Часть 7 Часть 8 Часть 9
Часть 10 Часть11
…Богдана злилась:
- Ну, чего ты киснешь целыми днями?.. Не звонит – значит, не считает нужным звонить тебе! Опомнилась! Дочка ей понадобилась!
Да, понадобилась. Вспоминала Милочка крошечную Лизу, не верила, что это счастье… не оцененное ею счастье всё же было в её жизни… Не оцененное, не замеченное – дочка… Только бы приехала домой! У неё нет никого роднее матери… И у Милы нет никого роднее дочки…
А безжалостные Данкины слова ядовитой злостью прямо колотили по вискам:
- Сказать тебе… как и где твоя дочка зарабатывает на жизнь? Хочешь знать?.. Я тебе уже говорила, помнишь?.. – Лизка твоя успешно реализует принцип: от каждого по способностям… каждому – по труду! А способности у твоей дочки известные…
Мила прижала ладони к ушам, а Богданины иголки всё больнее вонзались в сердце… А сознание вдруг озарили ослепительные молнии:
- Это тебе… за Алёшку, Виталькиного сына… И за Витальку... и за ту ясноглазую девчонку, что так крепко тогда держалась за Алёшкину руку... Я так безжалостно, жестоко всё решила тогда… а глаза этой девочки… когда она уезжала…
Мила в беспамятстве упала прямо здесь, на крыльце, где в упоении кричала Богдана правду о её дочери…
А потом приехала Лиза… Данка недоверчиво оглядывала ставший неузнаваемым дом – чистота такая… тянула носом – в духовке жарилась курица… Сидели за столом. И даже Богдана не сдержалась – вытирала слёзы, когда Лиза рассказывала о девушке с ясными глазами, Надежде, лейтенанте флота, как она в два счёта расправилась с Ларсом… о капитан-лейтенанте Алексее Огнецвете, своём двоюродном брате… Как он строго отругал её – за то, что школу бросила, и велел снова пойти учиться…
… Когда Огнецвет склонился над новорождённой дочерью, Верочка прикрыла уставшие глаза, сказала:
- Она так похожа на тебя. Её зовут Надюша. Я уже назвала её.
И по промелькнувшему счастью в глазах мужа поняла, что не ошиблась… Потянулась к Алёше, а он поцеловал её повлажневшие ресницы, прошептал:
- Спасибо за дочку. Я так хотел... так ждал её!..
А через полтора года Верочки не стало… Она умерла в госпитале от ран и потери крови. В ту ночь капитан-лейтенант Огнецвет со своими бойцами выполняли очередную задачу по ликвидации диверсантов в море. Боевики террористической организации начали обстрел населённых пунктов и лагеря беженцев в провинции Латакия. Фельдшер Вера Огнецвет вместе с подругами, медсёстрами и врачами с Тартуса и Хмеймима, отравились в Латакию – их помощь была бесценной для беззащитных жителей и беженцев...
Верочка ненадолго пришла в себя. Превозмогая страшную боль, взяла Алексея за руку, поднесла его ладонь к своим губам... Огнецвет навсегда запомнил, какими горячими были её руки и губы, просто полыхали огнём... Она виновато прошептала:
- Знаешь... там были совсем крошечные дети... А у одной женщины... знаешь, Алёшенька, она молодая такая... почти девочка... я роды приняла... она тоже родила девочку... красивую такую, славную… – Верочка задыхалась, шёпот её прерывался. – Алёшенька... береги доченьку, нашу с тобой Надежду... Она тебя очень любит... Теперь она и за меня тебя будет любить...
Маковым цветом горело Верочкино лицо, синева глаз стала ещё гуще... Она искала его взгляд:
- Алёшенька... а ты... хоть немножко... любил меня? Успел полюбить?..
Алексей склонился к её губам, поцеловал жену.
- Люблю, Вера...
Она счастливо закрыла глаза.
- Ты иди, Алёшенька, к Надюше... иди. А я посплю немного. Я люблю тебя...
Из-под опущенных ресниц катились слёзы… Уходя, Алексей расслышал страшно горький Верочкин шёпот:
- Каким коротким было счастье…
…Капитан третьего ранга Огнецвет вернулся в Североморск. Прошло полгода… и ничего не утихло… Верочка так хотела увидеть его Североморск, это холодное, грозное и гордое своей неприступной красотой северное море. Она знала, что здесь будет проходить дальнейшая служба мужа, и уже любила этот город, как любила всё, что связано с ним, Алексеем.
Предстояли боевые учения. Огнецвет уходил в море. Варюша Скворцова выручила: днём маленькая Надюшка будет в детском саду, а по вечерам она со своим подросшим Серёжкой будут забирать девочку домой. Шестилетний Серёга души не чаял в малышке. И Надюшка радовалась, когда Серёжа приходил за ней в садик. Алексей горько усмехнулся: как повторилась судьба!.. Его, Алёшку, отец растил один… и теперь он тоже остался один…с дочкой. Как жалел он свою маленькую девочку! Он-то ничего, мальчишкой был… а девочке так нужна мама… Отцовское сердце разрывалось от боли: дочка не плакала, но и не смеялась, даже не улыбалась… Иногда ночью звала маму. В синих-синих глаз малышки словно застыла удивлённая грусть.
Старший лейтенант Аверина два месяца была в Москве. Соскучилась по Североморску!.. Вечером собиралась пройтись по набережной, подышать родным воздухом. Подружка, мичман Катюшка Ларионова, попросила забрать сынишку из садика. Надя радостно согласилась – маленького Тимошку она очень любила, и, когда Катюша дежурила, всегда забирала мальчишку к себе. Не спеша шла к садику. По пути встретила Скворцовых, Варюшку с Серёжкой. Надежда присмотрелась к Варе: что-то уж очень загадочно она сияет… Ладно, сочтёт нужным – расскажет…
В группе, среди уже знакомых малышей, Надежда увидела новенькую девочку. Ахнула: это чья же такая… синеглазая?..
А девчушка смело подошла к Вариному Серёжке – оказывается, они уже были знакомы. Надежда застыла: откуда в глазах малышки столько грусти? Ну, что ты, маленькая?..Чья же ты?
Девочка держалась за Серёжкины руки, серьёзно смотрела на Надю…
Варя сказала:
- Это Надюша… Огнецвет. Алексей вернулся.
Мир медленно уплывал… Надежда осторожно взяла малышку на руки. Девочка прерывисто вздохнула, прижалась к Наде, притихла… Надежда вопросительно смотрела на Варю. Варюша собралась что-то сказать, да лишь рукой махнула, отвернулась, незаметно смахнула слёзы.
- Ты прости, Надя… Алексей… пусть сам всё скажет. Не могу я…
А Надя стала приходить в детский сад. Останавливалась поодаль, смотрела на маленькую девочку, которую звали так же, как и её… С замираньем сердца ждала… хотела увидеть Надюшину маму… убедиться хотела, что у Алёшки всё в порядке: она молилась о его счастье все эти годы… А Надюшина мама не приходила, малышку забирали Скворцовы, а Надежда боялась расспрашивать Варюшу, боялась услышать, что произошло что-то безжалостное, несправедливое… Её Алёшка должен быть счастливым! И та совсем юная синеглазая девочка – она прямо светилась от любви к нему…
Варя сдерживала слёзы, качала головой. Однажды пригласила Надю зайти к ним. Малышку забрали из садика, они с Серёжкой играли корабликами. Варя грустно улыбнулась:
- Мой сын решил сделать из Надюшки морячку… А ей бы в куклы поиграть, так не с кем…
Девочка взяла альбом с фотографиями, подошла к Надежде. Надя посадила малышку к себе на колени. Сердце у старшего лейтенанта Авериной сжалось: малышка гладила ладошкой фотографию молодой, очень красивой женщины.
- Мама! – голос девочки невыразимо грустный… Она вдруг обняла Надежду, серьёзно спросила: – А ты тоже мама?
Когда Надюшка убежала к Серёжке с его эскадрой, Надины глаза снова встретились с Вариными. Варя с Романом переглянулись. Скворцов негромко сказал:
- Мама её… Жена Алёшкина, Вера, погибла. Там, в Сирии…
Капитан третьего ранга Огнецвет вернулся с учений. С Надей они случайно встретились в Штабе флота. Старший лейтенант Аверина чуть кивнула, торопливо пробежала мимо… Быстро оглянулась: ей захотелось упасть и целовать Алёшкины следы… А ещё хотелось обнять капитана третьего ранга, поцеловать его усталые глаза, сказать что-то такое… утешительное, доброе, нежное… И не знала, найдёт ли она такие слова, что хоть немного уменьшат его горе и боль, есть ли вообще такие слова на свете… И синие-синие глаза Алёшкиной невесты так доверчиво, робко и счастливо говорили:
- А я теперь его жена… я так люблю его!
Алексей тоже обернулся… а Надя уже убежала… Горько подумал: возврата в детство всё же не бывает…
Надежда избегала капитана Огнецвета. По ночам плакала – теперь не было возможности видеть маленькую Надюшку… представляла её грустно-удивлённые глаза, вспоминала, как она с надеждой спросила:
- А ты тоже мама?
А потом… Старший лейтенант Аверина возвращалась со службы. Не торопясь, шла к своему дому… И вдруг увидела перед собой капитана Огнецвета. Он серьёзно и грустно смотрел на неё. От его негромкого голоса у Нади подкосились колени…
- Ну, чего ты прячешься… убегаешь от меня? Надюша!..
Надя и сейчас готова была убежать… да ноги не несли… И она расплакалась. А Алёшка обнял её, что-то говорил, целовал её волосы. Потом они говорили одновременно, сбивчиво, сразу обо всём… и понимали друг друга – до немыслимых тонкостей понимали…
Капитан третьего ранга сказал:
- Я тебя никуда не отпущу.
Вместе зашли к Скворцовым, забрали Надюшку. Огнецвет хотел взять дочку из Надиных рук, но малышка прижалась к ней, и Надя закачала головой, несла маленькую до самого дома… А когда уложили малышку, Огнецвет рассказывал о Вере. Он ещё никому не рассказывал этого – как Верочка ненадолго пришла в себя в госпитале… какие горячие были её ладони… а сейчас говорил, говорил… Ладонью прикрыл глаза, и говорил – как Верочка просила беречь малышку, любить её… как жалела о том, что счастье было таким коротким…
Надя не вытирала слёзы, тихо шептала:
- Бедная… бедная девочка!..
…Вот так и случилось, что они не ходили на свидания друг к другу, не признавались друг другу в любви… и первые поцелуи у них были с другими… Так вышло, что они словно шагнули из детства – сразу во взрослую жизнь. Надя стояла у тёмного окна, смотрела на море. А когда услышала осторожное дыхание Алексея, повернулась.
- Алёша… Ты ложись. Я посмотрю, как Надюшка… и здесь лягу, на диванчике. Иди, тебе вставать рано…
Алексей, почему-то соглашаясь, склонил голову…
Прошло несколько дней. На службе Надя с Алексеем почти не встречались. По вечерам Надежда забирала из садика маленькую Надюшку. Ужинали молча, укладывали малышку… А однажды ночью Надя зашла в комнату Алексея. Тихо легла рядом. Алексей молчал, но она услышала, как забилось его сердце… Медленно нашли губы друг друга… Ласка и… жалость друг к другу были похожи на мгновения счастья… И они стали ждать ночей, чтобы дать друг другу это счастье…
Но потом он лежал молча… смотрел в какую-то свою даль, уходил в эту даль, оставлял её одну. И курил.
- Я люблю тебя, Огнецвет, – смело сказала Надя. И вдруг заплакала. – И… я знаю, мне надо уйти. Но Надюшка!.. Она зовёт меня мамой, – прижалась мокрым лицом к Алёшкиной груди: – Мне самой… так рано пришлось отвыкнуть от слова мама… А Надюша… дочка твоя…. Для меня мир светлеет, когда в садике, знаешь, ручки вот так распахнёт, бежит ко мне:
- Мама! – А вечером укладываю её, а она руку мою не отпускает… – Надя улыбнулась сквозь слёзы: – А вчера спросила: а ты – папина невеста?..
И холодело сердце – от слов Алексея:
- Да, наверное, тебе… лучше… без нас. Ты красивая, – в Алёшкином голосе – скрытая мужская, мальчишеская обида. – И лейтенант Егоров влюблён в тебя… все знают… – Замирая сердцем, спросил: – У вас… было?..
Надя усмехнулась: было… Года полтора назад – как из Сирии вернулась… Егоров тогда ещё курсантом был, на практике, в подчинении у старлея Авериной… Страшно скучал по своему Курску… сопливый такой мальчишка был… одного Надиного взгляда боялся.
- И правильно делал… Я тогда… жёсткой была, после Сирии, – Надежда улыбалась, вспоминала. – А он… жалкий такой… послушный. И ничего не умел… Как-то налепила пельменей – делать было нечего… А куда мне их?.. Взяла его за руку, привела к себе, ешь, говорю… с олениной. В твоём Курске тебе таких никто не приготовит… – Вздохнула: – Ну, и было.. – Зашептала: – Я тогда, на свадьбе твоей… влюбилась в тебя. По-настоящему, не как в нашем детстве… А любить тебя было нельзя… поэтому и позвала к себе курсанта… чтобы помог справиться с любовью… запоздалой…
- Справилась?..
А Надюша искала его губы… Ласки были счастьем – хоть и недолгим. А потом… ещё непреодолимей становилась пропасть между ними…Эта пропасть была их юностью, что прошла у них друг без друга… а на дне пропасти – Надюшкины горькие детдомовские обиды… когда ей пришлось научиться драться ногами… на дне пропасти – та девочка с Алёшкиного выпускного, Надя-Надин… что была первой… вместо неё, Алёшкиной Надюши… Была синеглазая девочка, Алёшкина жена.. и этот старательный лейтенант… И никак не получалось шагнуть через эту пропасть – юность… чтобы дотянуться друг до друга, взяться за руки… И Надя собрала все силы:
- Алёшка! Алёшка, ты что!.. Это же мы с тобой! Мы! Алёшка! Я вот эту родинку твою… помнила… запах волос твоих… как ты тогда, на берегу, мокрое платье с меня снял, в рубашку свою укутал, помнишь? – Напоминала отчаянно, и с надеждой, и без надежды – вернуть его туда, где они были совсем родными и жить не могли друг без друга…
Алексей ласкал губами её соски, а она замирала, прислушивалась к незнакомой боли, к тому, что вдруг закружилась голова… Как хорошо, что он держал её в своих руках!
А потом, когда он снова потянулся за сигаретой, Надежда, счастливая своей догадкой… о боли в налившейся груди, преодолевая свой страх – казалось, что она летит вниз головой в ледяной омут, сказала:
- И вообще, Огнецвет… Будешь курить на улице. Я беременная. И Надюшка сестричку просит… Мы с ней по-нашему, по-женски… уже давно это обсудили – что нам нужна ещё одна девочка.
А он прикрыл глаза… Надя поцеловала его мокрые ресницы. Пропасть медленно отодвигалась, потом осталась далеко позади…
Когда родилась девочка, все вместе назвали её Верочкой. Капитан третьего ранга Огнецвет серьёзно сказал, что теперь им просто необходима ещё одна дочка – Любочка, Любовь…
Надюша согласилась, прошептала:
- Алёшка, я так хочу рожать от тебя детей…
А рожали вместе с Варей Скворцовой. Варюшка вздохнула – так мечтала о дочке! А родился опять мальчишка. Любовалась Надиной девочкой, жаловалась:
- Мой Ромка, видно, только мальчишек умеет… А твой Огнецвет – видишь, каких красавиц!..
Надежда смеялась:
- Да какие наши годы, Варь! Не последний раз рожаем… Ещё и мальчишки будут, и девочки.
И Варя улыбнулась:
-Ладно! Мальчишкам моим невесты нужны…
Часть 7 Часть 8 Часть 9
Часть 10 Часть11
