С рождения до одиннадцати лет я прожил в прекрасном советском селе на береги речушки Черкаин, недалеко от Бухтарминского водохранилища. Село было перенесено при затоплении, когда создавалось водохранилище. Оно было построено по проекту – ровные, параллельные улицы, удобное расположение школы, детского сада, магазинов.
Совхоз был процветающий – росло поголовье крупного рогатого скота, росли надои молока, колосилась пшеница, зеленели поля гороха, желтели поля подсолнечника.
Строились новые дома, школы, работал Дом культуры. Папа до получения диплома автомеханика работал водителем, он часто брал меня в поездки по полям, когда развозил обед механизаторам. До сих пор перед глазами стоят бескрайние колосящиеся нивы.
Когда я попал в те края в конце 90-х, я был шокирован. Там, где когда-то колосилась пшеница, рос только бурьян. Бурьян, бурьян и ничего кроме бурьяна. Сердце обливалось кровью, потому что я помнил, как здесь было когда-то всего лет пятнадцать назад.
Еще больший шок я испытал, когда в конце нулевых решил показать своим детям дом, в котором прошло мое детство. Мы отдыхали в соседнем селе на берегу водохранилища и решили съездить на мою малую родину. Я помнил красивый финский домик, рядом все надворные постройки – гараж, баня, летняя кухня, помещения для хранения дров, угля, кормов для животных и помещения непосредственно для содержания животных – мы держали курей, свиней и корову. В саду росли сливы, войлочная вишня, яблоки, клубника, малина. Был маленький огород для грядок и большой для выращивания картошки.
Когда я увидел то, что осталось от всего этого великолепия, я испытал просто шок. От дома практически ничего не осталось. Как мне сказали, через пару лет не стало даже того, что я успел запечатлеть на этих фотографиях.
Ехать по селу без слез было невозможно – ужасные непроходимые дороги, вместо многих домов пустыри. Село постепенно умирает. Оно не смогло пережить развала Советского Союза и той системы, которая существовала при нем. Очень жаль.
