Однажды, когда мне было четырнадцать лет, я стояла на апрельской остановке троллейбуса в центре Москвы и заливалась слезами. Почему? Это вообще не имеет значения. Помню, это был такой подростково-женский поток, в котором можно было точно утопить всю Остоженку – именно там я стояла. В этих слезах было все отчаянье, доступное мне на тот момент, и оно росло в геометрической прогрессии.
Неожиданно ко мне подошел мужчина и спросил, коротко и очень четко: "Я могу чем-то помочь?". Резко, отрезвляюще. Послушайте, он точно ничем мне не мог помочь. Но он мне помог. Я перестала мгновенно рыдать. После двух литров выплаканных слез я сообразила, что отчаянье сейчас – не самое правильное состояние, потому что вот ведь, чужой, абсолютно незнакомый человек, предлагает мне помощь.
Что я сказала в ответ? Точно помню, схамила. Потом много раз мысленно просила у него прощения. И с тех пор каждый раз, видя плачущего человека, подходила и задавала тот же самый вопрос. И да, много раз получала в ответ что-то напоминающее мою собственную реакцию - смесь хамства и одновременной неловкости. Пусть так. Но слезы высыхают. В комнату, заполненную тоской, приоткрывает дверь удивление – о тебе думают, тебе хотят помочь. Попробуйте. Это работает.