«Человек с киноаппаратом», реж. Дзига Вертов, 1929
Один из главных отечественных фильмов в истории кино и однозначный памятник 1920-м, где каждый режиссер был первопроходцем, экспериментатором и теоретиком. «Киноглаз» Вертова, оператора Михаила Кауфмана и монтажера Елизаветы Свиловой пытается уловить ритм жизни обычного человека раннего СССР — с утопическими надеждами на беспристрастность камеры и силу механического зрения. Пробуждающиеся и торопящиеся, танцующие и работающие жители Киева, Одессы и Москвы складываются в фантастический узор упорядоченного хаоса большого города и, если шире, общества будущего. Практическое пособие по монтажу и созданию ритма в абсолютно немом фильме, «Человек с киноаппаратом» неоднократно озвучивался — лучшие версии принадлежат Майклу Найману и группе The Cinematic Orchestra, совместившей пляски черного и белого с современным джазом, который только подчеркивает всесилие киноглаза.
«Человек-гризли» («Grizzly Man»), реж. Вернер Херцог, 2005
Биография одного из главных энтузиастов по защите природы Тимоти Тредуэлла, посвятившего жизнь спасению гризли от влияния человека и воспитанию ответственного отношения к окружающей среде. В 2003 году он и его девушка, тоже исследовательница, были убиты медведями во время съемки документальных материалов о подготовке гризли к спячке: именно осенняя охота за питанием делает гризли особенно опасными для человека. Из сотни часов съемок гризли, которых Тредуэлл считал не просто своими братьями меньшими, а друзьями и компаньонами, Херцог смонтировал фильм, включив в него интервью с членами семьи зоолога, другими учеными и местными жителями. Потрясающий саспенс, итог которого всем известен еще в начале фильма, — пример работы Херцога с темой смертельной опасности. Важный для него конфликт веры и инстинкта самосохранения и здесь выходит на передний план: Херцог снимает о человеке, чей энтузиазм превращается в одержимость, а вдохновенный идеализм не выдерживает никакой проверки реальным положением вещей.
«В Джексон-Хайтс» («In Jackson Heights»), реж. Фредерик Уайзман, 2015
В самом многонациональном нью-йоркском районе Джексон-Хайтс зреют перемены: местные хозяева недвижимости задирают цены и, кажется, скоро через каждую улицу можно будет встретить привычный супермаркет и Starbucks вместо магазинчиков и закусочных. Многообразный, хаотичный, наполненный людьми всех религий и происхождений, Джексон-Хайтс постепенно сдается под натиском глобального капитализма, а американский классик документального кино Фредерик Уайзман за этим наблюдает. Уже 50 лет он регистрирует меняющуюся Америку — без закадрового текста и говорящих голов снимает сложную и непостижимую жизнь вокруг себя: от Университета Беркли до старшеклассников в 60-е. Здесь он обращает внимание на то, как устроены горизонтальные связи и анархическое самоуправляемое сообщество. Муниципальный политик и открытый гей, участник прайда. Курсы вождения и языка для таксистов-иммигрантов. Бабушки, переживающие за местный садик. Участники кружков развития. Уличные музыканты. Собрание обеспокоенных дольщиков. Собрание обеспокоенных нелегалов. В камере Уайзмана всем дают высказаться и всем находится место: так выглядит неуправляемая, вдохновляющая, сложная жизнь вокруг нас, построенная на тысяче маленьких договоренностей.
«Без солнца» («Sans soleil»), реж. Крис Маркер, 1983
Часто называемый одним из лучших документальных фильмов в истории, эксперимент 80-х от французской легенды Криса Маркера — кино о природе памяти, свежести впечатления и постоянном внутреннем монологе, сопровождающем путешественника и исследователя. Эссе Маркера отображает несколько географических и эстетических полярностей — технологизированную Японию, коммерческую Америку, стихийную Исландию и все еще дикую Гвинею-Бисау, под виды которых женский голос зачитывает вымышленные письма от ненастоящего оператора фильма со сказочным именем Сандор. «Без солнца» — фильм-дневник, который, как поэзию, бессмысленно пересказывать своими словами: иначе придется подбирать правильные выражения для зернистости пленки, контраста и занесенной вулканическим песком деревни, в которой автор оказывается в начале и конце фильма. Лучшее продолжение Маркера — дневниковые фильмы Йонаса Мекаса, где невидимые ежедневные переживания возвращают послевоенному человеку радость, непосредственность переживания и теплоту невидимого опыта.
«Монтерей Поп» («Monterey Pop»), реж. Д.-А.Пеннебейкер, 1968
В 60-е было два главных фильма о музыкальных событиях — «Вудсток» и «Монтерей Поп», снятые с разницей в один год. В «Монтерее» (на счету режиссера — фильмы о Бобе Дилане, Джоне Ленноне и Дэвиде Боуи) очевидно, что толпа «лета любви» еще не превратилась в наводнение раздетых людей, одетых по хиппи-моде. «Монтерей Поп» — фестиваль, на который приехали в первую очередь из-за музыки, а уже во вторую — из-за кайфа и природы, регистрирует переход в другое качество и новый масштаб Дженис Джоплин, Рави Шанкара, The Who и Саймона и Гарфанкела. Сидящие на стульях и осторожно танцующие на небольшой площади молодые ребята — в первую очередь, интеллектуалы и продвинутые модники своего времени, купившие билеты на запуск любимой субкультуры в космос. Как это часто бывает с архивными съемками, наблюдать за макияжем и укладками обычных гостей фестиваля едва ли не интереснее, чем за сценическими конвульсиями Таунсенда или гитарой Джими Хендрикса. Вечный, заряжающий и 50 лет спустя и неповторимый фильм из самого сердца интереснейшего времени.
«Старая добрая Фрида» («Good Ol' Freda»), реж. Райан Уайт, 2013
В маленьком британском домике авторы фильма находят пожилую Фриду — девушку, которая работала машинисткой и, будучи еще подростком, стала хранительницей фан-клуба The Beatles. С первого дня, когда группа выступала в ливерпульских подвалах, до распада, когда в студию прислали десятки тысяч фанатских сожалений, Фрида проводила с битлами очень много времени: как невидимая героиня комедий Ричарда Лестера, сопровождая их на звездном пути. «Старая добрая Фрида» — нежный фильм о дружбе, о соседстве звездной жизни и незаурядной жизни и о том, почему мир, включая Фриду, был по уши влюблен в The Beatles. Отличница, тихая мышка и большая душа, 70-летняя Фрида вспоминает свингующие 60-е и смотрит на приключения молодости с дистанции своей ничем не примечательной британской жизни. Бывшая секретарша, которую можно найти на половине снимков группы, рассказывает непосредственную и очень живую историю поколения и супергруппы без нарциссизма и спекуляций.
«Париж горит» («Paris Is Burning»), реж. Дженни Ливингстон, 1990/«Прими позу» («Strike a Pose»), реж. Эстер Гулд, Рейер Зваан, 2016
В конце 80-х Дженни Ливингстон несколько лет наблюдала за субкультурой балрум-танцев, популярных в первую очередь среди бедных и непривилегированных жителей Нью-Йорка: афроамериканцев и латиноамериканцев, преимущественно геев и трансгендеров. Местные конкурсы и закрытые клубы, маргинальные компании и дневные работы — все это осталось в объективе режиссера в виде потрясающих архивов зернистой пленки и беспрецедентным кодом доступа. Ничего настолько же интересного по колориту, яркости персонажей и антропологической точности в музыкальной подпольной документалистике долгое время не было. Пока пара европейцев снова не отправились в Штаты, чтобы встретить знаменитых танцоров, которые изобрели вогинг — то, чем занимались в «Париж горит» и что стало основой эпохального видео Мадонны «Vogue». Большинство из них выросли из контекста балрума и в подтанцовке Мадонны наконец обрели всемирную славу и невероятные гонорары. Документалисты «Прими позу» встречают их через два десятилетия после триумфа, эпидемии СПИДа, мировых турне и хроник красивой жизни. Как часто бывает в таких случаях, встреча однополчан многое говорит о поколении, ушедшем времени, непоправимости и силе личного выбора: две смерти, нищета и всемирная известность, дискриминация и спокойная зрелость — в каждом из героев «Прими позу» отражается десяток возможных сценариев для известного танцора начала 90-х, где делить сцену с Мадонной — или самое начало, или пик жизненного пути.
«В поисках Шугармена» («Searching for Sugar Man»), реж. Малик Бенджеллул, 2012
Сиксто Родригес — один из многих детройтских музыкантов на американской сцене 60-х — совершенно затерялся в лавине талантов, накрывших Штаты во времена борьбы за гражданские права. Сын трудовых иммигрантов из Мексики и шестой ребенок у родителей, Родригес выпустил несколько альбомов, так никогда и не прославившись. Зато его пластинки стали невероятно важными для Южной Африки, переживающей эпоху сопротивления апартеиду, — альбомы Родригеса были у каждого активного и сознательного молодого человека вне зависимости от цвета кожи. В середине 90-х растворившегося в неизвестности музыканта пытаются найти, чтобы пригласить его в ЮАР в качестве почетного гостя, а заодно перезапустить карьеру, которая не случилась в свое время. Фильм Малика Бенджеллула, снятый на последние деньги и голом энтузиазме, — потрясающий аргумент о роли человека в истории: ничего не подозревавший Родригес внес вклад в совершенно чужое для него сообщество и стал символом больших перемен на другом конце света. Главный герой много лет спустя с историями разбитой мечты, случайных подработок и маргинальной зрелости — настоящий самородок и доказательство того, как музыке по силам менять мнения и жизни других.
«Самозванец» («The Imposter»), реж. Барт Лейтон, 2012
Исчезнувший из родительского дома в Америке Николас Барклей объявляется на другом конце света и делает звонок в полицию: он заявляет, что его похитила группа солдат и обманом перевезла в Европу. Следователи привозят ребенка к его родителям: ребенок выше на несколько сантиметров, старше на несколько лет, говорит с акцентом и имеет от природы темные волосы, тогда как Николас был русым. Друзья не узнают Николаса, зато его родители с радостью принимают его в семью, никак не реагируя на многолетнюю околокриминальную историю Фредерика Бурдена — взрослого парня, несколько раз выдававшего себя за других детей. Что заставляло окружающих верить ему? Были ли это безутешные родители, потерявшие адекватный взгляд на мир, или преступники, желающие замять прошлое? Как французский преступник втерся в доверие к ФБР и располагал к себе во время допросов? Документальный триллер объясняет природу криминального таланта и человеческого желания заблуждаться на примере страшной истории исчезновения.
