Время действия - 1960-е. Место - улица Курская канава и окрестности. Читатель канала "Московские истории" Владимир Мирон с приятелем ищет украденных голубей, обходя окрестные голубятни и общаясь с их разнообразными владельцами. (Начало).
Итак, утром мы пошли на поиски пропавших, а вернее украденных голубей. Начали с ближайшего соседа Юрися, у которого была приличная стая примерно в 30 птиц - монахов, шпанцирей, белых и чистых. А голубятня его стояла метрах в ста от нашей, впритык к заводскому забору (завод "Серп и Молот"), вдоль которого по производственной территории шла узкоколейка. Паровозы своими частыми гудками приучили не только людей не обращать внимание на внезапный свист "кукушек", но и голуби были равнодушны к резкому звуковому сигналу. К слову, удивительно - стоило негромко свистнуть, и красивая стая птиц поднималась в небо. Из уважения к хозяину, видимо, при этом игнорируя посторонние громкие звуки.
Юрись, серьёзный дядька лет сорока пяти, живший прямо здесь, в своей голубятне, и постоянно восседавший за деревянным столиком возле сарая, в компании крепких мужичков часто метал банк в "очко" и при хорошем куше всегда давал мальчишкам полтинник на карамель. Он выказал своё полное безразличие к нашим бедам, а равно и интересу воровать у нас голубей. Толик, когда мы уходили от Юрися, сказал мне, что не будет человек, вышедший в 53-м из лагеря по бериевской амнистии и имеющий на теле правильные наколки, опускаться до воровства наших чеграшей. Мы пошли к следующему обладателю соседской голубятни по имени Соломон, неприятному типу лет тридцати пяти, с постоянным простудным прононсом и нередко выпившим.
Соломона у голубятни своей не оказалось, однако жена его была на месте и сказала нам, что не в курсе кражи голубей из нашего сарая. Мы с Толиком ей почему-то не поверили и решили проверить ближайшие мусорные бачки на тот случай, если Соломон голубей наших убил, а тушки их выбросил на помойку. У некоторых голубятников так было заведено – шальным птицам отрывать головы. И в моей практике общения с голубями бывали моменты, когда я злился на них. Был даже эпизод, когда я, перемахнув через высокий заводской забор, прячась от охраны, по металлической лестнице взбирался на крышу высокого здания ремонтно-механического цеха, чтобы шугануть оттуда своих голубей. При этом у меня в руках было старое кровельное ведро, по которому я дубасил палкой, создавая грохот для того, чтобы птицы пугались этого места и не садились на крышу цеха. В ведре находились две-три голубки, которые своим дурным примером сажали на крышу здания остальных голубей.
Мы отошли от голубятни Соломона и Толик в сердцах сказал:
- Ему бы с таким именем на виолончели играть, а не голубей гонять. - Сегодня зайдём ещё к Лёве Коровкину и к Бескову, может, они поймали наших птиц, если воры их просто выпустили. - Надежды, что птицы вернутся, у нас нет – за полтора дня, что они жили у нас, голуби не запомнили место, но к чужим стаям могли пристать.
У Лёвы Коровкина на голубятне я никогда не был, но знал его по Птичьему рынку – по воскресеньям он стоял в торговом ряду с садками и продавал голубей, которые поймали за неделю его отец и дед. Нас с ним где-то через год после описываемых событий сблизил общий интерес – голуби. Он предложил мне как-то поехать с ним в поселок Бутово, взять там птиц, продать их и заработать немного денег, что для 13-летнего мальчишки было не только романтичным, но и материально заманчивым.
Выехали мы на последней электричке с платформы «Москва товарная», до которой от нашей улицы ходу минут семь, на станцию Бутово. Там пешком, садами, при помощи китайского фонарика сквозь кромешную тьму пробирались чуть более получаса. Выходили на открытое место, окруженное плодоносящими яблонями, на котором стояло несколько двух-трехэтажных домов послевоенной постройки, что возводили пленные немцы. В каждом из домов на чердаках жили и гнездились дикие голуби – сизари, но не все типовой окраски. Часто встречались красные и белые птицы, которых нам и были нужны. Мы с Лёвой набивали дерматиновые сумки на молнии дикими голубями и возвращались к платформе, успевая на первую электричку. А в воскресенье продавали птиц из Бутово вперемешку с благородными породами начинающим голубеводам. Красная цена этих голубей была 30 копеек за штуку. А 30 копеек в ту пору – это десять поездок на трамвае или два мороженого крем-брюле.
Лёвин двор встретил нас стуком костяшек в домино о гетинаксовое покрытие старого деревянного стола и льющейся итальянской песенкой «Хали-гали» в исполнении Магомаева из радиолы на подоконнике комнаты Коровкиных. Лёва нам посочувствовал, предложил осмотреть свою голубятню и сказал, что многие в округе уже знают о факте кражи птиц. Мы полюбовались полетом Лёвиных голубей и пошли по направлению к голубятне Бескова.
Начало: Улица Курская канава, несмотря на название, была чиста, ухожена и утопала в цветах, "На крыше сарая мы обустроили места для птичьих пар и купили чеграшей и пегарьков по полтиннику".
Продолжение: