Я очень люблю стареньких бабушек и дедушек. За их простоту, мудрость, ласковое внимание. Так получилось, что воспитывали меня бабушка и дедушка. И через всю жизнь я пронесла любовь и уважение к пожилым людям. Для меня встретиться и пообщаться со старичками - всегда большая радость. Несмотря на то, что для общения с ними порой приходится мобилизировать весь имеющийся запас терпения. Расскажу об одной из моих бабушек.
С Александрой Ивановной я познакомилась зимой в страшный гололед. Она шла на почту в старомодном пальто, старенькая, хрупкая и почти слепая. Я предложила помощь и очень медленно довела до дому. Оказалось, она жила в моем доме, в самом крайнем подъезде.
Второй раз мы встретились теплым майским вечером. Я шла домой с пар и увидела на остановке вышедшую из троллейбуса Александру Ивановну. Поздоровалась, напомнила, кто я и предложила вместе перейти дорогу до нашего дома.
- А где моя сумка? - растеряно спросила старушка, силясь разглядеть меня огромными детскими глазами. И всплеснула руками. - В магазине забыла, в камере хранения. Вот ключ, - и достала ключик с большой пластиковой бляхой "Перекрестка". - Ой, что же мне делать?
Я думаю, вы на моем месте поступили бы также и понимаете, что я усадила Александру Ивановну на лавочку и пошла в Перекресток за сумкой. В сумке оказалась бутылочка воды и батон. Я ей докупила каких-то продуктов: денег особо не было, но стало жалко старушку, у которой на ужин были только хлеб и вода.
Мое возвращение с сумкой было воспринято Александрой Ивановной с ликующим детским восторгом. Она вцепилась мне в локоть, и мы медленно поползли вдоль нашей хрущевки к ее крайнему подъезду. О чем-то разговаривали. Медленно поднялись на пятый этаж.
С тех иногда, встречая ее, я провожала ее до дома или хотя бы просто поднимала сумки к квартире. Помогать чаще не получалось, т.к. я училась и целыми днями пропадала в Москве. Я оставила домашний номер, просила звонить, если будет необходимость, но Александра Ивановна так ни разу не позвонила.
Александра Ивановна очень радовалась нашим встречам. Почти слепая, она безошибочно узнавала меня издалека и называла "Золотушка моя". Я не знаю, почему она со своим практически нулевым зрением выходила из дому за покупками исключительно под вечер, возвращаясь в темноте. Порой, идя домой я видела ее, бредущую вдоль дома в старомодном драповом пальто, которое она надевала и зимой, и летом.
Встреча с Александрой Ивановной поздним вечером означала, что домой я не попаду еще минут сорок. Мы будем медленно брести вдоль дома, она будет рассказывать мне о своих незамысловатых делах. Она уже начинала погружаться в старческое безвременье и плохо сознала окружающую ее реальность, путая прошлое и настоящее. Я не всегда понимала, о чем она говорит - о прошлом или о настоящем. Иногда жаловалась на соседей, на болезни, разумеется.
Еще она часто рассказывала про своего кота, которого я никогда не видела и поэтому считала воображаемым. Александра Ивановна жаловалась, что этого кота все обижают: соседи, другие коты, вороны... Остановившись у подъезда, она постоянно звала его:
- Где ты, мой котик? Кис-кис-кис!.. - но кот не приходил.
И вот однажды уже в темноте мы с ней подошли к подъезду и Александра Ивановна радостно воскликнула: "Вот он, мой котик"! Я снова никого не видела, подумала, что это проявление старческих причуд. Александра Ивановна достала из сумки кусочки колбасы в пакетике и громко позвала своего воображаемого, как я полагала, кота.
- Кис-кис-кис, котик! Иди ко мне!
И тут из-под машины выскочил огромный серый зверь с хвостом в полметра и драным ухом. Вид у кота был самый что ни на есть бандитский, он встал на задние лапы и чуть не опрокинул Александру Ивановну на землю, пытаясь выхватить у нее колбасу. Глядя, как жадно он хватал еду, я подумала, что эта зверина сама обидит кого угодно.
Потом Александра Ивановна решила его скорее впустить в подъезд. Ключик от домофона был еще одним орудия проверки моего терпения. Она всегда очень долго искала ключик, стоя у подъезда. "Где же он", - причитала она, обшаривая каждый карман. Находила она его только проверив все уголки сумки минимум два раза. Если на нашем подходе к подъезду из него выходили люди, и я пыталась дернуться и задержать двери, выпустив руку Александры Ивановны из своей, она реагировала мгновенно: спотыкалась или ощущала резкое головокружение. И мне приходилось с тоской смотреть на медленно закрывающуюся дверь... Как ни крути, после пар мне хотелось домой, а ей наоборот, не хотелось. И мы прекрасно понимали намерения друг друга.
Так вот, в тот знаменательный вечер, когда я убедилась, что кот действительно существует, Александра Ивановна с невероятной прытью подскочила к подъезду, моментально выхватила ключик из кармана и открыв двери, впустила кота, мелькнувшего серой тенью в дверном проеме.
- Он меня возле двери будет ждать. Он такой умный, мой мальчик, - с умилением сказала Александра Ивановна...
Я воспринимала эти встречи, как возможность сотворить милость, пусть и нематериальную: Александре Ивановне уже почти ничего не было нужно, кроме внимания. И я это понимала. Грустно было видеть ее одинокую фигуру в пальто, бредущую в одинокую пустую квартиру. Родственники у нее вроде были, но практически не навещали. Единственный сын умер достаточно молодым, оставив мать одну на этом свете. Я понимала, что могу скрасить ее одинокие вечера, поэтому всегда провожала. Потому что не могла иначе. Все хотела ее сводить в храм, но не получилось.
- Марина, я буду за тебя Бога молить, - говорила Александра Ивановна, глядя на меня снизу вверх, наклонив голову, когда приходило время прощаться. - Ты моя золотушечка!
Александра Ивановна каждый раз зазывала меня в гости на чай, но я никогда не оставалась. Честно говоря, не только потому что спешила домой, но и потому что боялась, чтобы кто-нибудь из соседей не принял меня ненароком за мошенницу, охотящуюся за квартирой одинокой бабушки.
Правда, как-то раз я зашла и она на радостях накормила меня своим скромным обедом. Кота дома не было. Кухня у нее была почти полностью пустая, только стол и холодильник, даже занавески были сняты.
- Я тебе дам свою вилку, а себе сейчас найду другую, - сказала она и вынула из ящика стола маленькую детскую вилочку с рисунком на ручке. Вилочка была очень красивой, старинной.
- Эту вилочку я купила своему сыну 50 лет назад, когда ему было 4 годика. И с тех пор эта вилочка у меня, - сказала Александра Ивановна, показывая мне ее. - А теперь давай покушаем.
Пока мы ели, я все посматривала на эту вилочку. Это было так пронзительно грустно. Старенькая бабушка, прожитая жизнь и эта вилочка, как символ невозвратно ушедшей молодости, полной радости и надежд, которые не сбылись... Сын умер много лет назад, а мать все еще жила и помнила своего маленького мальчика. От счастливого прошлого осталась только эта маленькая вилочка.
Я подумала, что люди смотрят на Александру Ивановну и не знают про эту вилочку. Про давно улегшуюся, но живущую в ее сердце боль. Встречая ее, думают, что все уже в прошлом. А она хранит эту вилочку, как самое дорогое сокровище.
31 декабря я решила зайти днем и поздравить Александру Ивановну с наступающим Новым годом. Она обрадовалась, завела меня в свою небольшую квартирку и усадила за стол. Обстановка была достаточно скромная: диванчик, ковер на стене, кукла на шкафу. Александра Ивановна достала откуда-то... бутылку беленькой.
- Сейчас выпьем за Новый год! - торжественно сказала она, наполняя до краев две рюмки.
Я занервничала. Опять же, а вдруг родственники заедут поздравить забытую тетку и увидят наше застолье, скажут еще, что я спаиваю старушку.
- Александра Ивановна, я не пью! - громко сказала я. - Я не буду.
Александра Ивановна, прикинувшись глухой, так же громко сказала: "Пойду за огурчиками".
Пока она ходила на кухню, я вылила содержимое рюмки в цветочный горшок. Старушка вернулась, поставила на стол огурчики и сваренные вкрутую яички.
- Так, что это такое? Ты зачем вылила? - она подняла мою рюмку, поднеся ее к своим почти невидящим глазам. И опять налила мне до краев.
Деваться было некуда. Мы чокнулись, я пригубила и ловким движением руки выплеснула остатки под стол.
- Александра Ивановна, простите, мне надо бежать, мама ждет! - вскочила я из-за стола. - Счастливого Нового года, до встречи!
Обняла ее, поцеловала и ушла. Это была наша последняя встреча. С ней общалась продавщица из нашего хлебного отдела, которая всегда давала ей хлеб бесплатно. Она мне и сообщила, что Александры Ивановны не стало. Квартира досталась родственникам, которые почти никогда не приходили к ней.
- Ее хоть отпели? - спросила я.
- Да, у нее верующие родственники, отпели и похоронили, - сказала Аня.
Для меня это прозвучало странно. Я записала Александру Ивановну в помянник и писала в записках на литургию. Сначала часто, потом реже. Я знаю, что она была одинокой и не знаю, молится ли о ней кто-то кроме меня.
Помолитесь о ней и вы, мои дорогие читатели!