Как-то, в один из зимних вечеров 1977 года, в дружеской компании, смотрели цветные фотографии Шайтанской писаницы с реки Реж. Проблема уральских наскальных изображений давно меня волновала. Кроме стоянок палеолита, эта тема интересовала и Валерия Петрина- сотрудника кабинета археологии Уральского госуниверситета имени А.М.Горького. Нашумевшее открытие зоологом Рюминым палеолитических рисунков в Каповой пещере, покоя не давало. Полазав с CГС (свердловской группой спелеологов) в некоторых карстовых полостях Среднего и Южного Урала, доисторической живописи выявлено не было, и Петрин, на какое-то время, переключился на древние наскальные изображения, тем более, гипотетически, связь между пещерными и наскальными рисунками прослеживалась. Ещё со времён царя Алексея Михайловича, русские первопоселенцы, увидев загадочные знаки на уральских скалах, отнесли рисунки к «татарскому» письму, к «знамёнам» - родовым тамгам остяков и вогулов. Начиная с 18-2222го века, о «писаных камнях» появляются сообщения путешественников, служилых людей, краеведов. Возникший в старину интерес к «писаницам» сохраняется поныне, несмотря на фундаментальные исследования советского археолога В.Н. Чернецова, во многом прояснившего тайну писаниц. Летом водой, а зимой- на лыжах, группа Валерия Петрина обследовала скалы Исетского озера, рек- Туры, Прокопьевской Салды, Режа, Серги, зафиксировала ранее неизвестные наскальные изображения.
Петрин поддержал, как перспективную, мою идейку насчёт осмотра скал южноуральской реки Ай, поскольку в том районе, на реке Юрюзани, имеются два пункта наскальных изображений - Усть-Катавская (Бурановская) и Идрисова пещеры. Рисунки реки Юрюзани Валерий Николаевич Чернецов отнёс к западной периферии уральского этнокультурного комплекса. На реке Ай меня притягивала пещера Лаклинская, которая, кроме мух и комаров, могла таить некое научное открытие, например, на худой конец, рисунок какого-нибудь мамонтёнка. Среди авторитетов советской археологии существовало мнение об отсутствии на территории СССР памятников пещерной палеолитической живописи, и никакой разведки в пещерах не проводилось, кроме поиска стоянок. Учёным, как будто, не было известно, что пращур, будучи совсем дураком, мог запросто заполучить на всю свою короткую жизнь ревматизм и подагру, проживая в холоде и сырости пещер. Стандартная точка зрения на «пещерную жизнь» первобытных коллективов забавляла Валерия Петрина. А вот лучшего места, чем пещера, грот или скальный навес, для кратковременного укрытия или совершения культовых действий, не найти.
Западной Европе и Африке отводилось место колыбели человечества и региону, где, в эпоху палеолита и мезолита, процветало пещерное искусство. Открытие кандидата биологических наук, бывшего боевого офицера, пытливого учёного Александра Владимировича Рюмина настенной пещерной живописи на Урале, внесло смятение в чванливую самоуверенность именитых «палеолитчиков». Всё новое ждут штыки и непонимание.
Так, в 1868 году, в Северной Испании, в пещере, обнаруженной неподалёку от своего поместья, археолог дон Марселино Сантьяго Томазо де Саутуола сделал открытие, точнее, его маленькая дочка Мария, сидевшая на плечах отца и крутившая головой, заметила на потолке пещеры, превосходного исполнения, выполненные минеральной краской, фигуры ископаемых животных - семнадцати отдыхающих и бодрствующих бизонов, вепря, дикой свиньи и лошади. О найденном шедевре учёный сообщил в своей книге «Краткие заметки о некоторых доисторических объектах в провинции Сантадер», но в 1880 году конгресс археологов в Лиссабоне выразил недоверие Саутуоле, обвинил в подлоге, учёного всячески срамили, показывали на него пальцем. Через три десятка лет, с открытием рисунков древнекаменного века в ряде других европейских пещер, к испанскому археологу пришло признание, хотя и запоздалое…
После годового раздумья, Институт археологии, решил-таки наведаться на реку Белую, в башкирскую пещеру Шульган-таш. Осмотреть Капову пещеру взялся Отто Бадер, переборов боязнь оказаться осмеянным. Вскоре, Отто Николаевич подтвердил сенсационность находки А.В.Рюмина, достоверность пещерных палеолитических рисунков. Бадер сделал вывод, что Капова пещера около двадцати тысяч лет назад «служила святилищем для охотников, систематически посещавших эти места». Исследование пещеры вели и самодеятельные группы уральских спелеологов, порой подвергая себя смертельному риску на подземных участках течения реки Шульган.
Летом 1964 года при прохождении сифона обводнённой галереи, работавший совместно со свердловчанами, уфимский спелеолог В.Н. Нассонов, уставший, замёрзший, не сумел освободить под водой страховочный трос, который перехлестнул карабин, погиб. Юрий Лобанов, отвечавший за безаварийное проведение исследовательских работ, самоустранился, потерял контроль над ситуацией, и до конца дней не замолит у Бога, хоть живи во Франции, допущенной безответственности. В память о погибшем, свердловская группа спелеологов и О.Н. Бадер предложили назвать пещеру, где с потолка капает, пещерой Валерия Нассонова.
И вот, в августе 1977 года, получив благословение Валерия Трофимовича Петрина, я начал собирать рюкзак. В свой добровольный поиск пригласил знакомого свердловчанина, туриста-водника, философа по призванию и специальности, Володю Санатина. Представлялось, что, в случае дикой, (дичайшей удачи!), Володя, методом индукции и дедукции, изощрённых умственных комбинаций, поможет мне разгадать тайную мысль найденных палеолитических творений.
Ох, уж эта узловая станция Дружинино, и совсем не дружелюбная: приезжаешь и начинается томительное ожидание поезда «Чусовская – Бакал». Помнится, в 1960 году, в походе на Шунут-Камень, мы не стали дожидаться бакальского поезда, двинули пятнадцать километров пешком от станции Дружинино до Верхних Серёг. Привязка, начало всех путей- дорога. Вот и Западно-Уральская железная дорога, протянутая в 1916 году вдоль западного склона Каменного пояса из пермской стороны на Южный Урал, оставила у меня, за разные годы, памятные вехи…
За Атигом мост через реку Сергу. Попетляв между Студёной и Аптечной горами, железная дорога подходит к Нижним Сергам. При императрице Анне Иоанновне, в 1743 году, на реке Серге, в живописной долине, появился железоделательный завод, а возле него посёлок, со временем разросшийся в город, вытянутый на шесть километров вдоль реки. Здесь же нашёлся соляно-сернистый источник, в 1832 году построили курорт. У впадения реки Бардым в Сергу химический завод, где сухой пергонкой дерева, получают уксусный порошок, древесный уголь. От Нижних Серёг, пару раз, посчастливилось сплавиться по резвой реке Серге, посмотреть её, знаменитые на весь Средний Урал, скалистые берега и пещеры…
А вот и железнодорожный разъезд Бажуково, названный по фамилии красного партизана. Помнится, как в марте, в снежном аду, осмотрев скалы с реликтовыми растениями, при переходе через Сергу, у берега, попал в полынью. Чтобы не опоздать на бакальский поезд, а иначе ни на чём не уедешь, я, как партизан, покрасневший от бега, мчался километра два со своей собакой Даной по занесённым снегом шпалам, а поезд посвистывал, догонял нас, но в Бажуково мы пришли первыми…
Запомнилось, как ночью, после осмотра пещеры Дружба, Малого Дружбинского провала и пещеры Аракаевской, по ноябрьскому снегу, в качающемся свете налобных фонарей, шёл, как в нереальном мире, вместе со свердловскими спелеологами, таёжным берегом Серги до станции Аракаево…
Или ещё. За Михайловским Заводом слева, к дорожной насыпи, подступает Бардымский хребет. От небольшой станции Сказ, идём вслед уходящему поезду. Возле полотна железной дороги, на склоне хребта, виднеется обширная выемка. Среди скальных обнажений, в рифовых известняках силура и девона, темнеет вход в сказочную пещеру Сказ (Шемахинскую), но быль такова, что пещера, являясь руслом подземной реки, залита водой, и без специального снаряжения делать в пещере нечего, да и в гидрокостюме шутить с пещерой опасно. В 1963 году, зимой, свердловские спелеологи проникли в пещеру, нашли замёрзшее озеро, галереи, гроты и кольцевые ходы…
Памятна большая станция Нязепетровск. Летом 1964 года с Азов-горы шли на Шунут-Камень, повстречали группу туристов их свердловского турбомоторного завода. В группе, кроме руководителя по имени Иван - крепкого, коренастого парня, никто дальше лесопарковой зоны Свердловска не ходил. Новички, попав в глухой горно-лесной угол, о существовании которого едва ли догадывались, запаниковали, вспомнили о доме. Мы предложили идти вместе. От Шунута шли в сторону горы Зюрян, заплутали в таёжных тропах. В итоге вышли к Кенчурке и отправили группу на лесовозах к железной дороге. С нами остался Иван, мужественно решивший идти до конца.
Иван, в своих новых, неразношенных ботинках, в кровь сбил ноги, но шёл. Километров за десять до Нязепетровска, в лесу, на заброшенной сенокосной дороге, мы решали: переночевать или дотянуть до города, дотащить Ивана на себе. На белом свете не только злыдни. С невесть откуда появившейся подмогой - двумя местными жителями на мотоцикле «Урал», мы Ивана отправили на железнодорожную станцию Нязепетровск и, через пару часов, сами объявились там же, аккуратно, перед приходом поезда.
А город Нязепетровск ведёт свою историю с 1747 года, когда на реке Нязе, на арендованных, а затем купленных башкирских землях Катайской волости, построили чугунолитейный завод. Интересно, что железные руды поставляли на завод за 150 вёрст, с наших каменских краёв, из арендованного у башкир Синарского месторождения…
Подъезжаем на бакальском поезде к городу Куса. За дефицитом времени, разбили восьмидесятикилометровый водный маршрут - город Куса – деревня Лаклы на два участка: сначала посмотреть нижний, и, если позволит время, верхний участок реки. Миновав Кусу, сплав по реке Ай начали от деревни Новая Пристань, добравшись туда через железнодорожные станции Бердяуш и Сулея.
Вообще, истоки реки Ай, что с башкирского языка означает Луна, лежат в стыке хребтов Аваляк и Урал-Тау. Сначала река устремляется на север, вдоль хребта Уреньга, затем пересекает Уральский хребет у отрогов Таганая, далее течёт на юго-запад мимо хребтов Жука-Тау, Чулков, Сулея, после этого принимает северо-западное направление и, пройдя месягутовскую лесостепь, через шестьсот километров от истока, вливает свои воды в реку Уфу…
Наконец, мы плывём по Аю. Берега реки скалистые, но сильно разрушенные, расцвечены оранжевыми пятнами лишайников. В десятом часу вечера остановились на ночёвку, на правом берегу, ниже деревни Первомайки, у колхозного сада. Сегодня, 10.08.1977г., намереваемся причалить к пещере Кургазак. Течение реки спокойное, небольшие перекаты легко преодолимы. Ширина Ая метров пятьдесят, берега до 40-50 метров высоты, глубина реки до 1 метра. Вода очень тёплая, вероятно недавно погода стояла сухая и жаркая.
По-прежнему, внимательно осматриваю, появляющиеся за поворотом скалы. Трагедь в том, что до сплава по Аю, мне ещё не приходилось видеть наскальные изображения «в живую» - всё рисунки да фотографии. Знал только, что «писаницы» выполнены красной охрой на отрицательных отвесах скал, имеющих южную или юго-западную ориентировку. А всё попадались на глаза клятвенные заверения в любви, нанесённые масляной краской аршинными буквами. Иногда прикладывался к биноклю, но в глаза лезли Маня и её друг. Влево от реки увидели лог Кургазак. Оставив байдарку на берегу, пошли вверх по логу.
Метрах в трёхстах от реки, на правом борту лога, пещера Кургазак (Кукшинская). Перед входом площадки нет, склон лога переходит в спуск в подземелье. В первом гроте пол в сплошном льду, и мы решили пожалеть свои кости. Пещера была обследована в 1962 году одним из отрядов CГС под руководством В.А. Миронова. Оказалось, что длина Кургазакской пещеры 150 метров и глубина около 6 метров. Кстати, в 1,5 км к юго-западу от этой пещеры, свердловские спелеологи обнаружили провал глубиной 47 метров (Шахта-47).
С открытием особого вида карстовых полостей - «шахт», связан случай с Михаилом Загидулиным, спелеологом «первого призыва». Разведав ещё про одну «шахту», спелеологический отряд отметил удачу распитием злодейки с наклейкой. Приняв кружку зелья, Миша ушёл спать на свежем воздухе. Утром спелеолог обнаружил, что лежит в метре от шахты, свесив ноги над бездной…
В долине реки Ай свердловчане нашли более десятка пещер. В исследовании карста Южного Урала деятельное участие принимал Володя Миронов - по натуре человек скромный, немного застенчивый, верный товарищ, бесстрашный спелеолог, боксёр-разрядник. Ужасно, что он рано ушёл из жизни. Под Свердловском, в районе станции Согра, он, по выходным, катался на лыжах, оставался ночевать в небольшой лесной избёнке. Володя Миронов погиб во сне, сгорел в избе - такова милицейская версия трагедии, многие этому заключению не верят.
От пещеры Кургазак плывём мимо деревни Кульметово. Проплыли деревню Алексеевку, близ которой, на реке Улуир, имеется пещера. Напротив дома отдыха «Светлая поляна», чуть ниже по реке, остановились на ночлег. Скалы - «притёсы» находок не дали.
Утром плывём ниже по Аю. Проплыли деревню Сикиязтамак (Шубино), На правом берегу осмотрел большой грот на высоте метров сорок. К вечеру проходим скалы Ворота и причаливаем к деревне Лаклы. Река Ай в этом месте метров двести шириной, берега связывает паромная переправа. В деревне слышна незнакомая речь. По улицам прогуливаются почтенные старички-башкиры. На чистом русском языке знакомимся с аборигенами. До пещеры в горе Лаклы-Тау нас взялся проводить местный молодой мужчина, флиртующий с милой девушкой. От окраины деревни идти километра полтора в гору, через редковатый лесок. По другую сторону Лаклы-Тау виднеется дорога к посёлку Насибаш, речка Лаклы-Елга.
Вход в пещеру Лаклинскую скромный, мог бы быть посолидней, таких входов хоть пруд пруди. Над входом, природа устроила ещё и входик. Короче говоря, включаем фонари. У нашего спутника фонарь особый, шахтёрский, в котором питание на издыхании. Луч света то рвётся наружу, то медленно угасает. Вся надежда на наш китайский фонарь, уж китайцы не подведут. Есть ещё пара неугасимых церковных свеч.
Перед входом нас встретили комары да мухи, что не могло повысить моё настроение, надежда на сенсационное открытие таяла. Ноги шагнули в темноту, потянули вниз, потолок уходил вверх. Камни, глыбы разных размеров мешали идти, были видны следы свежих обвалов. Опасаясь обрушений, местное население пещеру посещает неохотно. Карстовая полость мешкообразная, вытянутая с юга на север по пластам известняка. Кто-то насчитывает в пещере три грота, но, по сути - это один гигантский грот длиной метров триста, шириной метров сорок-пятьдесят и высотой более двадцати метров. В дальнем конце грота колодец с водой. Эту колодезную воду лучше не пробовать. На стенах натёки, скопление кальцитовых кристаллов. Поверх кальцитового покрова, стены закопчены факелами посетителей. Копоть и кальцитовая корка, надёжно закрывают доступ к древним рисункам, если таковые в пещере имеют место быть.
Кстати, в 80-ые годы, на реке Сим - притоке реки Белой, в пещерах Игнатьевской и Второй Серпиевской группа В. Петрина промывала стены от копоти и «достучалась» до древних рисунков. Причём, святой угодник Игнатий и его последователи, за время проживания под землёй, не могли до такой степени закоптить пещеру. Тут явно постарались пытливые советские пионеры и неорганизованная дубовая молодёжь.
Экологический аспект в изучение настенной живописи очень важен, и, чем малодоступней для праздного любопытства объект археологических исследований, тем ближе к недосягаемой истине научный результат. А рисунки Сим-реки оказались уж не такими броскими, как в пещерах Ла Мут или Фон де Гом, но всё ж. Просмотр пещерных рисунков показывает, что уральские художники менее эмоциональны, чем южане, более склонны к символизму. Понимали ли они смысл своих небрежных мазков - вот в чём вопрос или, как в той дешифрованной древнерусской записке: «Кто прочитает, тот дурак».
Ну, а мы, затаив дыхание, опасаясь чихнуть, чтобы не вызвать обвалы, вылезли из Лаклинской пещеры. Свободное время оставалось, и решено было воплотить в жизнь сплав от Кусы до Новой Пристани.
От деревни Лаклы, на автобусе, поездом, добираемся до знакомого нам городка Куса. В устье реки Кусы, впадающей в реку Ай, в 1778 году был построен Кусинский чугунолитейный и железоделательный завод, долгое время выпускавший чугунное литьё - снаряды, ядра, а также художественные кабинетные вещи, подобные известным изделиям Каслинского завода.
Пополудни, 12.08.1977 г. уходим от левого берега реки Ай, оставив позади домики Кусы. Капает мелкий дождь, байдарка скребёт каменистое дно. Проплываем мимо скал Три брата, особенно впечатляет утёс Аргус, о котором худая слава: в старину, в половодье, барки с продукцией заводов нередко разбивались об утёс-разбойник.
С трудом плывём по мелководью. Пару раз вытаскивали «байду» на берег, лейкопластырем заклеивали мелкие задиры резины.
Всю ночь по палатке стучит дождь. Река Ай в глубокой долине, за деревней Медведёвкой к горизонту уходят горы Шишкинские, Берёзовые, хребет Уреньга, угадывается вершина горы Большой Иремель (по - башкирски, святой), с боковыми меньшими вершинами- Пасынками.
К вечеру следующего дня погода прояснилась, засветило солнце. Больших скал на реке нет, но много черёмухи. Крутые или террасовидные берега, заросшие лиственным лесом, сменяются на зелёные луга. Ниже деревни Петропавловки, на левом берегу, встаём на ночлег. С утра сходил в Петропавловку, купил хлеба. Берега на Аю становятся заметно выше, появляются скалы. Перед деревней Терехтой встретили группу московских туристов-водников, на бережку они готовят обед, загорают. Подплыли к берегу и мы. Решив, что у берега мелко, в кустарнике, я оступился, упал, лодка накренилась, полевая сумка с документами и деньгами ушла под воду. Москвичи с недоумение смотрели, как я, в наполненных водой болотных сапожищах, карабкаюсь на берег, цепляюсь за жизнь, хватаюсь за тальник. Володя Санатин нырнул под лодку, быстро вытащил сумку, и всё обошлось смехом.
В девятом часу вечера остановились на правом берегу реки ниже деревни Чеславка. С утра осмотрел местные скалы. Моё внимание привлёк мощный известняковый массив, испещрённый мелкими пещерками. Посередине массив рассечен каньоном - место, как мне подумалось, подходящее для писаницы. Так оно и было, скала притягивала к себе, но рисунков я не заметил в упор. Несколько раз прошёл вдоль массива, вглядываясь в фактуру скалы, метров с пятидесяти смотрел в бинокль. Солнечные блики играли на камнях, щебетала какая-то птаха.
В конце 70-ых годов, посмотрев «нос к носу» тагильские и режевские писаницы, при повторном посещении реки Ай в 1981 году, я с налёту узрел чеславскую писаницу: вероятно, выработался сфокусированный глаз, как у поисковой собаки верхнее чутьё.
Испытав невообразимое разочарование, взмахнул байдарочным веслом. Успокаивало то, что возникла интрига - соседняя река Юрюзань «с рисунками», а река Ай - «пустая», и, во-вторых - кому какое дело до наших независимых поисков: не нашли сегодня - найдём завтра, можем вообще не искать.
К вечеру, перед заброшенной деревней Верхний Лопас (Кулбаково) осмотрел небольшой грот на правом берегу Ая. На стене грота едва заметные пересекающиеся полосы, пятна неизвестного, скорее природного, происхождения. Хотелось бы видеть в этих полосах нечто определённое, вроде рунического письма.
Знаки, сообщавшие тайну, совет существовали не только у народов Европы, но и у ряда культур Центральной Азии. До исламизации, ознакомления с арабской письменностью, башкиры знали древнетюркское руническое письмо, и часть знаков этого письма применяли в качестве родовой тамги. В качестве гипотезы, можно рассматривать наличие протобашкирских родовых знаков в композициях южноуральских писаниц. В истории башкир тяги к наскальным изображениям не просматривается. Вместе с тем, приняв за основу угорское авторство наскальных изображений, нельзя исключать взаимовлияние культур, поскольку пришельцы-башкиры остановились на жительство в землях угров-автохтонов, и становление башкирской народности происходило явно не без участия угорского компонента. Некоторые писаницы периода средневековья, имеющие тамгообразные знаки (Писаный Камень на реке Серге, Араслановская писаница на реке Уфе и др.) локализуются с территорией расселения башкирских родов…
Стали лагерем у выселенной деревни Нижний Лопас. С утра собираемся в путь. Погода хмурая. Володя постоянно ловит рыбу, и вчера мы сварили отличную уху. То и дело видим группы туристов-водников. Вечером проплыли деревню Александровку, где жителей нет, кроме представителя рыбнадзора. На ночлег остановились в 1,5 км ниже деревни Старая Пристань. Ночью было холодно. Простуженное плечо разболелось, едва поднимаю руку. До конца маршрута осталось десять километров. Решили сегодня , 17.08.1977 г., доплыть до деревни Новая Пристань и «рвать когти» с Южного Урала. Прошли перекаты у деревни Ваняшкино, у Новой Пристани, на скале, заметил следы древней краски. Складываем байдарку, вещи и через Сулею приезжаем в Бердяуш, где без промедления садимся в бакальский поезд и мчимся по Западно-Уральской железной дороге в Дружинино, где под парами нас ожидает утренняя электричка на Свердловск.
