Большинство людей видели такое облачение католических епископов и кардиналов только на фотографиях в интернете. Учитывая редкость момента - подобное хоровое облачение не рекомендовано к ношению с 1969 года, а в Риме и вовсе под запретом, всякий раз священники в роскошных плащах становятся объектами невероятного внимания, и как следствие критики, иронии и издевательств. Не так давно профессор Университета Рохэмптона Тина Битти устроила у себя в фб соревнование на самую смешную подпись, впрочем, собрала только пестрый веер банальностей вроде сравнения с дрэгквин, завсегдатаями прайдов и дамами на балу.
В основном редкие снимки очень немногих священников, выбравших для себя ношение длинной мантии пурпурного или алого цвета в зависимости от сана, называемой cappa magna, сопровождаются ироническими, если не издевательскими комментариями и являются постоянным объектом критики ‘прогрессивно’ настроенных верующих, журналистов и либеральных католических спикеров.
Не стоит думать, что архаичный наряд носит только ультратрадиционалист кардинал Берк, хотя высказывания в его адрес по этому поводу весьма характерны для восприятия длинного кардинальского плаща в целом. «Берк носит этот плащ, чтобы досадить всем», «Представьте во что превратится церковь, если он станет Папой», «Лучше бы стоимость этого наряда отдали бедным», более взвешенные аргументы представляют дискуссию, отступают ли отдельные прелаты церкви от достояния Второго Ватиканского Собора (1969 год), возвращая из забытия cappa magna?
В общем, в пору виртуальных комитетов этики каждый из нас сталкивался с тем, как некая тема, как, к примеру, это экзотическое и редкое сановное облачение, становится предметом тщательного выслеживания и охоты со стороны неутомимых сыщиков, вооруженных всеми средствами наблюдения от подзорной трубы до фоторужья, лишь бы найти повод для желчных возмущений.
Для начала, хотелось бы прояснить, что мантия «великий плащ» это не литургическое одеяние, а по сути богатая cappa horalis, предназначенная для торжественных шествий, пребывания в хоре, а не у алтаря, то есть для посещения службы, а не ведения литургии. Можно описать cappa magna как cappa parva с невероятно длинным шлейфом, который непременно должны придерживать сзади. Иначе называется плувиалом - от слова дождь, по виду струящейся шелковой материи, из которой шьётся, напоминающей колебание воды и нисходящие потоки. Каппа магна делается с большим капюшоном с шелковой или горностаевой подкладкой в зависимости от сезона, закрывающим спину, плечи и грудь - надевают этот капюшон только во время покаяния.
Когда пурпурную или алую мантию какого-нибудь консервативного архиерея называют излишне роскошной, то стоит вспомнить, что плащ с семиметровым шлейфом до 30 ноября 1952 года мог быть 15-метровым, и в принципе мало кого смущать. А вот в 1969 году каппу магна лишили горностая, классифицировали как не обязательную, а в пределах Рима просто провозгласили нежелательной. Но в 2007 году Бенедикт XVI выпустил апостольское письмо Summorum Pontificum, которым снял многие ограничения, провозглашенные Иоанном XXIII на Втором Ватикане, фактически восстановив древнюю литургическую традицию и, вместе с тем, возможность непредосудительного ношения каппы магна. Иначе бы что, завтра кто-нибудь предложил бы отказаться от латыни?
Если бы спросили меня, то я бы попросил вернуть богатый переносной папский трон Sedia Gestatoria, поднимаемый 12 людьми на плечах; рипиды, огромные круглые и звездообразные веера из павлиньих перьев у престола Папы; и конечно же тройную тиару, отбывающую долгий срок в папской сокровищнице. Да, это куда лучше облачений, сшитых из мешков из-под картошки, и да, возвращение плувиала не обязательно означает победное шествие архаичного клерикализма.
Трактовка великолепного пышного плаща, который можно растянуть до границы Ватикана, как отсылки к костюмированным драмам типа Борджиа выдает поверхностность и непонимание не только простейших церковных связок «красный цвет и кровь мучеников», но и символики облачений вообще, как и глубокого символизма и непреходящести всей литургической традиции.
Великая каппа, как и многие элементы великолепной католической литургии - не просто полузабытая традиция, а средство невербального общения церкви с прихожанами, которое не должно быть современным или актуальным, а должно сообщать о ценностях, заложенных в конкретном знаке и жесте. Разве можно умалять значительность не просто литургического, но и богословского символизма, стоящего за каждым элементом смыслового наследия церкви, включая cappa magna?
Это не просто мантия, поддерживаемая несколькими людьми, это своеобразное олицетворение великолепия мира и мощи христианских ценностей. Облачаясь в великую мантию, священник затем публично разоблачается, представая перед клиром смиренным, затем постепенно как бы оборачивается новым человеком по заветам апостола Павла, включая крещальную альбу, далматик прощения и ризу милосердия. После символического облачения в образ Христа, архиерей второй раз входит в храм. Словом, сам ритуал облачения в cappa magna передает одну из ее идей - оставление могущества и славы мирской вдали от алтаря, а именно публичное снятие этого пышного наряда с епископа и как бы его приравнивание ко всему собранию, после чего он входит в церковь уже в священнической одежде. В осуждении таких деталей церковной жизни прогрессивными критиками есть парадокс - те же люди скорее всего назвали бы подобный обряд завораживающим и невероятным, если бы он касался не доминирующей религии, а локального верования.
Стоит ли связывать цитату из Евангелие от Марка и слова Иисуса о книжниках в длинных одеждах и бедной вдове, отдающей храму последнее, с аргументом о богатствах церкви на фоне царящего в мире экономического кризиса? Следует учесть, что сегодня католические организации являются одними из крупнейших благотворителей в мире, а видимые богатства, как убранство церквей, реликвии, ризы и мантии - наследие, собранное многими поколениями, не приобретаемое вновь и вновь, а постепенно приумножаемое, бережно хранимое и являющееся важной частью церковной репрезентации и представления красоты службы Богу. Как минимум наивно и недальновидно предлагать церкви, уже представляющей величайшую гуманитарную силу и в части материальной помощи, и в части духовного служения, отказаться от канонов, чтобы выручить незначительные средства для дополнительной благотворительности. Великолепие убранств и иллюстративные традиции все еще являются тем, что может заинтересовать в церковной проповеди новую паству, увеличив число благодеяний.
Трудно назвать сегодняшние условия величайшим бедствием в истории человечества, повидавшего настоящее горе, нищету и голод в своей недавней истории. Так что нападки на внешние проявления церковных традиций это скорее эстетический спор, который имел место и в VI, и в XII, и в XVIII, и в XX вв. В разные исторические моменты развитие церковной эстетики служило государтсвенным задачам и вопросам богословия, да, порой перекрывая молитвенные идеи и другие ценности церковного служения, а порой являясь опорой для матери-церкви в сложные времена. Возрождение такого облачения как cappa magna сегодня в чьих-то глазах может изображать нарастание церковной отстраненности от мирских дел, а кто-то разглядит в этом глубинное обращение к символическим традициям для поиска ответов на насущные вопросы. Непременно возникает вопрос современности церкви и адекватности ее образа актуальным реалиям, но так ли серьезно это вопрошание, если оно строится лишь на эстетических претензиях, мимолетных модах и изменчивых вкусах публики, назодящейся в заложниках у популярной культуры? Неужели мы дойдем до оценки божественной литургии с точки зрения скучающего светского обывателя? А что, если рассмотреть живые и здравствующие древности в церкрвном обиходе как символ сохранения традиционного искусства, ремесел и каконов в условиях технологических переворотов и революций потребления? Дом Бога останется местом, где красота творения предстает такой же, как сотни лет до этого, во всем величии человеческого созидания и творчества? Великая каппа несет символическое христианское послание, не будь которого, ее можно было бы запросто продать и забыть - она была бы просто странной вещью из дорогой ткани.
Считается, что епископская мантия каппа магна изображает залитую кровью тропу Святой Матери Церкви. Спадающий с плеч муаровый плащ аллегорически передает потоки крови, как бы стоящие за историей церковных иерархов. Необходимость поддерживать каппу символизирует связь прелата с низшими церковными чинами и его зависимость от них, это еще и бремя долга. Безусловно, это серьезный стмволизм, который может и должен сосуществовать с также классическими босоногими и бессеребринеческими образами в церковной традиции.