Читатель канала "Московские истории" Михаил Сергеев рассказывает о том, как с его помощью численность коренного народа Крайнего Севера внезапно увеличилась на два человека.
Моя принадлежность к славной семье коренного малочисленного народа Крайнего Севера – чукчам – ведёт официальное летосчисление с 2002 года от Рождества Христова. Но в начале не стало слова. И слово это было – русский. Его не оказалось в моём новеньком паспорте, который я, загремев в инвалидную коляску, получил взамен удостоверения личности офицера.
На моё недоумённое: «А собственно… где?» начальник паспортного стола просветил меня, дремучего: «В соответствии с требованиями пункта 4 Положения о паспорте... в данный документ вносятся следующие сведения о личности гражданина: фамилия, имя, отчество, пол, дата и место рождения. И всё!». Я было попытался блеснуть хиреющими зачатками эрудиции: «Насколько мне помнится, в том же Положении сказано, что в комплект документов, представляемых для получения паспорта входит и свидетельство о рождении. А в нём чёрным по… зелёному написано – русский». На что мне был ответ: «И всё, товарищ подполковник в отставке. И всё…».
Так продолжалось до 2002 года, когда по стране покатился благословенный вал Всероссийской переписи населения. На телевизионных экранах замелькали коротенькие сюжеты о свободах и обязанностях будущих опрашиваемых. Косноязычные глашатаи наперебой загнусавили о моём гражданском долге и святом, неотъемлемом праве самоопределиться в национальной причастности. Кроме того, мне как разучившемуся ходить президентским законом милостиво дозволялось «переписаться» по телефону.
…Чуткая мембрана завибрировала уверенным мужским голосом должностного лица:
– Пункт переписи населения, здравствуйте.
Дальше – как по накатанному.
Фамилия, имя, отчество? – Пожалуйста.
Место жительства и регистрации? – Да местные мы.
Пол? – Право, даже обидно.
Возраст? – Увы, не первой свежести.
Гражданство? – Россия-матушка.
Наличие другого? – Боже упаси!
Ничто не предвещало ни ветерка.
И вдруг я почувствовал себя, как если бы пропустил жесточайший прямой в голову от самого Кассиуса Клея.
– Национальность?
– Что-о?!
– Ваша национальная принадлежность – какова?
– Не по-онял! А что это такое?
Теперь покрыться холодной испариной приспело время сборщику сведений. Из трубки доносилось шумное сопение. А я продолжал свирепеть:
– Итак, коль скоро вам столь необходимо заполнить графу в анкете, то извольте написать – чукча.
Конечно, никогда мне не доводилось бывать на Чукотке (а жаль!). Но, храня яркие воспоминания о Чукотском крае из фильмов 50-х годов и зачитав до дыр книги Юрия Рытхэу, я давно проникся глубокой симпатией к его трудолюбивому, безобидному, в большинстве своём доброму, наивному народу. Поэтому и решил, что не нанесу непоправимого ущерба русскому населению России, назвавшись чукчей.
Утратив былую уверенность, переписчик продолжил:
– Позвольте, но вы же – Михаил Иванович! Вы – русский! Я чувствую!
– Насколько мне известно, Конституция России защищает моё право свободного самоопределения национальной принадлежности. Поэтому настоятельно просил бы вас остановиться на моём варианте ответа.
– Ну, вы сами этого захотели, – произнёс вконец растерявшийся ответственный писец, и в телефонной трубке послышался нервный скрип пера.
Сбор оставшихся сведений прошёл быстро и гладко. Мало того, моя жена, когда-то – до «реформ» – украинка по национальности, без малейших возражений многострадального бойца переписного фронта тоже была записана чукчей.
Так мы влились в дружный семейный круг коренных малочисленных народов Крайнего Севера.
В 2012 году прошелестела очередная перепись. Ощущения национальной принадлежности в моей семье остались прежними. Мы с женой по-прежнему – чукчи и очень надеемся, что при расчёте бюджета Чукотки это будет учтено и деньжат братьям-чукчам подбросят чуть больше.#михаил сергеев
Другие истории Михаила Сергеева: "Хор мужественно пел. Я истерически хохотал", "Страшная" песня.