Только не сейчас!
Да, я знаю, ей было много лет.
Да, я понимаю, это не очень красиво звучит, я больше думаю о нас, о тех, кто остался, чем о них, ушедших. Пока они здесь, те люди, без которых само существование кажется немыслимым, у нас есть, на кого опереться, даже если они стары, больны и им самим нужна помощь. Как только их не будет, нам придется как-нибудь самим…
Вот написано, «не сотвори себе кумира»… Да как же без них, у всех свои… За эту неделю каждый кого-то потерял.
Футбольные болельщики похоронили Марадону, я не футбольный болельщик, но я их понимаю.
Физик Фортов умер, бывший президент Академии Наук. Я и не физик, я совсем не знаю, что у них там происходит, но говорят, он сражался за Академию до последнего.
И теперь Ирина Антонова.
Я помню, каким был при ней Пушкинский музей. Он был, как бы это сказать… основательный, сделанный на века. Я и сейчас могу вести второй этаж по памяти, по той развеске , что была до переезда в другое здание, нас хорошо учили. Это собственная коллекция — Коро, импрессионисты и дальше 20 век.
А самый первый зал, что мы проходили — Египетский, коллекция Голенищева. Он был настоящий! Полутемный, как внутри пирамиды или Луксорского храма. Теперь сделали другое освещение, и все, волшебство исчезло.
Раньше фараон Аменемхет III гордо смотрел в вечность, слева от входа. Теперь его передвинули к противоположной стене, и он выглядит, как покрашенный гипсовый бюст вождя в пионерском лагере.
Храмовая танцовщица Раннаи, тоненькая, одухотворенная, ее тоже задвинули в другое место...
А ложечка для благовоний, плывущая девушка с лотосом, таких всего три в мире, это же было само очарование! При нынешнем освещении она смотрится, как сувенир из Интернет-магазина.
Вы понимаете? Все стало дешевое, сиюминутное. И с этим ничего уже не сделаешь.
Я бы хотела сказать торжественно: титаны уходят, но дело их живет!
Но не получается.
Ну хорошо, давайте попробуем.
Я не знаю, защищают ли маски и перчатки, я же не вирусолог. Но пока есть этот проклятый коронавирус, давайте будем их носить.
Это нужно не тем, кто в группе риска, это нам нужно. Мы должны знать, что сделали, что могли.
А они делали, что нужно. Те, кто сейчас уходит. Нам будет трудно без них.