Рассказы о трудном детстве выходят из моды незаметно, как солисты и группы шестидесятых. Их еще не забыли, но вместо музыки всё чаще звучат только названия, подобно именам усопших родственников. Вполне еще молодые люди дистанцируются от недавнего прошлого, как будто прошло полсотни лет. В такой обстановке приходилось знакомиться со «старой» музыкой малолетнему консерватору-одиночке, восстанавливая её по рваным пленкам и запиленным на радиоле пластам.
Трудное детство – одинаковое детство, когда каждому чего-то не хватает. Различие начинается с «чего именно». Кто-то собирал откровенные фото, кто-то марки Третьего Рейха (их-то как раз было навалом), кто-то – взрослые сплетни об ориентации известных артистов. Мне не хватало материала, я отставал, паниковал и деградировал.
Щедрое лето семьдесят третьего подарило мне три открытия. Это были концертные Джеймс Браун и Дорс, и еще один состав с названием, которое пришлось переспросить. «Молодые негодяи» – повторил голос в телефонной трубке.
Дорс и Брауна я знал хорошо, но шестьдесят шестой год манил, как манит ребенка распахнутая железная дверь в бомбоубежище.
Дебютный диск «Негодяев» гипнотизировал смесью старообразия, сыгранности и куража. Психоделический бзик слышался только в Good Lovin'. Что-то подсказывало, что это чья-то более ранняя вещь в обработке. Версию «Кларков», не менее странную, найти в ту пору было нереально. От групп с короткими стрижками усатые модники шарахались без оглядки.
Just A Little, напротив, звучала современно. Вокал напоминал Дэвида Байрона, которым бредили студентки. Но основными были Slow Down и I Believe – обе капитально запетые и чужие. Композиторский потенциал участников группы был мне пока неведом.
Старый рок-н-ролл Лэрри Вильямса, широко известный в исполнении Битлз, погружал в атмосферу танцевального вечера на кладбищенской танцплощадке. Лирическая I Believe, до которой уже успел добраться чуткий тайновидец Ободзинский, переносила в ресторан – на банкет скелетов и мумий.
С первых трех песен было очевидно – эта группа умеет всё, и позади у нее солидный опыт работы живьем. Несмотря на студийную слаженность, в каждую пьесу проникал бурлящий хаос клубного концерта. Они выступали перед Битлз на стадионе Шэй.
Правда, мне не хватило фантазии представить, что люди из «Негодяев» работали с Joey Dee, чей Peppermint Twist годом позже реанимирует Sweet. Причем, в заведении, упомянутом в культовой книге «Джин Грин – неприкасаемый».
Обожаю Чабби. – со вздохом сказала Молли. – Хоть он и негр. Ему, говорят, всего двадцать лет, и он поёт совсем рядом с нами – в «Пепперминт-лаундж»…
Домашним составом этого модного клуба были как раз Joey Dee and Starliters, чей пианист Феликс Кавальери станет основателем «Негодяев», чьи две первые пластинки изобилуют пьесами, подходящими для самых разных танцев.
Третий альбом все еще молодых Негодяев показал насколько многогранен талант участников этой группы. Ударник Дино Данелли оказался классным графиком, музыкальные композиции собственного сочинения говорили сами за себя.
На момент моего знакомства с этой группой в эфире не смолкала How Can I Be Sure в исполнении Дэвида Кэссиди. Одна из красивейших и оригинальных баллад в мировой поп-музыке.
Пожалуй, только песни Loving Spoonful пользовались таким же спросом у других исполнителей, как материал Young Rascals.
Но вернемся в щедрое лето семьдесят третьего, когда я тщетно пробовал копировать акустическое вступление I Believe на чешской гитаре «Татра».
Хотелось бы сказать несколько слов об остальных треках первого диска клинически недооцененной группы.
Феликс Кавальери стал использовать басовые клавиши органа до Манзарека. Формат и структура песен у «негодяев» были плотнее и вычурней, нежели у «дверей», служивших фоном для монологов своего комнатного «блейка».
Тем не менее, в обеих группах просматривается нечто общее, взаимно недостающее, подобное отражению в зеркале, меняющем черты того, кто в него заглянул.
Мастерство, профессионализм и опыт позволяли «Негодяям» сочетать сразу несколько функций, что не мешало участию в их записях других музыкантов. Студийными гостями группы были именитые джазмены – Хьюберт Лоус, Рон Картер, Дэвид Ньюмен, вездесущий гигант большого сакса Кинг Кертис.
И это не выглядит формальным жестом солидарности с активными противниками расизма.
Groovin’ вошла в репертуар классиков соула, потому что она полностью соответствует канонам этого важнейшего музыкального направления.
И все-таки вернемся в щедрое лето. Пьес на первом диске было всего десять. Треть материала я мог спокойно напеть, треть – разучить постепенно. Остаются две вещи. Они-то и стали подлинным шоком, имея между собою нечто общее, хотя и были написаны разными людьми.
Я имею в виду I Ain't Gonna Eat Out My Heart Anymore и Like A Rolling Stone – оба шедевра мне открыли «Негодяи». Среди доступных мне в ту пору сограждан поклонников песен такого рода быть не могло.
В дальнейшем мне регулярно попадались люди, с азартом цитирующие You Better Run, годами охотившиеся за колдовской «Нубией», где по преданию расположена одна из Башен Сатаны и ставил свои опыты чернокнижник Якуб. Но в ту пору я таких людей не встречал.
Англо-американский девичий тандем Сойер и Бартон написали сразу две песни для первого диска «Негодяев», одну – просто песню, другую – манифест молодежного эгоизма на уровне Get Off Of My Cloud Стоунзов. Трудно представить, что авторам пошел девятый десяток.
I Ain't Gonna Eat Out неожиданно и крепко сделают Angel на запоздалом повороте от помп-рока к глэму.
Разумеется, речь в этом тексте идет об обстоятельствах персонального «открытия» всемирно известной группы, и я не претендую на роль первооткрывателя, говоря о себе только чтобы подчеркнуть силу искусства, которое само доходит до кого надо.
Дальнейшее представить нетрудно – интенсивный поиск других пластинок, ни одна из которых не разочаровала. В том числе и «одиозная» Freedom Suite, похожая разнообразием на волшебную коробку All Things Must Pass.
Это было собрание авторских песен со студийным джемом в довесок, который меня лично никогда не раздражал. За ним - еще две пластинки в виде существенного эпилога с глубоким комментарием.
Живая See и всё еще полная жизни Search and Nearness. Несмотря на стабильный приток собственных композиций, группа всегда находила место для скромного, но стильного кавера, как правило, в стиле соул.
Последней каплей в источнике стал Peaceful World, один из самых впечатляющих последних альбомов.
Предсказуемость без претенциозности была и остается одной из наиболее привлекательных черт «младших классиков» американского рока. И эта группа полностью соответствует данной категории.
На этом практически всё. Волшебная дверь в щедрое лето закрывается. Но та, что ведет в подвал бомбоубежища, по-прежнему нараспашку. Заходи – гостем будешь. – телепатирует темень за её порогом. Потому что четвертым открытием щедрого лета стали раскопки немецкого кладбища при прокладке теплоцентрали. Like A Rolling Stone я слушал, наблюдая в окно, как дети рабочих играют черепом в футбол и фехтуют костями.
👉 Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VК
