, чем у любого другого, - и сдается мне, так оно и будет, либо нечего тебе больше над этим биться. Сейчас я скажу тебе вису, и, если тебе удастся запомнить ее и повторить, когда ты проснешься, ты сделаешься великим скальдом и сочинишь хвалебные песни многим хёвдингам и немало преуспеешь в этом искусстве.
Потом он потянул его за язык и сказал такую вису:
Здесь лежит из скальдов
Скальд в уменье первый;
Нид сковал даритель
Древка ярый ярлу.
Не слыхал, чтоб прежде
За разбой воздал бы -
Люд о том толкует -
Кто монетой этой.
- Теперь ты станешь настолько сведущим в искусстве поэзии, что сможешь сочинить обо мне хвалебную песнь, когда проснешься. Смотри же, старайся соблюдать размер и будь красноречив, а более всего заботься кеннингах.
После этого она возвращается назад в курган, и курган закрывается, а Халльбьёрн просыпается, и кажется ему, что он видел его спину. Тогда он вспомнил вису и спустя некоторое время пошел со своим стадом домой и рассказал о том, что произошло. Потом Халльбьёрн сочинил хвалебную песнь о жителе кургана и сделался великим скальдом».[3]
М. Элиаде считает, что подобные описания типологически близки к посвящению или вдохновлению будущих шаманов и магов, проводящих ночь возле трупов или на кладбищах. Подобную роль играют вещие сны, когда посвященному открываются тайны будущего. Таких вещих снов очень много в сагах, например, такие сны регулярно снятся Гисли («Сага и Гисли»).
Довольно близки к шаманским обрядам и обряды посвящения в воинов, которые в северной традиции имеют паралелли в посвящении в берсерков - магическом превращении в диких животных, по сути дела, оборотничестве. Заметим, что в сагах рассказывается, что люди берсерков, как правило, боялись и не любили. Как мы помним, берсерками были и многие скальды.
Одним из атрибутов шаманства Одина исследователи считают его двух волков - Гери, что значит «Жадный» и Фреки, что означает «Прожорливый», которым он кидает еду со стола.
С образом волка связаны и берсерки как воины в широком понимании этого слова и условном обозначении всех обученных воинской магии "бойцов".
Мифология и магия собаки и волка развивалась во всем мире тайными обществами воинов. Некоторые общества практиковали ликантропию - магическое превращение участника церемонии в собаку или волка.
Одев шкуру волка, человек перенимает волчьи повадки, становится одержимым воином, непобедимым и неуязвимым, обладающим недюжинной силой дикого зверя.
Много общего имеет с шаманизмом и особый вид магии Севера, которому Один научился у Фрейи и который называется сейдр. Благодаря этому искусству он мог насылать смерть, несчастье или болезнь. Но этот вид магии считался недостойным и низким. Заниматься им могли только женщины.
При совершении обряда сейда или предсказания вёльва поднималась на специальный помост, а вокруг становились ее люди, которые специальные песнями приводили ее в состояние экстаза. Колдовские песни могли быть либо очень красивыми, либо ужасными и неприятными для человеческого уха.
Одним из основных «атрибутов» колдуньи-пророчицы является ее посох (vőlr), от названия которого произошло и само названий пророчиц - вёльва (vőlva).
В экстатических плясках шаманов многих народов используется «конь» - шест с лошадиной головой. Некоторые исследователи культуры Севера считают, что посох пророчиц и был именно таким «конем», сидя на котором они совершали особый ритуальный танец. Впоследствии этот «конь», судя по всему, превратился в столь знакомое нам помело ведьм.
В сагах есть упоминания и о том, что пророчицы могли покидать свое тело и превращаться в птиц. Так, в одной из саг (Saga Hjalmthers ok Olvers, XX) рассказывается о двух колдуньях, которые покинули свои тела, лежащие на помосте для гаданий (seiđhjallr), и превратились в двух китов, которые бросились следом за кораблем с героем. Когда же герою саги удалось перебить им спины, то в тот же миг колдуньи упали с помоста со сломанными позвоночниками.
В другой саге рассказывается о битве двух колдунов, принявших облик собак, а затем превратившихся в орлов (Saga Sturlangs Starfsama).
Искусство провидиц, которое также называется сейдом, М. Элиаде сравнивал с классическим шаманским сеансом - для обоих характерны наличие ритуального наряда, значение хора с магическими песнопениями и экстатическое состояние.
«Но мы, - писал М. Элиаде, - все же не считаем сейд шаманизмом в строгом смысле: «мистический полет» является лейтмотивом общей магии, а особенно европейского колдовства. Специфические шаманские темы - путешествие в преисподнюю с целью возвращения души больного или проводов умершего - хотя и зафиксированы в традициях северной магии, но не представляют принципиального элемента в сеансе сейда. Совсем наоборот, этот сеанс сосредотачивается на гадании, то есть в конечном счете представляет собой скорее «малую магию».»
Как мы помним, Один владел этим искусством волшбы.
[1] Под обрядом посвящения понимают совокупность ритуальных действий и устных наставлений, в результате которых меняется статус посвящаемого - как религиозный, так и социальный. «Посвящение, - писал М. Элиаде, - вводит неофита одновременно и в человеческое общество, и в мир духовных ценностей. Он узнает правила поведения, приемы и организацию посвященных, а также мифы и священные традиции, имена богов и историю их деяний».
[2]Торлейв - скальд, сочинивший знаменитый нид на конунга, в результате которого у последнего отгнили полбороды и волосы по одну сторону пробора (см. выше).
[3] Перевод Е.А. Гуревич.
(с) Наталия Будур - из книги "Руническая магия"
Больше о викингах можно прочитать в инстаhttps://www.instagram.com/viking_liv/ или на ФБ в группе "Викинги. вчера и сегодня" https://www.facebook.com/groups/