Читать роман с первой главы здесь
Глава 7
До мастерской Зайковича доехали без происшествий. Рустам пристроил «Ауди-80» (Илье так и не удалось узнать, где «брат депутата» надыбал другую машину) в хвост автобусу. Схватив узколобого за волосы, он прошипел ему в самое ухо:
– Дернешься, прострелю колено. Понял?
Узколобый старательно закивал. Рустам снял с его ног наручники.
Родителей Ильи в мастерской не оказалось. Рустам наставил на узколобого автомат:
– Где они? Не прикидывайся!
– Здесь... должны быть, – с трудом выдавливая воздух из легких, хрипел красный как рак узколобый.
– Посмотрим. – Рустам упер ствол автомата ему в коленную чашечку. – Не таких раскалывали!
– А-а-а, – дико заорал бандит, ерзая на полу под дулом «калаша». Кувыркнувшись назад, он приподнялся на коленях.
– Гибкий, собака! – медленно двигаясь за узколобым, оттесняя его в угол, ухмылялся Рустам. – Давай, выкаблучивайся... Как еще умеешь? Сальто мортале? Тройной ритбергер? Пыхти не пыхти, все равно конец один.
Оказавшись возле картины форматом примерно метр на метр, на которой была изображена ваза с фруктами, узколобый сгруппировался и прыгнул... в картину. Слишком поздно Рустам сообразил, что перед ним потайной лаз. Полотно порвалось, поглотив узколобого.
Рустам кинулся к разорванной картине, сорвал ее со стены, в которой зияла дыра, грязно выругался.
– Сволочуга! Лаз в подвал, не видно ни черта! Я за ним, Илюха!
Не дожидаясь ответа доктора, Рустам нырнул в темноту. Все произошло так быстро, что Илья не успел вымолвить ни слова и теперь стоял посреди мастерской подобно манекену. Прыгать за Рустамом ему не хотелось.
Илью не покидало ощущение, что в мастерской кто-то есть. Спрятаться в ней можно было запросто: стойки, мольберты, холсты... Не говоря уже о множестве углублений, закоулков в самой планировке. Что, если кто-то, услышав их приближение, взял да и схоронился тут же и подслушал весь их с Рустамом разговор?
Этот кто-то должен знать, где родители Ильи. Они здесь, безусловно, были. Илья помнил видеозапись. Отец с матерью сидели в дальнем углу на табуретках. Сейчас табуретки валялись на боку...
Илья прошелся по мастерской несколько раз. И с каждым разом в нем росло ощущение опасности.
Вдруг он уловил легкий шорох сзади, но обернуться не успел. На его голову обрушился удар, будто кто пудовую гирю уронил. В глазах вспыхнула лазерная иллюминация, он ткнулся носом в пол, но сознания не потерял.
«Невидимка» прыгнул на него сзади. Илья попытался перевернуться, чтобы скинуть с себя наглеца, но резкий удар по шее превратил его тело в тряпку. Во рту тотчас появился солоноватый привкус.
«Умеет выключать, гаденыш! – успел подумать Холодарь. – Только мне почему-то это не удается. Скоро тридцать шесть, а все еще только в планах: и зарядка, и пробежки, и тренажеры, и бассейн».
«Невидимка» заломил ему руки назад и принялся вязать их.
– Наручников-то нет, что ли? – попытался пошутить Илья и тотчас схлопотал железобетонный удар по почкам, после чего решил судьбу не испытывать.
Крепко связав запястья доктора, «невидимка» вскочил и пошел прочь, словно ступая по воздуху. Ни скрипа половиц, ни шарканья подошв Илья не уловил. Когда повернул голову, тут же был ослеплен фотовспышкой. Секунду он ничего не видел. Этого оказалось достаточно, чтобы «невидимка» скрылся.
* * *
Способность двигаться вернулась к Илье минут через десять. Кое-как он поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. На самом выходе он столкнулся с Рустамом, толкавшим впереди себя... «невидимку».
Илья узнал его по фотоаппарату со вспышкой, болтавшемуся на смуглой шее.
– Куда ж ты, друг, намылился? – рокотал Рустам, перекрывая парню пути к отступлению. – Прямо из джунглей, с пальмы, видать, сняли...
Илья рассматривал беглеца, выбирая момент, чтобы заехать ему в ухо сразу, как только Рустам его развяжет. Голый по пояс, голубоглазый, поджарый, со смоляными волосами, «друг» будто только что спрыгнул с одной из страниц «Книги джунглей» Киплинга.
– Зачем ты меня связал? – строго спросил Холодарь парня.
– Из-за тебя ушел Аллонсо, – переводя глаза с Рустама на доктора и обратно, голосом Робертино Лоретти произнес пленник.
– Да что ты говоришь! – Рустам присел на корточки от удивления.
Сомнений не оставалось: голубоглазого «маугли» женщины, скорее всего, интересовали постольку поскольку, хотя сами они, Холодарь готов был биться об заклад, в пареньке души не чаяли.
– Аллонсо – это кто? – спросил Рустам.
– Гений! Он здесь творил, пока вы не втерлись, – пропел «друг», дерзко глядя на доктора, которого не так давно успокоил ударом по затылку. – Вы о нем еще услышите.
– Может быть, может быть, – протянул Рустам, развязывая руки Илье. – Только твою симпатичную задницу он спасать явно не торопится.
– Где мои родители? – Холодарь схватил парня освободившейся рукой за волосы. – Сейчас же веди нас... А если попытаешься, как узколобый, сигануть через эту прореху, пуля догонит!
– Без Аллонсо мне незачем жить, – скрестив на груди руки, подобно капитану Немо, паренек отвернулся от доктора.
– Тебя-то как звать? – спросил, кое-как сдерживая улыбку, Рустам. – Лучано? Родриго? Хосе Игнасио?
– Мануэль, – гордо ответил парень. – Я позировал... До вашего наглого вторжения... Вы своими грязными ногами... На чистую простынь... Вы скоты! Вам что пастбище, что мастерская, где, творят гении, все едино...
– Слышь, Бондюэль... или как там тебя... – Рустам положил парню руку на плечо и резко развернул его к себе. – Стало быть, в мастерской есть кто-то еще? Прости, что обломали тебе кайф. Но у Илюхи, – Рустам указал на доктора, – родители в опасности. Он волнуется, понимаешь? Ты можешь трахаться с кем угодно, можешь сверкать голой задницей. Нам это по барабану, усек? Но где его родители, ты скажешь сейчас, или, клянусь татуировкой на члене, я на всю твою оставшуюся жизнь лишу тебя привлекательности!
С этими словами Рустам достал из кармана финку – ту самую, которая прилетела вчера вечером на балкон, – и провел рукояткой по жилистой шее парня.
– Отстаньте от меня. – Паренек попытался вырваться из цепких рук Рустама. – Я не хочу с вами иметь ничего общего.
Доктору почему-то стало искренне жаль мальчишку (больше восемнадцати он бы ему никак не дал), на румяном лице которого отразилась гамма нахлынувших чувств. Конечно, предательства Аллонсо не одобрит, но и терять привлекательность никак нельзя.
– Я готов простить тебе удар по затылку и по почкам, – промямлил Холодарь, чем вызвал непонимающий взгляд Рустама.
– Жалостлив ты, а вот я, – ухмыльнулся «брат депутата», – я бы ни за что не простил.
И без замаха мазнул Мануэля по лицу. Красивый нос тотчас съехал набок, из обеих ноздрей хлынула кровь.
– У нас мало времени!
– Не зли его, Мануэль, – вставил Холодарь, всерьез опасаясь за внешний вид гея. – Он только что таких замочил... полвзвода!
* * *
Они были заперты в тесной клетухе с решеткой на единственном окне, Евдокия Моисеевна и Степан Леонтьевич.
– Сынок, Илюшенька!
– Мама, папа, родные мои... Простите, простите...
Он вглядывался в постаревшие за один день родные лица, и слезы катились градинами.
– Не волнуйся, с нами все в порядке, – успокаивал его Степан Леонтьевич, посасывая валидол. – Не курорт, разумеется, но обращались по-человечески. Рот заклеивали только для видеосъемок. Как уезжать собрались, скотч сняли...
– Лишь бы с тобой ничего не случилось, – прижимая его к себе, приговаривала Евдокия Моисеевна.
– Тебе когда на работу? – поинтересовался отец.
– Я решил взять отпуск за свой счет.
– Почему? – насторожился Степан Леонтьевич.
– Отдохну малость. Пойдемте, я вас отвезу домой, – как можно беззаботней ответил Илья.
Но материнское сердце не проведешь:
– Тебе опасно появляться на работе, да? Ты скрываешься, сынок?
– Какие глупости, ма! С чего ты взяла?
Но Евдокия Моисеевна не слушала:
– Может, тебе на даче пока пожить?
– Не стоит беспокоиться, ма... – Илья подошел к «Ауди», как к своей собственной, чем окончательно смутил родителей.
Рустам к тому времени отпустил «маугли» на волю.
– Ты пугаешь меня, сынок, – всхлипнула мать.
– Не каркай раньше времени! – урезонивал ее Степан Леонтьевич. – Времечко сейчас такое, сама знаешь... Всякое может быть...
– Это же наш сын, Степа! Как ты можешь!
– Со мной ничего не будет! – невозмутимо заверил родителей Холодарь.
Они не умолкали до самого дома.
Родители жили в нескольких кварталах от Ильи. То, что они увидели, войдя в квартиру, заставило отца крепко выругаться, а Евдокию Моисеевну – упасть в обморок.
Квартира напоминала Бородинское поле после легендарной битвы: перевернутые кресла, выпотрошенные ящики шкафа, стола и комода, развороченная стенка...
– Что этим тварям нужно? – негодовал Степан Леонтьевич, бессильно опускаясь подле лежащей Евдокии Моисеевны.
– Ума не приложу, – паниковал Илья, брызгая на бескровное лицо матери водой из графина.
– Мы непременно докопаемся до ответа на этот вопрос, – подал Рустам голос из прихожей. – Скорее всего эти... сволочи искали то же, о чем пытали тебя в бункере...
– В каком бункере? – приподнялась на локтях Евдокия Моисеевна. – Вы что говорите? Где пытали Илюшу?
– Рустам про ментовку говорит, – нашелся Холодарь, сурово взглянув на прикусившего язык «брата депутата». – Меня тут по ошибке в райотделение определили. Ночку продержали и выпустили.
– Илюш, – взмолилась Евдокия Моисеевна. – Ты нам расскажи все, как было. Скажи правду, сынок! Как в детстве, помнишь? Чего нам ждать, к чему готовиться. Лучше горькая правда, чем...
– Короче, – рубанул сплеча отец, – в какое дерьмо ты вляпался на этот раз? Хвостом нечего вилять!
От Ильи не ускользнуло, как подпрыгнули брови Рустама после отцовских слов. Он не сразу нашелся, что ответить Степану Леонтьевичу.
– Можно подумать, я из дерьма не вылезаю...
– К примеру, я так и подумал. – Рустам сыпанул соли на рану. – Я ведь здесь человек новый, для меня в диковинку...
– Вы бы последили за Илюшей, – поднявшись с дивана, обратилась Евдокия Моисеевна к новому человеку. – Он у нас такой... бедовый...
– Думаю, пока преждевременно делать какие-то выводы, – поддерживая воспитательный тон, привычно зарокотал Рустам. – Илья сейчас ничего вразумительного вам не скажет, поскольку не знает. Я обещаю, что в ближайшее время мы во всем разберемся и результаты вам доложим.
– Надеюсь, – вздохнул отец. Чувствовалось, что армейская краткость Рустама произвела на него впечатление.
– А сейчас вам лучше уехать на дачу, – обняв родителей, высказал мнение сын. – Не ровен час эти подонки опять заявятся.
– Никуда я отсюда не поеду! – категорично заявила Евдокия Моисеевна. – Работы столько... Мытье, уборка, стирка...
– Думаю, они сюда больше не сунутся, – успокоил всех Рустам. – После нашего шмона у них проблем выше крыши, так что...
– Тогда закрывайтесь на все замки, – поцеловав мать, Холодарь поднялся. – Если что, сразу же звоните...
– Ты сам звони почаще, – нахмурился отец. – А то, может, мы с матерью давно уже... того...
– Перестань, пап! – записывая номер своего телефона на клочке бумаги, перебил отца Илья. – Счастливо оставаться!
– До свидания! – попрощался Рустам.
Понравилось? Ставьте "лайк", делитесь с друзьями, подписывайтесь на канал. Продолжение, кстати - здесь