Алексей КУРГАНОВ
По мотивам пьесы Василия Шукшина «Энергичные люди»
— Гаррий, я должна тебе сказать деликатное. Сегодня, как всегда совершенно случайно, обыскивая карманы твоих сюртука, порток и панталонов, я нашла вот эту записку. Записка подписана довольно мило — Шура. Настоятельно хотелось бы узнать, что это ещё за Шура?
— Всё очень просто. Это Шурка Мухортов, мой лепший дружок закадышный. Мы вместе на курсах парикмахеров учились, а когда нас оттуда с позором выгнали, то вместе же устроились на курсы трамвайных кондукторов. Он сейчас ездиит на пятом маршруте, «Психбольница» — «Зоопарк», а я на седьмом, «Вокзал» — «Кафе «Краковяк вприсядку». О, ты этого Шурку не знаешь! Такой неугомонец, шты ты! Настоящий барбос! Мы когда служили вместе в армии, то он предложил ружья заряжать не с казённой части, а посредством маховика, представляешь? Его за это даже наградить хотели, но только посмертно. Это так наш командир полка говорил, товарищ Уев. Что обязательно Шурку, стервеца этакого, наградит как отважно и полностью павшего в боях за Отчизну нашей Родины. И ронял при этом скупую мужскую полковничию слезу. Обязательно! Представляешь, какой шутник!
— Кто?
— Уев. Кто ж ещё!
— Ты мне тут своими бл.дями голову не заговаривай! Мне уже во где эта твоя развратная самодеятельность! А то ишь, армию вспомнил! Ещё бы детским сад вспомнил. С яслями и роддомом. Где вы в соседних кюветах лежали. Как оба недоношено-недоразвитые.
— С Уевым лежали?
— С Шурой!
— А что? За что? Почему? А как это?
— А просто так. Навскидку и вприсядку. Не поднимая колена, подлец!
— Ну вот. Сразу подлец…
— А кто ж ты, если в таком случае? И врёт ещё, и даже не краснеет! Почему же записка, если он — мужского пола, подписана не просто Шура. а «твоя Шура»? И чего ты теперь скажешь? Старый развратник, злостный похотун!
— Кто?
— Ты! И твоя Шура из роддома!
— Врезать тебе, что ли?
— Врежь. Три года как с куста схлопочешь. А?
— Бэ! Я попросил бы тебя не бросаться такими интимными крайностями…
— Я не брошусь! Я те щас так не брошусь, что твои неугомонные яйцы повиснут на вон том заборе. Безнадёжно колыхаяся на пронизывающем ветру. подлец!
— К чему такой воинственный натурализьм, мон шер…
—Молчи, пёс! Заглохни, псина! Моё терпение кончилось! Я сейчас же иду к прокурору и ему там всё расскажу, откуда в нашем сарае появился мешок колбасы.
— В каком сарае? Я тебе говорил. чтобы ты не шлялась в сарай? Говорил? Нет, ты скажи!
— Я скажу. Я всё скажу! Ох. Я и скажу! Прокурору! Вот уж он обрадуется и мешку колбасе! Он прямо в ладоши свои прокурорские захлопает!
—Чего ты гонишь? Какие ладоши? Какая колбаса? Какой мешок?
— Такой мешок. С колбасою ливерной, третьей категории, марки «Застольная-закусошная». Которая с мясокомбината. И не забивай мне баки своим невинным ангельским взором! Не корчи из себя гимназистку дефьсвенную! Видала я таких дефьсвенниц на ихнем дефственном месте, понял?
— Понял. Но при чём тут мясокомбинат? Я не имею к нему никакого служебного отношения. Я, если ты, морда, ещё помнишь, на трамвае работаю. Выдающимся трамвайным кондуктором. Людей обилечиваю в пургу и зной.
— Я тебе сказала: не ззбивай мне мозги своими пургАми и зноЯми! А то я не знаю, что ты на этом своём поганом трамвае возишь бесплатно племянника поэтессы Котлетовой (кстати, вот ещё одна старая проститутошная бл.дь! Да вас там целая уголовная хевра! С этой котлетной бл.дью на конце! В смысле, во главе вашего преступного клана). А этот ейный племяш, которого выгнали из трамвайных кондукторов за постоянное появление на его кондукторском месте в постоянно пьяном состоянии, устроился грузчиком на мясокомбинат. Чтобы воровать оттуда мясные изделия в невиданных размерах и точно таких же объёмах. А ты ему помогаешь перекидывать через ихний мясокмбинатовский забор под покровом тёмной ночи туши. ляжки и мешки. А? Что? Отчего вдруг испарина выскочила на нашем ясном лобике? И почему щёчки так мелко задрожали? Чует кошка, чью мышку съела?
— Дура! Прости... Я же не для себя стараюсь. Я же для тебя стараюсь. Чтобы ты питалась усиленно мясным кормом.
— А может, не я? Может, Шура? Или какая другая Маня? Чего это мы головушку-то опустили? Чего это себя ушками по щёчкам захлопали? А соплюшки чего начали так шумно в ноздряшки назад втягивать? В глаза мне смотри, гад! И запомни: я подлецов и ворюг с детства ненавижу! С самого моего золотого босоногого!